– Куда она пропала?..

– Может, она просто не хотела – с самого начала?

– Не хочешь – не надо, так и скажи. Никто бы не стал тогда огород городить. Да еще пришлось из Хаконэ уехать раньше времени!

То обстоятельство, что Ютаро, торопясь в Токио, не смог пойти на банкет, отнюдь не прибавляло ему благодушия.

– Наверное, папочкина супруга переусердствовала.

– Как бы там ни было, раз уж дала согласие, обязана явиться. Не понравится – можно и потом отказаться.

– Нет уж. Когда так наседают, не откажешься. Впрочем, мне некому отказывать. Мне-то никто смотрин не устраивал…

Ютаро рассерженно замолчал.

Ну а почему папочка пришел сюда?

– Домой идти – только нервы трепать.

– О-о, так, значит, в порыве гнева…

– И заодно посмотреть, как ты себя ведешь.

– Как видишь, я верна папочке. – Маюми смиренно опустила ресницы, вспоминая свой разговор с Наоэ.

– Сейчас девицам нельзя доверять.

– Не то что папочкиной дочке…

Маюми поднялась и пошла на кухню ставить чайник. Ее переполняло злорадство. «Так ему и надо!» – с наслаждением подумала она. Ей захотелось подразнить Ютаро.

– А вдруг она сбежала из дому?

– Без вещей? Вряд ли.

– А если она что-нибудь с собой сделает? Ютаро вытаращил на нее глаза.

– Не каркай.

– Никогда нельзя сказать наперед, на что может решиться женщина, – глубокомысленно изрекла Маюми.

– Ты нарочно меня пугаешь?

– Папочка волнуется?

– Это плохие шутки.

Ютаро хотел рассердиться, но удар попал в цель. Он вскочил с дивана и подошел к телефону.

– Алло. Это я. Микико вернулась? Прислушиваясь к доносившимся из трубки ответам, Маюми втянула голову в плечи.

– Что?.. Еще нет?

Охрипший голос Ютаро наливался яростью.

– Дрянная девчонка! А ты… Это ты во всем виновата – не сумела воспитать как следует! – Теперь его гнев перекинулся на жену. – Да. Само собой… – Неожиданно он сбавил тон. – Да тут… У одного приятеля. Хорошо… Скоро буду.

Ютаро явно присмирел: видно, Рицуко поинтересовалась, куда это он запропастился.

– Да понял, понял, – дважды повторил он и бросил трубку.

– Еще не пришла? – посочувствовала Маюми.

– Нет. Всех подружек обзвонили. Нигде ее нет.

– Непонятно.

– И к родственникам не заходила…

– Да… Дела. Хорошо, если с ней все в порядке. Маюми вздохнула и начала разливать чай.

– Во всяком случае, как только она вернется, я с ней поговорю.

– Да вернется, куда она денется. – Ей уже было жаль вконец перепуганного Ютаро. – Папочка еще побудет здесь? – осведомилась она, будто не слышала его разговора с женой.

– Отдохну у тебя немного. Виски есть?

– Американское уже все выпили. Ну да ничего, сойдет и это. – Маюми достала бутылку японского виски. – С водой?

– Нет. Лучше со льдом.

– А не слишком крепко?

– Лей.

– Так нервничать – это на папочку не похоже.

– Я вовсе не нервничаю.

– Да ты посмотри на себя. Издергался весь, просто сам не свой.

Ютаро проглотил виски залпом.

– А может, у нее есть мальчик?

– Никого у нее нет.

– Ты-то откуда знаешь?

– Жена говорила.

– Мать может и не догадываться. Моя, например, про меня ничего не знает.

– Но она иногда приезжает к тебе.

– Приезжает. – Маюми усмехнулась. – И всегда видит меня одну. Ей и во сне присниться не может, что мы тут с папочкой…

– Ну, это потому, что вы живете отдельно.

– Предлагаешь, чтобы мы жили вместе?

– Думай, что говоришь!

– Да уж… А то и впрямь, увидишь моих родителей – и упадешь!

– Это почему же?

– У тебя ведь давление…

– Гм… Твоя мать, кажется, живет в Титикаве?

– Да.

– А чем она занимается?

– В общем, ничем.

– Но она же иногда подкидывает тебе денег?

