– Вот как? – безучастно протянул Наоэ.
– А вы не замечали?
– Нет.
– Хотите, расскажу? Ой, что было! – Маюми очень хотелось расшевелить Наоэ. – Его дочка сбежала со смотрин!
– В самом деле? – Наоэ не отрываясь смотрел на сизый дымок, тянувшийся вверх от сигареты; на Маюми он даже не взглянул, и это больно задело ее.
– А ведь Микико, кажется, в кого-то втрескалась. Не ответив, Наоэ неожиданно встал, принес из кухни большую бутыль и плеснул в стакан.
– Налить?
– Да я… – Последнее время Маюми частенько позволяла себе рюмочку-другую с завсегдатаями кафе, так что к закрытию бара едва держалась на ногах. «А, будь что будет!» – подумала она.
– Только сакэ я не подогревал. – Наоэ направился было за чистым стаканом, но Маюми опередила его.
– Я сама. – Она вскочила и побежала на кухню. Можно взять прямо с полки?
Над мойкой аккуратно, донышком кверху стояли кофейные чашки и бокалы – чистые, вымытые до блеска; рядом лежала пачка бумажных салфеток с узором. Порядок здесь наводила явно не мужская рука.
– Ах, какая чистота! – не без ехидства заметила, возвращаясь, Маюми. – Кто же у вас убирал? Не иначе какая-нибудь красотка?..
Наоэ молча налил ей сакэ – будто и не слышал вопроса.
Маюми с досадой поднесла стакан к губам. Она привыкла к виски, и сакэ показалось ей сладковатым, но пить было приятно.
– Может, и мне позволите прибирать у вас? Иногда…
– Так что было дальше? – нетерпеливо прервал ее Наоэ.
– Дальше? Ах, да… – Маюми отпила еще глоток. – Только обещайте никому не говорить! – Она погрозила пальчиком.
– Ладно.
– Папочка уж-жасно расстроился, что смотрины накрылись. Вчера вечером он был у меня… – Маюми лукаво взглянула на Наоэ, точно спрашивая: «Ну, каково?» – До одиннадцати сидел, все домой звонил: волновался, вернулась ли любимая дочка. Так и не дождался, ушел сам не свой. А я еще масла в огонь подлила: «Вдруг она покончит с собой?» Да… Бедный папочка…
Наоэ рассеянно слушал.
– А сегодня вдруг звонит: «Вернулась! Утром». Ну и девчонка… Да что вы все молчите?! Неинтересно?
– Почему же…
Маюми с неожиданным любопытством уставилась на Наоэ.
– Доктор, а вы знакомы с Микико?
– Знаком.
– Ну и как она вам? Нравится?
– Хорошая девушка.
– И только? Гм… – Маюми задумалась. Чем бы его пронять?.. – А хотите, я вам еще кое-что скажу? – Она загадочно усмехнулась. – Посмотрите на меня. Внимательно.
Наоэ с недоумением взглянул на нее. Тонкое личико. Большие живые глаза, носик чуть вздернут, пухлая нижняя губа выдается вперед – однако это ее вовсе не портит, скорей наоборот, многим мужчинам даже нравится, и она, кажется, хорошо это знает…
– Я вам никого не напоминаю? Наоэ растерянно покачал головой.
– Ладно уж, подскажу, – хихикнула Маюми. – Этот человек имеет отношение к вашей клинике.
– К «Ориентал»?!
– Ага. – От сакэ Маюми неожиданно расхрабрилась.
– Медсестра?
– Вот уж не угадали! – Маюми игриво рассмеялась. – Это мужчина.
– Мужчина?
– Да. – Она таинственно округлила глаза. – И вы время от времени показываетесь ему.
– Он что, врач?
– Нет…
– Не понимаю.
– Ладно уж, так и быть. Знаете рентгенотехника Саваду?
– А-а, Такэо Саваду…
– Так я его сестра.
Наоэ с новым интересом посмотрел на Маюми. Действительно, сходство есть: глаза… и нос курносый…
– Удивлены?
– Но у вас другая фамилия.
– Ну и что? Он мой сводный брат. У нас отцы разные.
– А главврач знает об этом?
– Еще бы, это же я упросила папочку взять братца к себе.
– Вон оно что…
– Такэо мне часто рассказывает о вас.
– Так вы же живете отдельно.
– Ну и что? По телефону.
– А Савада догадывается о ваших отношениях с главврачом?
– Думаю, нет. Знает только, что тот частый гость в нашем кафе. Так что – чур, не проговоритесь!
– Ладно.
– Брат просто в восторге от вас. Говорит, хоть характер у вас и не сахар, все равно вы замечательный человек!
