После требования Кирилла в салоне повисает густая тишина. Несколько минут едем молча, потом бывший паркуется у ресторана, бросает на меня вопросительный взгляд.

— Пошли?

Покидаю машину молча, вижу, как он обходит машину спереди, очевидно, желая открыть для меня дверь, но я уже выбралась.

— Не надо пустого джентльменства, я не куплюсь, — говорю отрывисто.

Ноздри носа Кирилла трепещут. Не привык, чтобы ему отказывали. Наверное, все красавицы перед ним на брюхе готовы ползать, с откляченной задницей.

— Как скажешь, Виктория. Прошу.

Входим в ресторан, выбираем столик. Есть довольно уютное место у окна, садимся.

Кирилл отодвигает для меня стул.

— Прости, не удержался. От пустого джентльменства, — язвит он, усаживаясь напротив.

Персонал его хорошо знает, приветствует по имени-отчеству. Я заказываю для себя салат с баклажанами и чай с брусникой, Кирилл выбирает свиную шейку на подушке из картофельного пюре и овощи гриль. У него отличный аппетит, и он намерен задержаться здесь дольше, чем на десять-пятнадцать минут.

Говорю себе, что мне не обязательно ждать столько же, я могу уйти в любой момент.

Как будто успокаиваю себя. Пока ждем блюд, нам приносят чайные пары и чайник, благоухающий напитком с ягодами.

— Мы не договорили. Возможно, ты просто не услышала. Я хочу увидеться с дочерью.

— Восемнадцать лет прошло, Кирилл. Не поздновато ли для встреч?

— Лучше поздно, чем никогда.

— Похоже, это твой ответ на все мои вопросы.

— Спроси что-нибудь еще, отвечу.

— Мне неинтересно. Странно только, что столько лет ты и не пытался ни связаться, ни как-то помочь нам с дочерью, а сейчас внезапно захотел. А если бы мы случайно не встретились, то что?!

Несмотря на то, что у нас с Миланой не все гладко, и подлый мужчина, которого я даже по имени не хочу называть, встал между нами, есть и другая сторона наших отношений. Милана — все еще моя дочь!

В свое время я переехала к маме только потому, что не могла справиться и думала, что из меня никудышная мать, которая не может успеть по дому и сидеть с ребенком. Я считала, что с бабушкой нам будет лучше и легче… К тому же мама души в Милане не чаяла… К чему это привело, пока и думать не хочу.

— Мы встретились, и точка.

— Ах да. Важный Кирилл ничего мне объяснять не собирается. Ты и раньше не особо старался что-то объяснить, рассказать.

— Спрашивай, — предлагает он снова. — Я открыт.

— Я только что задала тебе вопрос и ты, мягко говоря, послал меня.

— Не посылал.

— Твой ответ именно так и звучит: а не пошла бы ты, я ничего не собираюсь тебе объяснять. Вот как он прозвучал?

— Кхм… — Кирилл трет подбородок задумчиво. — Хорошо, давай попробуем снова.

— Что именно?

— Все. Я хочу увидеться с дочерью.

— Не думаю, что это хорошая идея. Она все это время жила с мыслью, что…

Кирилл напрягается.

— Что ее отец погиб, — говорю.

Он поперхнулся и посмотрел на меня возмущенно.

— Чья идея? Твоя или твоей мамаши? — спрашивает резко.

— Сбавь тон и не смотри на меня так, будто перед тобой провинившийся подчиненный. Я тебе не рабыня, не прислуга, и ты даже не мой начальник. Требовать общения… После стольких лет… Возмутительная наглость!

Смотрю на него, такого красивого и делового, в модном дорогом костюме. Кирилл приобрел все это не вчера, верно. Он точно сидит в большом кресле и занимается прибыльным бизнесом.

— Тебе не было до нас никакого дела все эти годы, пусть так будет и дальше.

— Ясно. По-хорошему ты не хочешь. Что ж… Тогда я сам найду подход к Милане. Она уже совершеннолетняя, и у тебя нет возможности запретить нам общаться. Я хотел мирно, но придется действовать в обход тебя.

Отпиваю чай из чашки, он немного кислый, приятный вкус ягод чувствуется хорошо. Прячусь за этими ощущениями несколько секунд, но потом все-таки говорю.