– Да-а… Бывает…

Маюми украдкой взглянула на Ютаро и подавила смешок.

– Ты что это?

– Да так. Ничего.

Ютаро все подливал и подливал себе виски. Обычно после первой же рюмки у него багровело лицо, но сегодня он пил, не пьянея.

– Послушай, а может, ей нравится кто-то другой?

– Уж матери бы она рассказала.

– Как знать…

– Эй!

Маюми обернулась. Ее личико оказалось совсем рядом с круглой физиономией Ютаро.

В тот вечер у Наоэ тоже были гости. Точнее, гостья – дочка главного врача, Микико. Она сидела в гостиной, придвинувшись к котацу.[18]

– Что ты теперь собираешься делать? – Наоэ искоса посмотрел на Микико: она потупилась, сложив руки на коленях. – Домашние, верно, уже беспокоятся, ищут тебя.

Она едва заметно кивнула. В наклоне головы было что-то совсем детское.

– Ведь ты уже своего добилась, смотрины расстроила. Родители теперь все поняли, так что надо идти домой.

– А дома – все сначала.

– Но ведь ты в принципе не против замужества?

– Нет.

– А кто жених?

– Врач. Ему двадцать восемь. Окончил медицинский факультет университета К.

– Совсем неплохо. Твой отец – тоже врач, и породниться с медиком удобно во всех отношениях.

– А я не желаю.

– Вот как?

– Они так стремятся выдать меня за врача, чтобы клиника осталась за нами.

– Вполне логичное желание для частного врача.

– Но я не хочу становиться жертвой прихоти родителей.

– Не понимаю, в чем же тут жертва.

– Для них на первом месте не я, а клиника. Они и на смотрины непременно приводят либо врачей, либо студентов-медиков. А те тоже хороши, только об одном – «унаследуем ли мы клинику, если породнимся с вашей семьей? Кто будет платить за аспирантуру, пока жених не получит ученую степень?» И все в том же духе. Как послушаешь – ни одного порядочного человека.

– Ну нельзя же так ругать всех подряд.

– Не хочу я быть приложением к клинике.

– Зачем ты все так усложняешь? Это же естественно, что твой отец не хочет отдавать свое дело в чужие руки. Построить такую клинику заново сейчас обошлось бы в двести миллионов иен. А продать – хорошо, если полцены получишь. Ведь здание клиники ни подо что другое использовать нельзя. Так же как и оборудование, и инструменты. Естественно, для твоего отца невыносима даже мысль о том, что клинику, его детище, которое он растил и лелеял, постигнет такая участь.

– Ну а я? Что будет со мной?

– То, что клиника твое «приданое», вовсе не означает, что на смотрины будут приходить лишь охотники поживиться. Наверняка найдутся хорошие молодые люди, способные, достойные, но из бедной семьи, у которых нет денег на учебу в аспирантуре, но которые действительно потом полюбят тебя.

– Сколько уж было этих смотрин, а еще ни разу ничего похожего…

– А может, именно сегодня… Вряд ли родители станут желать тебе зла.

Микико молчала, не отрывая глаз от котацу. Слова Наоэ явно не убедили ее.

Наоэ допил сакэ и снова наполнил стакан почти наполовину.

– Смешно, конечно, мне читать тебе мораль, но… ты свалилась как снег на голову. Я просто вынужден.

– Извините. Я вам, наверное, помешала…

– Помешать не помешала, но, честно признаться, удивила.

– Простите.

– Ты поступила очень неразумно.

Наступила пауза, и сразу стал слышен накатывающий, словно прибой, глухой шум улицы.

– Еще кофе?

– Нет, спасибо.

Микико исподлобья посмотрела на Наоэ и тут же перевела взгляд на книжную полку.

– Тебе кто-то нравится?

Микико вздрогнула, как от удара, и резко вскинула голову. Узкое, почти детское лицо залилось краской.

– Тогда надо признаться родителям. Делать вид, что у тебя никого нет, и соглашаться на смотрины – просто нечестно по отношению к этому человеку.

– Я…

– Правда, по-моему, с кем бы ни жить, особой разницы не будет, но, если все же решиться взвалить на себя такую обузу, как брак, лучше уж выйти замуж за любимого человека.

– Обузу… почему?

– Брак – это когда мужчина и женщина вынуждены жить вместе очень-очень долго, верно?