— И я забуду, как твой член побывал между ног моей дочери? Да тьфу на тебя… Я теперь тебя мужиком не вижу вообще!

— Мужиком не видишь? Так это легко можно исправить!

С этими словами Саша красноречиво опускает руки на пряжку ремня и смотрит на меня этаким мужицким взглядом самца.

— Докажи, что ты мужик, взяв ответственность за ребенка, которого ты сделал моей дочери!

Достаю из шкафа сумку, начинаю швырять в нее трусы, носки, майки, спортивный костюм туда же бросаю. Еще кое-что из самых необходимых вещей Саши.

— Все, свободен!

— Покидала вещи, как свинье! Вещи помнутся.

— Ну, извини. Я теперь снимаю с себя обязанность обстирывать, обглаживать и кормить тебя. Обратись к Милане.

— Ты же знаешь, она паршиво готовит.

Или притворяется, что паршиво готовит. Иногда делает специально плохо, чтобы ее больше не просили готовить!

— Значит, закажете доставку или поужинаете в кафе. Словом, не мое дело. Так… Бери сумку и уходи. Завтра на развод подам.

Саша с сердитым видом хватается за ручки сумки.

— Не дури, Вика. Пожалеешь!

— Не смей угрожать мне.

— А я не твоей жизни угрожаю. Я про твой развод говорю. Глупо! Я не согласен на развод. Плюс у нас есть совместно нажитое имущество… Эта квартира… В суд пойти придется!

— Твоя машина тоже имеется, — продолжаю я. — Так?

— В машину ты ни копейкой не вложилась! — оскорбляется.

— Неважно. В браке нажили? В браке… Ты за дележ? Тогда и я… За дележ!

— Суд на годы может затянуться.

— Допустим, не на годы. Коллега по работе за восемь месяцев сложный развод с разделом имущества и детей оформила. К тому времени Милана родит, кстати.

Перебранка порядком меня утомила.

— Саш, — вздыхаю. — Сохрани хотя бы капельку моего уважения к своей персоне. Уйди достойно.

Муж решительно хватается за ручки сумки и выходит из спальни. Я слышу, как он собирает еще какую-то мелочевку, забирает ноутбук, часы из верхнего ящика комода.

— Вика, я ухожу! — извещает он меня громким голосом из коридора.

Выглянув, киваю ему издалека.

— Иди.

— Вика, даю тебе последний шанс решить все мирным путем, не опускать до грызни в виде дележки имущества.

— Интересно! Как ты видишь этот мирный путь?!

Совсем сошел с ума?

Саша опускает сумку на пол и смотрит на меня так, словно закадрить пытается. А я ведь тоже на его внешность запала. Он красивый мужчина… Теперь понимаю, что кроме красоты, в нем ничего и нет.

— Я решу вопрос с беременностью Миланы. Она просто не представляет, во что ввязывается.

— Вот с ней и обсуждай. Не со мной.

— Почему? Ведь это напрямую касается наших с тобой отношений.

— Наши с тобой отношения умерли в момент, когда ты переспал с моей дочерью. И я собираюсь сделать то, о чем меня попросила Милана.

— И что же это?

— Не буду вам мешать быть счастливыми.

Саша испытывает досаду.

— Не хочешь по-хорошему, значит. Ладно…

Он разворачивается, открывает дверь, даже делает шаг в подъезд, но в последний миг поворачивается и говорит:

— А ведь ты тоже родила рано. Это твои гены у Миланы…

Мерзавец! У меня даже слов нет.

— И еще одно. Учти, я ухожу из квартиры только сегодня. Можешь собрать свои вещи, пока тебе никто не мешает. Поживи у мамы, — предлагает он нагло.

— Вот как? Сам у мамы своей поживи, и прихвати Милану.

Свекровь у меня ужасная, без преувеличения. Такую сварливую бабку еще поискать надо!

— Ну уж нет, дорогая. Я из своей квартиры уходить не стану. Ты желаешь нам счастья с Миланой? Мы будем жить здесь! Вот тогда и посмотрим, как ты не будешь нам мешать жить счастливо!

Друзья, буду рада вашим обсуждениям, очень интересно. Спасибо тем, кто делится схожими ситуациями! Если вам есть, что рассказать, буду рада почитать.