— Хорошо, наверное, быть отцом, когда позади крики, бессонные ночи, зубы, сопли, простуды, истерики… Первые инфекции и недели в инфекционках. Ребенок уже… не то, что ходит и разговаривает! Милана уже и школу закончила. А теперь ты — отец. Щедрый, выходной и воскресный папа! Так?!

— Послушай, — скрипит зубами. — Так-то мне тоже есть, что тебе предъявить.

— Попробуй!

Мы смотрим друг на друга так, словно мы — давние и кровные враги.

Года не имеют значения, я зла на Кирилла точь-в-точь так же, как в то время, когда он то ли работал, то ли гулял, то ли зависал с друзьями и девками, а я сходила с ума от усталости, страха и непонимания, что происходит с маленьким ребенком у меня на руках, почему она все время кричит, плачет, толком не берет грудь…

— Во-первых, ты к своей мамке втихушку свалила. Зная, как она меня недолюбливает.

— Я переехала к маме, потому что она мне помогала с Миланой. Не только советом, но и делом. Она брала ее на прогулки, и я могла элементарно полежать в ванной, перебрать вещи, сбегать в парикмахерскую или на пять минут заглянуть к подружке… Я вспомнила, что такое сон, потому что мама мне помогала. А ты? Что делал в это время ты? Курил траву? Гулял? Строил планы, кого бы еще обчистить? Достойно… Нет слов! Сто баллов тебе, Савельев!

— Ты могла бы мне просто… — стискивает пальцы в кулак. — Сказать! А не сваливать молчком!

— Я много раз пыталась до тебя достучаться, но ты тупо сбегал каждый раз.

— От истерик.

— Другого бы ты в то время и не услышал. Я была на грани. Измотана! Тебе было сложно? Но ты и представить себе не можешь, как было сложно мне!

— Хорошо! Я виноват. Про***ался! Херовый из меня молодой семьянин, не мог помогать тебе с дочкой! Не понимал. Но ты, милая… — смотрит на меня с презрением. — Ты ни разу ко мне не приехала. Не пришла и не поговорила даже!

— В то время когда тебя задержали? Мы почти сразу попали в инфекционку. Возможно, ты считаешь, что я должна была бросить дочь и лететь к тебе?

— Какая инфекционка? — выплевывает. — Мамаша сказала, что ты отдыхать к родственникам отца двинула и не хочешь со мной общаться. Более того, передала твои слова..

— Бред! Ты врешь.

— Она передала мне твои слова, а потом письмо от тебя. Тоже не ты писала?

— Про то, что я хочу с тобой развестись и то, что ты — ужасная ошибка? Это писала я! Не отказываюсь от своих слов и до сих пор так думаю. Я, Кирилл… Я жалею, что с тобой связалась и забеременела. Жалею, что родила и вышла за тебя. Моя жизнь могла бы сложиться иначе.

— То есть, я полное, как ты считаешь, ничтожество, неудачник и нищеброд, позорный уголовник такую девочку, как ты, недостоин?!

— Половины этих слов я тебе не говорила. Не преувеличивай.

— Так мне еще одна записка от тебя пришла. Когда я сразу отказался разводиться. Я тебе передал через маму. И если бы прочитала… Ты бы узнала, что все не так просто…

— Наверное, тебя подставили, ха.

— Да, подставили. И чтобы не сел человек, которому садиться нельзя из-за должности, крайним сделали меня. Но и заплатить обещали хорошо за отсидку. Треть сразу, две трети потом. Однако тебе же мои грязные деньги были не нужны.

— Что ты несешь? Я ничего такого не знаю! Не было от тебя никакого письма, записки! Не было… Я передала тебе о том, что хочу развестись, и все. Твой суд состоялся быстро. Тебе впаяли срок, нас развели без проблем.

— Без проблем для тебя, ты хотела сказать.

— Можно подумать, у тебя были какие-то проблемы из-за этого!

— Кроме предательства любимой? Ммм… Пожалуй, больше никаких.

— Слишком много громких слов и ложных обвинений. Ты меня не любил.

— Любил! — возражает громко.

На нас оборачиваются другие посетители ресторана.

Кирилл одергивает пиджак и ослабляет галстук.

— Я тебя любил и хотел… Хотел все исправить. Я тебе писал регулярно, а ты сказала, что у тебя есть другой! И чтобы я свалил навсегда и никогда больше в твоей жизни не отсвечивал!