– Мак, что ты делаешь?.. – залепетала Кейди, как героиня мелодрамы. – Мы не должны!..

Ее трогательные нравоучения были прерваны самым бесцеремонным образом – поцелуем.

– Думаю, самое время выбросить из свода твоих правил тот пункт, который был мне не по душе с самого начала.

– Какой? – прошептала Кейди.

– Что ты никогда не ляжешь в постель с подчиненным.

– Но это основа политики каждой сов… современной фирмы!..

– То есть никаких компромиссов? Ладно, тогда я подаю заявление об уходе. Что скажешь?

– Ради Бога, Мак…

– С этой минуты ты больше не начальница, а я не подчиненный. Мы просто мужчина и женщина.

– Прекрати!

– Теперь я смело могу пропускать твои приказы мимо ушей, так что не утруждайся. – При этом он наклонился над Кейди и провел губами вниз по ее горлу. – Ну как? Поняла, насколько все изменилось? Что дорогой твоему сердцу моральный кодекс больше не действителен?

– Но, Мак! – воззвала Кейди, цепляясь за остатки благоразумия. – По-моему, это не самая лучшая идея!

Прозвучало слабовато, ничего не скажешь. Как будто она готова сдаться. И она в самом деле была готова.

– Наши отношения, – нашептывал Мак куда-то в изгиб ее шеи, – вступают теперь в совершенно иную фазу – фазу обоюдного физического влечения. И я думаю, очень удачно, что мы можем дать этому влечению шанс… – Он сжал зубы на мочке ее уха. Не сильно, но чувствительно. – Мы одни, и никто не мешает дать себе волю… тем более что ты, можно сказать, не одета…

– Я в халате! – нелепо запротестовала Кейди. – Это вполне благопристойный наряд, так что, сделай милость!..

Он сделал милость, но по-своему: развязал пояс, раскрыл халат и прошелся по ней взглядом.

– Твой вид уже не назовешь благопристойным.

Волна жара, который был желанием, затопила Кейди. Жара от которого била дрожь. Руки своевольно легли на его плечи, скользнули ниже, чтобы ощутить твердость мышц, и Кейди заново удивилась тому, какой он все-таки сильный, Мак Истон.

– С благопристойностью покончено… моральный кодекс задвинут подальше… а что теперь? Есть предложения?

– Есть, – тоненько произнесла Кейди, скользя ладонями вверх-вниз по сильным предплечьям. – Прислушаться к голосу рассудка…

– Он не поможет оказаться там, где нам хочется.

– Где же?

– В постели.

Раздвинув Кейди колени, Мак вклинился между ними. Прижался. На миг в голове снова мелькнула мысль: как все-таки обманчива его внешность и как по-мужски он сложен на самом деле, – но когда его губы прижались к ее губам, мысли уплыли.

Теперь жар накатывал короткими, стремительными волнами, словно в глубине тела вспыхивали и гасли сладкие молнии – восхитительное ощущение. Зачем сопротивляться? Они с Маком взрослые люди и никому не обязаны давать отчет. И потом, разве она не знала, чем все кончится, когда кралась по темному коридору в халате? Разве не на это она рассчитывала? Разве каждый ее жест, на вид небрежный и естественный, не был частью обольщения?

Она проделала это, сама того не сознавая, и, может быть, не могла иначе. Потому что все больше влюблялась… о нет, потому что уже окончательно влюбилась в Мака Истона!

Губы двигались, и двигалась вверх по ноге ладонь. Зачем сопротивляться, одурманенно думала Кейди. Все равно ничего не выйдет. Она совсем беззащитна в этой позе: на краю стола, с раздвинутыми ногами. Между Маком и ею нет никакой преграды. Он может делать с ней все, что хочет.

Впрочем, и у нее есть кое-какие возможности.

Кейди нащупала молнию брюк и потянула вниз. Не без труда – так они были натянуты в паху. Это было чудесно – ощущать, насколько ее хотят.

Приподняв Кейди за ягодицы, Мак привлек ее к себе вплотную, медленно и сладко проникая внутрь. С судорожным вздохом она обвилась вокруг него, целуя и лаская с яростной страстью под стать его собственной.

Ощущение полного слияния было ошеломляющим. Много дней нараставшее возбуждение стало острой потребностью и почти сразу достигло пика. Тьма под плотно сжатыми веками расцветилась сполохами, и сполохи, только живые и ощутимые, заполнили тело.