Глава 5

Она

После ухода Саши я долго не могла прийти в себя, все думала, где упустила дочку, в каком месте дала слабину…

Давала Милане самое лучше, ночами не спала, не доедала… Все самое лучшее — ей! И выросла, хабалка! Ни уважения, ни стеснительности. Ни-че-го.

Перестилаю постель, нет, не помогает ничуть. Мне кажется, все в этой комнате, в нашей квартире пропиталось запахом измены и предательства.

Конечно, в пылу я заявила, что никуда не уйду, но их — двое — бесстыжих и беспринципных! И я совершенно одна.

Может быть, хватит совести хотя бы сегодня вести себя прилично?

Сашу я выгнала, дочь не появляется.

Время за полночь, а где дочку черти носят?

Умом понимаю, что дочь нанесла мне удар отравленным ножом в спину, такое не прощают, но сердце все равно болит и переживает за кровиночку родную.

Я стольким ради нее пожертвовала. Ведь так и не пошла учиться, не поступила в универ. С ребенком сидела, позднее урывками училась — то курсы бухгалтера, то повышение квалификации, многое сама изучала, вот так и работаю до сих пор. Если бы было образование, может, и на повышение бы пошла, а так…

Где она может быть?

Сердцу неспокойно!

Пошла гулять, в расстроенных чувствах, могла и на неприятности нарваться.

Надо бы позвонить ей, но внутри — горький ком обиды. Пальцы немеют, не слушаются.

Предательство мужчины пережить не так тяжело, как предательство своего ребенка.

Мое продолжение, моя плоть и кровь… Как же так вышло, я учила ее быть хорошим человеком, но вырастила… маленькую стерву-чудовище?!

Моя вина, наверное? Прокол в воспитании? Отсутствии мужской руки в семье?!

Мечусь по квартире, не решаясь: позвонить или не звонить.

И, если позвонить, то кому?!

Мне кажется, они вдвоем…

Мои мятежные и мрачные мысли разбивает трель звонка телефон.

Звонит Яна, жена Андрея, друга Саши…

Компания у нас довольно дружная, часто на отдых семьями ездим, в лес, на речку… Но с Яной отношения ближе, чем со всеми.

— Вика… — шепчет она. — Ты сидишь?

— Ян, ты почему шепчешься? Еще и так поздно звонишь. Что стряслось.

— Вика, ты сидишь? Ты… Ты точно сидишь?! — уточняет она с истеричными нотками в голосе.

— Постой. Вот, я села. Что стряслось, говори.

— К нам в гости твой зарулил. Сашка… Сидел с моим Андрюхой, ужинали, выпивали. Потом дочь нагрянула… — пауза. — Вик, клянусь, я думала, она просто за отчимом пришла или что-то такое, а она…

Снова пауза.

— Вик, клянусь, я не наговариваю. Я тебе правду сейчас скажу. То, что своими глазами видела.

— Говори уже…

— В общем, мужики пошли на балкон, курить. Андрей вышел, Сашка остался. Потом, значит, смотрю… Миланка твоя к нему прошмыгнула. Думаю, стоят и стоят, болтают. Ничего такого, а потом… Вика, я своими глазами видела, богом клянусь. Они целоваться начали. Не в щечку. В засос. Я от шока чуть умерла! И я… Я бы на телефон тебе сняла, но телефон в другой комнате лежал… Вик, они вместе ушли. Вот только что… Но я тебе клянусь, Миланка своего отчима сосала рот в рот!

— Ян, — вздыхаю. — Знаю.

— Что?

— Знаю, — говорю глухо и начинаю рыдать. — Вот сегодня узнала. Миланка говорит, ты нам мешаешь, мама. И приплод у них уже есть.

— Жесть! Вот это ужас! — выдыхает Яна. — Я больше их на порог не пущу. Сашку этого… Блядуна…

— Какого черта ты моего друга в дом не пустишь? — интересуется муж Яны, Андрей.

— Такого. Что твой Сашка, козел и гуляка, в трусы к падчерице залез!

— Она совершеннолетняя?

— Да! Но…

— Вот и все. Люди взрослые… Сами разберутся. Поменьше сплетничай! — отрубил.

— Вика, ты его не слушай, — продолжает Яна. — Знай, я это осуждаю. Я на твоей стороне! А что ты будешь дальше делать?

— Завтра на развод подам. Надо с жильем что-то решить… Они уезжать не намерены, а я… не знаю… Хватит ли мне сил жить в состоянии войны и ненависти.

— Но квартиру делить будете?