– Ваше имя пару раз упоминалось в моем присутствии, – сказал Мак Паркеру. – Вы здесь работаете?

– Более двадцати лет, – не без гордости ответил тот. – Верите ли, начинал еще на погрузке.

– Вот как? – Мак окинул многозначительным взглядом его фрак. – Сразу видно, что там вы не засиделись.

– Да уж! – Паркер засмеялся, в свою очередь, оглядел свой элегантный наряд и пожал плечами. – Между нами, своим быстрым продвижением по службе я обязан Весте Бриггз. Да что там говорить, я обязан ей всем!

– Правда?

– На службу я поступал в джинсах, майке, потертой кожаной косухе и с банданой на голове. В то время считалось, что это ужасно круто. Веста Бриггз с ходу меня заприметила, взяла под крыло и в корне изменила мои представления о жизни. Можно сказать, выковала заново. Да покоится она в мире! – Паркер слегка повел своим бокалом.

– А это было ей свойственно? Я имею в виду принимать горячее участие в своих молодых сотрудниках?

– Ну что вы, – отмахнулся позабавленный Паркер. – Только в тех, кого она считала перспективными.

– Ах так!

– Не сочтите это за дежурные дифирамбы, я в самом деле многим обязан Весте Бриггз. По правде сказать, я ею восхищаюсь. Женщина, для которой галерея стала делом жизни. Все ее начинания были только ради процветания «Шатлейна». Никогда не встречал столь целеустремленной личности. Поразительная женщина! Я уже сказал и готов повторить хоть сотню раз, что она меня заново создала. Не будь ее, вместо того чтобы пить тут во фраке шампанское, я бы так и прозябал на погрузке.

– А скоро ваша помолвка с Леандрой?

– Как только сумею убедить ее, что жизнь не кончается с неудачным браком. Она ведь, знаете ли, тяжело перенесла развод. Было это полтора года назад, но для нее словно вчера. Слава Богу, время лечит.

– Так говорят.

Взгляд Паркера сам собой устремился к противоположному краю зала, где Леандра показывала гостям старинный микроскоп. Лицо его заметно омрачилось.

– Признаюсь, было горько смотреть, как она выходит за этого никчемного Спунера. Мы все, особенно Веста, знали, что рано или поздно дело кончится разводом.

– А почему вам было так горько? – полюбопытствовал Мак. – Вы, значит, любили Леандру еще до ее первого брака?

– Я хорошо к ней относился, но о любви речи не шло, по крайней мере в то время. Наверное, именно горечь от сознания того, что она совершает ошибку и что я бессилен этому помешать, открыла мне подлинную глубину моего чувства. Быть может, я не решался любить… Леандра ведь много моложе меня, к тому же мы разного круга. Для меня она всегда была одной из «девчонок Бриггз».

– И что же?

– Я был на венчании вместе с другими служащими «Шатлейна». Потом был прием, торт и все такое, я пригласил Леандру на танец… и, пожалуй, именно в тот момент сообразил, что она уже не ребенок. Сообразил, когда было уже поздно. К тому же она была без ума от Диллона Спунера, а на меня даже не смотрела. Оставалось только отойти в сторонку, как и всем остальным, и ждать, когда этот брак развалится.

– А почему все решили, что Диллон такой уж никчемный?

– Да ведь было совершенно очевидно, что он искал себе полную кормушку! И думал, что нашел в лице «Шатлейна». – Уголок рта Паркера нервно дернулся. – Только Веста быстро его разубедила: сказала, что не намерена финансировать вечные «поиски себя в искусстве», как он это называл. Потребовала, чтобы нашел настоящую работу, начал обеспечивать семью. Вот это был шок для бедняги Спунера!

Почувствовав взгляд Паркера, Леандра обернулась и отсалютовала ему бокалом.

– Значит, брак развалился, и вы вышли на первый план, чтобы подобрать обломки? – спросил Мак, улыбкой смягчив жесткость сравнения.

– Я не в обиде, так оно поначалу и было. Я ведь и сам разведен, довольно давно, так что знаю, почем фунт лиха. Но что это я все о себе! Расскажите, как вы встретили Кейди.

– Деловое знакомство.

– Вы коллекционер?