В этот несказанный, немыслимый миг, над которым не существует контроля, они вместе коснулись самых глубин горячего, упоительного хаоса.

Трудно сказать, сколько прошло времени. Кейди очнулась от того, что Мак шагнул от стола, не выпуская ее из объятий.

– Ты куда? – пробормотала она, прижимаясь теснее.

– В постель.

– А! Это правильно. Там нам будет намного удобнее. – Вскоре ритм движения изменился, и стало ясно, что они поднимаются. – Ты что, в самом деле думаешь, что унесешь меня на второй этаж?

– Попробую. В крайнем случае вместе скатимся со ступенек.

– Еще чего не хватало! Пусти, я пойду сама. Ноги меня пока еще держат.

– Верю, но не пущу. Это вызов, понимаешь? Испытание на прочность.

Маку уже удалось одолеть десяток ступеней, и он не выглядел на пределе сил. Возможно, такой подвиг был ему вполне по плечу.

– Мой герой! – проворковала Кейди, поглаживая его шею. – Ты в отличной форме.

– Имеешь в виду, для своего возраста? – Он приостановился на площадке, откуда лестница изгибалась в противоположную сторону. – Потише, щекотно!

– Я имею в виду, ты в отличной форме в принципе. Другой двадцатилетний позавидует.

– Благодарю за комплимент. – Переступив наконец порог спальни, Мак уронил Кейди на кровать и рухнул сам со вздохом глубочайшего облегчения. – Надеюсь, в следующий раз ты поднимешься в спальню без моей помощи. Испытание с честью выдержано, и титул героя подтвержден?

В следующий раз? Как это понимать? Это было сказано в виде шутки или как серьезное обещание долгосрочных отношений? И как, если уж на то пошло, понимать в их случае долгосрочные отношения? Как удобный роман на время сотрудничества? Или у них есть и более отдаленное совместное будущее?

Лучше не задаваться такими вопросами, решила Кейди, пристраиваясь у Мака на плече. По крайней мере не сегодня, иначе пролежишь без сна до самого рассвета. Надо же когда-то и спать. К тому же раздумья на эту тему могут испортить хороший момент. Или даже доведут до нервного срыва.

Нет уж, нервный срыв подождет.

Громкий, раскатистый, похожий на колокол звук вырвал Кейди из приятных сновидений и вызвал прилив адреналина. Точно подброшенная, она уселась в постели и испуганно огляделась, не понимая, где находится. За окном были серые небеса, бледный утренний свет, моросящий дождь и ровная гладь залива с городом по ту сторону.

Вид был знакомый, но помещение совсем не то, в котором она привыкла просыпаться на вилле.

Чужая спальня. Спальня Мака.

Колокольный звон раздался снова, на этот раз более продолжительный и настойчивый. Да ведь это звонят в дверь! Мак завозился рядом, буркнул что-то неразборчивое, но сердитое.

– Придется открыть, – сказала Кейди.

– Я открою.

Он отбросил покрывало, свесил ноги с кровати и потянулся за брюками.

Натянув брюки, Мак вышел из спальни. Как был, в полуголом виде и босиком.

Некоторое время не происходило ничего более занятного, чем повторные звонки, эхом отдававшиеся в закоулках дома, но только Кейди расслабилась, как снизу послышалось громкое «Папа!», и ее снова подбросило в постели. В голосе, молодом и женском, явно слышалась истеричная нотка.

– Что происходит?! Если верить миссис Томпсон, ты на сегодня сговорился с каким-то типом из риелторской компании! Она сказала, он осмотрит дом и назначит цену! Как ты мог, папа, как ты мог?!

Ну отлично. Дочь Мака, Габриэла. Ничего не скажешь, удачное время для знакомства.

Однако не прятаться же под одеялом!

Кейди спрыгнула с кровати, подхватила халат, вышла на внутренний балкон и заглянула вниз, в гостиную.

Мак и Габриэла стояли друг напротив друга.

– Как ты здесь оказалась? – невозмутимо спросил Мак у дочери.

– Что значит как?! Я позвонила миссис Томпсон, хотела попросить ее прислать куртку, которую забыла при отъезде. Слово за слово – и вдруг она заявляет, что ей, видите ли, некогда! Ей еще убираться, потому что после обеда приедут из риелторской конторы. Меня чуть удар не хватил!