— Бойцы на арену! — раздался вновь голос Хемаха.

— Не кипятись, Нисса. Скоро вернусь.

— Какая еще Нисса⁈ — насупилась разом она, невольно смутившись. — Мы… мы еще не в таких… отношениях.

Всё-таки хороша чертовка! Или во мне сейчас говорит воздержание?

Цепи тихо позвякивали и успокаивали расшалившиеся нервы с эмоциями. Могильный шепот изнывал от нетерпения, а внутри распалялся огонь предвкушения. Не знаю, что будет дальше, но теперь… как-то плевать!

Остановился я метрах в пяти от довольно скалящегося Беренгара, а разделял нас сейчас только Сариан. Стоило шагнуть на арену, как гомон стал тише. Всё-таки даже находясь в Семи Звёздах множество офицеров не забывали о дисциплине. Однако были и те, кому стало всё равно. Например, Танар.

Тот чуть ли не отплясывал от радости, когда ему приволокли выигранное, попутно с этим о чем-то мне скрытно жестикулируя. Видимо, поставил парень на мою кандидатуру не мало.

— Сталь! До смерти! Алхимия, магия и усиливающие артефакты запрещаются! По моей команде! — заговорил Хемах, с какой-то тревогой глядя в мою сторону. — НАЧАЛИ!

— Вот ты и доигрался, калека, — мастерски размахивая гвизармой, злорадно гоготнул офицер, стоило нам остаться наедине, а после тот обратил внимание на моё оружие, которое свисало с рук и малость болталось по полу. — Неужели таким образом ты решил сдаться? Не получится! — надменно ощерился тот. — На этих цепях я тебя сегодня и подвешу, а из головы сделаю трофей!

— Трофей, значит. Это забавно… Я запомню. Вперед, трусливая гниль, — поманил я его к себе, весело осклабившись, начиная медленно раскручивать свои орудия. — Ты представить себе не можешь сколько я ждал этого дня и сколько стерпел.

Беренгар что-то попытался ответить, но звон цепей и пронзительный треск металла об ударяющуюся поверхность камня под ногами сейчас остались единственными звуками, которые я желал слышать. Не знаю, что именно взбесило противника, наверное, моя напыщенность, но тот словно яростный буйвол рванул вперед.

Гвизарма отличное оружие. Возможно, замечательное. Особенно на дистанции. Да и сам Беренгар являлся неплохим воителем, но итог боя мне был известен с самого начала. Ведь сюда я пришел не сражаться. В Семь Звёзд я прибыл убивать. Впервые в жизни в душе зародилось такое намерение.

Своим орудием мой оппонент умел обращаться весьма умело, но сражаться с тем, кто использует «гибкое» оружие смерти подобно. Понятия не имею почему, но цепные орудия мне нравились с детства. Они универсальны. Созданы как для нападения, так и для обороны, а в нужный момент времени могут сковать противника. С их помощью можно биться как на дистанции, так и вблизи.

Ныне случилось всё так, как я себе и представлял. У вшивой падали не было ни единого шанса. Наверное, он понадеялся на проникающий выпад гвизармы, но хватило молниеносного манёвра в сторону. Раскрученная цепь за долю вдоха обвила глефу не давая ей вернуться в объятия владельца, а через секунду левая стопа прижала орудие к земле. Беренгар попытался нанести боковой удар ногой, но ослабив давление на гвизарму, тот под напором инерции промахнулся и оказался слишком близко. Раздалась очередная порция звона, и левая рука от самого кулака до предплечья оказалась полностью обвита цепью.

Именно в этот момент до ублюдка стала доходить основополагающая суть сегодняшней судной ночи, потому как в глубине его глаз промелькнула паника, но, увы, за всё в жизни приходится платить, а за трусость, смерть разумных и побег с поля боя подавно.

— Это… конец, — осклабился я.

Вначале один удар, далее второй, затем третий, а следом пятый и десятый. Каждое увечье сопровождалось болезненным вскриком. На двенадцатом ударе гвизарма валялась под ногами. В костяшках пальцев я ощущал ноющую боль, но не обращая на неё внимания продолжал наносить удары. Даже когда Беренгар завалился на спину, захлёбываясь кровью, я не желал останавливаться, лишь навис над ним и продолжил бить врага будто умалишенный, а на лице начала зарождаться безжалостная улыбка.

На двадцатом ударе кровь залила всю округу, руки по локоть оказались обильно заляпаны ею, а физиономия этой падали обратилась сплошной зияющей кровоточащей раной. Невозможно было рассмотреть где глаза, а где нос. Лишь багровая мерзкая жижа, которая лишь булькала и хрипела.

