Со временем, однако, Ютаро понял, что здорово просчитался. Рицуко рьяно увлеклась игрой, подолгу просиживала за ней с Сэкигути, набила руку, а в конце концов привлекла к игре и супругу Хираямы.

Вот и выходило, что Ютаро научил Рицуко себе на беду. Потому что если раньше он мог сказать, что идет играть в маджонг, а сам бежал к Маюми, то теперь это было уже невозможно. Более того, Рицуко обучила и мадам Хираяму, и они могли садиться играть всей компанией – пара на пару. Причем договаривались о встрече женщины, которые отлично знали распорядок дня мужей, и найти предлог, чтобы уклониться от этих встреч, было не просто.

Маджонг Ютаро любил, но подобная компания не очень устраивала его. Если уж играть, то по крупной, с риском, а так – что толку? Ставки были мизерные, деньги переходили от мужа к жене, от жены к мужу. Ютаро злился: что за удовольствие в такой игре?

Хираяма, в общем, придерживался того же мнения; но женщины его давно уже не интересовали, и маджонг в семейном кругу, как ни странно, доставлял ему удовольствие.

Из всех четверых нервничал один Ютаро – его мысли были заняты Маюми, но не подавать виду было нельзя, и он утешался тем, что нет худа без добра: утомившейся Рицуко он будет не нужен.

В тот вечер они сыграли только три партии, Рицуко выигрывала, за ней шли супруги Хираяма, Ютаро был позади всех.

Несмотря на пренебрежительное отношение к партнерам, Ютаро все же обычно увлекался и играл с азартом. Но сегодня, проиграв, что бывало с ним редко, даже не расстроился; гораздо больше его тревожило другое: он встречался с Маюми и опять потерпел неудачу.

Играть начали в шесть, а к десяти уже кончили. Но расходиться не торопились: помимо самой игры, дамы всегда ждали случая поболтать. Естественно, тема была одна, близкая всем, – клиника, врачебная практика.

– Как у вас с медсестрами? – поинтересовалась жена Хираямы.

– Заменяем стажерами, так что кое-как из положения выходим. – Рицуко выпила целую бутылку пива, и глаза у нее слегка покраснели.

– А у нас осталось всего три.

– У вас же было четыре?

– То-то и оно, что было. Помните, года два назад пришла к нам ученица – Яно. Она еще жила у нас.

– Помню, помню. Удлиненное личико… Такая милая девочка.

– Так вот. Она работала у нас и училась на медсестру. До обеда в клинике, а потом на курсах. И вот, представьте себе…

– Неужели ушла?

– Да! Выучилась, сдала госэкзамены, в общем, стала наконец настоящей медсестрой. Мы все думали: вот начнет теперь работать по-настоящему, а она – нате вам – вдруг заявляет, что уезжает домой к родителям.

– Почему?

– Говорит, что у матери больное сердце. Но конечно, это всего лишь предлог. Она и раньше знала, что мать плоха.

– Как же так можно? Вы разве не договаривались, что после курсов она отработает несколько лет у вас?

– Да, устная договоренность была. Она обещала отработать два года.

– Уговор есть уговор!

– Конечно! И я так считаю. Я просила доктора, чтобы он поговорил с ней пожестче… – мадам Хираяма величала своего мужа «доктором», – а он и слушать не желает. Что ж, говорит, раз матери плохо, пусть едет.

– Ой, мой такой же недотепа!

Разговор принимал неблагоприятный оборот, и мужчины предпочитали молча потягивать пиво.

– У нас в прошлом году была точно такая же история.

– До чего же обидно: помогаешь, помогаешь человеку, а он выучится – и добра не помнит.

– Да… Нынешние девушки понятия не имеют, что такое долг, благодарность… Получат свое – и до свидания.

– Вам проще, у вас клиника крохотная, дел не так много. А вот у нас просто рук не хватает.

– Маленькая, большая – какая разница? Частным врачам всем трудно. Государственные и муниципальные больницы не стесняясь переманивают к себе сестер.

– Да, просто беда с этими медсестрами. Не знаешь, как и угодить им. Непонятно, кто у кого работает: они у тебя иди ты у них.

– А в вашей Ассоциации врачей этот вопрос не ставили?