Наоэ крутил в руках стакан.
– Брат мне все рассказал! Вы ведь и сейчас ведете исследование, хоть и ушли из университета. Да еще на свои деньги. Здорово! На себе опыты ставите…
– Вы ошибаетесь. Это не исследование.
– Ладно скромничать, я ведь видела ваши рентгеновские снимки. В кабинете у брата. Бр-р, вот страх-то! Как представлю вас в темной комнате – что вы разглядываете собственные кости, – так просто мороз по коже.
– Почему?
– Сама не знаю. Жуть какая-то мерещится.
Наоэ взглянул в окно. Уже стемнело. Небо высвечивали алые всполохи. Маюми почудилось, будто какая-то тень пробежала по его лицу.
– Доктор! А вам никогда не бывает страшно?
– Да нет. Привык.
– А я тогда, как насмотрелась этих снимков, всю ночь уснуть не могла. Кошмары мучили. Кости ваши снились: пляшут в темноте, стучат друг о друга, да с таким хрустом!.. А потом ломаться начали…
– Хватит! Прекратите! – закричал Наоэ.
– Извините… – Маюми растерянно моргнула. – Не думала, что это вам так неприятно… Я тоже не люблю такие рассказы.
Наоэ расправил плечи, словно ему было трудно дышать.
– Знаете, когда я смотрела на ваши снимки, то представляла вас. Вы, доктор, такой же – холодный, сухой…
– Тебе на работу? – спросил Наоэ, неожиданно переходя на «ты».
– Да. – От сакэ у Маюми слегка шумело в голове. – А что, я очень мешаю?
– Просто хочу прилечь.
– Нездоровится?
– Нет… – с трудом выговорил Наоэ. Лицо его внезапно померкло, лоб покрылся испариной.
– Что случилось?
Наоэ неуверенно опустился на диван.
– Что-нибудь болит?
– Спина… – прохрипел Наоэ.
– Давайте потру? – испуганно предложила Маюми.
– Пожалуйста… уйди… – Наоэ уткнулся лицом в подушку и застонал.
Хмель мгновенно слетел с Маюми.
– Может, вызвать врача?
– Я сам врач. – Неожиданно Наоэ резко приподнялся: – В столе в правом ящике… стерилизатор… Неси скорее!.. Шприц…
– Шприц?
– Да-да, в железной коробке! Давай ее сюда!
Маюми бросилась к столу, выдвинула ящик. Вот она, коробка. Маюми открыла крышку: внутри лежали два шприца и с десяток ампул с какой-то прозрачной жидкостью.
– Скорее! – снова простонал Наоэ.
Не мешкая, Маюми протянула стерилизатор.
– Разглядела? – с непонятной злостью спросил Наоэ.
– Что?
Он взглянул на Маюми в упор – так, что ей захотелось провалиться сквозь землю. Лихорадочным движением отломив кончик ампулы, набрал в шприц бесцветную жидкость. Крупные капли пота усеяли лоб; рука, державшая шприц, тряслась.
– Не смотри! – коротко приказал он. Маюми отвела глаза.
Наоэ опять застонал.
Сквозь полуприкрытые веки Маюми увидела, как Наоэ отвернул рукав кимоно; ее поразило, что кожа у него белая до синевы – не такая, как обычно бывает у мужчин.
Закусив от боли губу, Наоэ, даже не протерев спиртом руку, вонзил иглу. Маюми поняла, что нечаянно подсмотрела чужую тайну.
Наоэ бросил шприц в стерилизатор. Звякнув, покатилась пустая ампула.
– Я сказал, уходи! – Наоэ опять кольнул Маюми неприязненным взглядом, и она инстинктивно зажмурилась.
Несколько минут он глухо стонал – видимо, боль была нестерпимой. Маюми с ужасом наблюдала его страдания. Наоэ стонал все громче, голова металась по подушке.
Наконец он затих – лекарство подействовало, и Наоэ уснул. Лицо его было в тени – свет не падал на него, – только смутно белело правое ухо.
Маюми огляделась, будто желая убедиться, что вокруг никого нет, тихонько встала, собрала пустые ампулы, аккуратно закрыла стерилизатор и положила его обратно в ящик стола. Прислушалась: Наоэ спал спокойно. Грудь его мерно вздымалась.
Маюми перевела дыхание. Уф! Точно очнулась от страшного сна. Кто бы мог ожидать… Чистая случайность, что это произошло у нее на глазах. И вот что странно: все началось после ее дурацких рассказов. Связано ли это? Вряд ли. Неужели женская болтовня может так подействовать на мужчину?