На тридцатом ударе зал затих, а кое-где и того хуже, поднялся на ноги, но я был неумолим.

— Не… уби… вай, — донеслось до моих ушей едва разборчивое бульканье, но на все стоны я лишь расплылся в садистском оскале и довольно хохотнул. — Я… сда…юсь…

— Сдаёшься? Не убивать? Вот уж нет. Именно для этого я и пришел сюда! — злорадно рассмеялся я, а после склонился над его ухом. — Скажу тебе честно, Беренгар. Мне плевать на тех, кто подох тогда в бастионе. И это осознание пугает меня. Порой я сам в ужасе от того насколько бываю жесток. Но… те дети… — сглотнул горько я. — Те дети, погибли из-за вашей трусости. Слышишь меня, мразь⁈ Невинные дети… были не причем. Они не виноваты, что родились. Знаю, это лишь предположение, но мне достаточно и этой мысли. Однако я тоже был не виноват, что родился таким, но ответственность приходится нести самому. Поэтому ты сдохнешь, тварь! Сдохнешь, чтобы я удостоверился в одном факте.

Могильный шепот пребывал в эйфории. Он требовал всё больше и больше. Он требовал довершить начатое. Но прежде чем переступить столь желаемую черту, своё залитое кровью лицо я обратил на разозлённого Жейда и расплылся в звериной оскале. Затем в той же в демонстративной манере, перевернув пинком еще живую тушу офицера, набросил петлю из цепей на шею Беренгара, а левая нога со всей мощью обрушилась на хребет и попросту его сломала.

— То же самое ждёт и тебя, Креамх… — прошептал одними губами я, начиная медленно тянуть цепь на себя. — Вырву твоё гнилое сердце из груди…

Не знаю почему, но именно в этот миг сознание будто пришло в упадок, тело застыло. От подобного я успел запаниковать, но буквально сразу в глубинах внутреннего мира черный туман пришел в движение. Он словно стал помогать своему владельцу преодолеть невидимое препятствие.

Нет… Нет! НЕТ! Только не сейчас! Я ХОЗЯИН СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ! ТОЛЬКО Я! И Я БУДУ ДЕЛАТЬ ТАК, КАК ПОЖЕЛАЮ! Я БУДУ СЕЯТЬ СМЕРТЬ ТОГДА, КОГДА ЗАХОЧУ!

Заминка продлилась не больше секунды, а тело расслабилось. Самообладание вновь вернулось обратно. Вначале раздался пронзительный хруст шейных позвонков, а затем под напором цепей и ноги громкий пронзительный чавкающий звук ознаменовал о том, что Беренгар отныне мёртв, а его обезображенная голова болталась на цепи.

Однако, когда сердце офицера замерло и когда он издал свой последний вздох, грудь будто пронзили раскалённым прутом и я ощутил, как посредством соприкосновения с обезглавленным черный туман вырвал нечто из мёртвой туши прихлебалы Жейда, а тот самый голод, который терзал меня на протяжении долгого времени будто ослаб.

Какого хе…

Но боль оказалась мимолётной, а затем встревоженный голос Руны вернул меня в реальный мир:

«Ранкар, что… что ты сейчас сделал? Как ты это сделал? Но главное… зачем?»

— О чем ты? — не понял я девицу.

' Я ощутила, как ты только что… — запинаясь стала вещать Руна, — …ты только что поглотил эманации смерти этого выродка. Твой черный туман частично сожрал его… его душу.

Душу? Я? Стоп, Альяна, а почему ты так напугана?

«В момент, когда ты это сделал, я вспомнила, что подобных, кто умел такое сотворить. Их… их истребляли в незапамятные времена с особой жестокостью».

— Кто именно? — невольно сглотнул я, чувствуя неладное.

«Мои создатели. Древние…»

Если честно, то слова Руны меня не на шутку напугали.

Две женщины внимательно наблюдали за тем, как залитый кровью силуэт с безжалостным видом оторвал голову и на миг замер.

— Поразительная и какая-то пугающая жестокость, а ведь по виду так и не скажешь, — с неким удивлением отозвалась Знающая, наблюдая за кровавой баталией. — Чем-то он и вправду похож на Хаззака. Безжалостен, жесток, неумолим, решителен. Убил в беспощадной манере лишь опираясь на физические возможности. Не использовал ни родословную, ни клинок деспота, ни магию. Хороший саженец. Всё-таки брат умеет искать таланты. Правда, чересчур кровожаден, но, надеюсь, это не приведет ни к чему плохому. Ты потому его выбрала?