– Само собой. – Раздражение слышалось в голосе Ютаро. Вопрос о медсестрах, можно сказать, уже навяз у всех в зубах, в Ассоциации он бесконечно дискутировался. – Курсы медсестер есть в каждом районе, да желающих учиться мало.

– И почему никто не хочет работать медсестрой?

– Зарплата мала.

– Вы так считаете? А по-моему, им платят вполне прилично.

– Ну что вы, не так много, если учесть объем работы.

– Объем работы? Да они же просто бездельничают!

– Нет, все-таки и знания у них порядочные, а ответственность какая!..

– Как же быть? Если повысить им зарплату, частные клиники просто разорятся.

– И так едва-едва концы с концами сводим, – вздохнула Рицуко. По правде говоря, она была не очень сведуща в делах «Ориентал», но, когда речь заходила о деньгах, порассуждать обожала.

– Да… Если и дальше будет так, по миру скоро пойдем, – поддакнула мадам Хираяма.

– Все зло в низкой плате за лечение, – заключил Ютаро.

Хираяма и дамы согласно кивнули. В этом вопросе у обеих супружеских пар было полное согласие.

– Постель, трехразовое питание – и за все тысячу четыреста восемьдесят иен в день! Да гостиницы такой дешевой вы по нынешним временам не найдете!

– Вы помните все до иены? – поразилась Рицуко.

– Еще бы! – не без язвительности отпарировала Хираяма. – В нашей клинике не то что у вас – людей мало, так что я и в приемном покое сижу, и лекарства упаковываю, и финансовый учет веду, и за больными тоже присматриваю. Да что и говорить – работы, только успевай поворачиваться.

– Ну и я делаю то же самое! – попыталась вставить словечко Рицуко.

– Разве можно сравнить вашу клинику – сколько у вас коек? семьдесят? – с нашей…

– Но послушайте, Хираяма-сан, большая клиника вовсе не означает больших доходов, – прикуривая сигару, заговорил Ютаро. – Знаете, мне порой кажется, что гораздо выгодней была больница, в которой у меня работало всего пять человек. А как стало расти дело, увеличились и расходы: только на одну зарплату сколько уходит… Вот на других предприятиях: больше вкладываешь – больше получаешь. А у нас…

– Да, в принципе, – включился в разговор Хираяма, – предприятие расширилось – прибыль увеличивается, но в медицинской практике, видно, не все так просто.

– И что же? Небольшая клиника, вроде нашей, – самый лучший вариант? – Мадам Хираяма, кажется, несколько успокоилась.

– Ну, этого я не говорил.

– Беда в том, что маленькие больницы люди обходят стороной, даже с обычным аппендицитом никого не заманишь, – снова пожаловалась мадам Хираяма. – Пришел к нам недавно мясник – лавка у него тут неподалеку. Доктор Хираяма его осмотрел и говорит: «Надо делать операцию, удалять аппендикс». Тот соглашается. Мы готовим ему место в палате, уже чистую постель постелили. Ждем. И что вы думаете? Он не приходит. Звоним ему домой, спрашиваем: что случилось? А он, представьте, отвечает, что передумал. Родственник его, мол, в муниципальную клинику лег – он туда же собирается.

– Может, боится, что у меня руки плохие? – невесело усмехается Хираяма.

– Я раньше всегда брала у него мясо, но теперь ноги моей там больше не будет!

– Какой негодяй! – поддакнула Рицуко. – Ну как можно сравнивать доктора Хираяму с сопливым мальчишкой из муниципальной больницы!

– А плата?.. Вы только подумайте: за операцию аппендицита всего десять тысяч иен! Представляете? – Мадам Хираяма возмущенно умолкла.

– Неужели так мало? – удивилась Рицуко.

– Вот видите! – Жена Хираямы даже обрадовалась. – Я же говорю: все из-за того, что наша клиника слишком мала. Ах, как я вам завидую! Как хотелось бы жить спокойнее, как вы, не считая каждую иену!..

– Десять тысяч иен… В баре на Гиндзе их и на полчаса не хватит, – заметил Ютаро.

– Что-что, а это тебе прекрасно известно, – поддела мужа Рицуко. – Только и знаешь бегать по барам. При таких-то мизерных доходах.

– Мы говорим о разных вещах. – Ютаро раздраженно нахмурился, и Хираяма поспешил перевести разговор в другое русло.