– Вовсе нет, но один мой друг интересуется антиквариатом, у него приличная коллекция. Так вот, ему понадобился профессиональный совет, я навел справки и вышел на Кейди. – «Надо бы заучить эту версию, – подумал Мак, – чтобы ненароком не наврать». – Ну и, вы знаете, слово за слово…

– Знаю, знаю. Желаю удачи!

– Вам также.

– Спасибо, она мне пригодится, – усмехнулся Паркер. – Я немного побаиваюсь перемен. Строить семью в моем возрасте – это, знаете ли… Я всегда относился к отцовству как к чему-то такому, во что вляпываешься по молодости и по глупости. Леандра говорит, что хочет иметь двоих детей. А Кейди?

– Мы это еще не обсуждали.

Мак был настолько не подготовлен к этому вопросу, что смутился. Это не укрылось от Паркера, который подмигнул.

– Ага! Значит, я не единственный, кто побаивается! Таких называют «престарелый папаша», и как-то не хочется вступать в этот клуб. Правда, Леандра уверяет, что в наше время существуют пособия буквально по всем вопросам, даже для мужчин не первой свежести, которым взбрело в голову завести детей.

– Этот прием удался Сильвии. Грандиозный успех! – сказала Кейди, когда они шли к машине. – Она умеет создать как раз такую атмосферу, которая нравится клиентуре.

– Я заметил.

Мак поглядывал вокруг, чисто автоматически отмечая качество уличного освещения и то, насколько тротуары заполнены прохожими. Это был, без сомнения, весьма престижный район – повсюду солидные коммерческие предприятия, увеселительные заведения высшего класса, галереи, бутики, небольшой отель для избранной публики.

После недавнего дождя асфальт влажно блестел в свете фонарей. Ветер посвежел, был полон промозглой сырости, и поскольку дул с залива, в нем явственно ощущался привкус соли.

Кейди шла, глубоко засунув руки в карманы черного плаща.

– Ты там не слишком скучал? – вдруг спросила она.

– Паркер Тернер не дал мне соскучиться.

– Очень приятный человек в отличие от Диллона. Наши думают, что он как нельзя лучше подходит Леандре, да и у него как будто серьезные намерения.

– За это я могу поручиться, – сказал Мак со смешком. – Мы беседовали о сложностях отцовства в возрасте выше среднего.

Собственная шутка заставила его передернуться. Надо соображать, что болтаешь! Лично он совсем не стремится примкнуть к клубу «престарелых папаш».

– Отцовство в возрасте выше среднего? – повторила Кейди. – Вы и правда об этом говорили? Все настолько серьезно?

– Угу.

К машине они приблизились в молчании. Мак открыл дверцу для Кейди, она кивнула в знак благодарности и уселась на свое место. Он уже собрался захлопнуть дверцу, когда она придержала ее.

– Я вот думаю… наверное, это большое облегчение – покончить с отцовскими обязанностями.

– Облегчение?

– Ты знаешь, о чем я. Это только так говорится – обязанности, на деле речь идет об ответственности. Покончить с отцовской ответственностью. Бедствия, проблемы, испытания, мелкие и крупные неприятности – все позади. Дочь выросла, ведет самостоятельную жизнь, и ты опять свободен в своих поступках. Можешь строить жизнь как хочешь: вставать и ложиться, когда будет угодно, путешествовать, развлекаться по своему усмотрению. Ведь это облегчение, правда?

– Хм. – Мак помолчал, взвешивая вопрос. – Наверное, это в самом деле было бы облегчение, вот только, если уж взвалил на себя отцовские обязанности, покончить с ними не получится. Никогда.

Он хлопнул дверцей и уже собрался обойти машину, как вдруг из глубокой тени между домами выскочил щуплый человечек весь в коже. Двигался он странно: поразительно быстрым семенящим шагом, в точности как таракан. Свет блеснул на коротеньком дуле дешевого, но не водяного пистолетика.

– Замри, мать твою, и не шевелись! – Хриплый голос звучал неровно, то срываясь на шепот, то поднимаясь до визгливого фальцета (видимо, кроме неизбежного адреналина, в крови у «таракана» хватало и других возбуждающих средств). – Давай бумажник, да чтоб без глупостей!