— Я понимаю тебя и твой страх, но я люблю тебя!

— Уходи.

— Что? Погоди, я…У нас будет ребенок.

— Это мой ребенок!

Мрак отшатнулся, хватаясь за виски.

— Нет, нет! Смотри дальше! Ты должен узнать больше! — закричала в ужасе ведьма в его голове и насильно вернула руку обратно. Ясновидец вскрикнул от боли. Два ведения могли нанести вред.

Мирослава кричала. Над ней суетились женщины, что-то говорили, успокаивали, обтирали мокрыми тряпками лицо.

— Тужься! Ребенка пуповиной замотало!

Мирослава побледнела.

— Давай поторопись, чтобы мы успели его спасти!

Видение оборвалось, перекидывая его в очередное.

— Он мертв.

Девушка с длинными светлыми волосами, гладила по спине Мирославу. Та, не моргая, смотрела вперед потухшим безжизненным взглядом.

— Мира, мне жаль. Хочешь я пока побуду у тебя? Ты не должна оставаться в одиночестве.

— Я хочу умереть.

Мрак вынырнул, все еще находясь в теле ведьмы.

— Спаси ее, — промелькнуло последнее, что он услышал.

Мирослава быстро поднялась, тени пропали. Она созвала всех к себе, и они исчезли. Обрушилась оглушительная тишина. Мрак лежал без сознания. Веки подрагивали, из носа текла кровь. Вятко с трудом поднялся, не без помощи Варвары. Всеволод нетвердо держался на ногах, но выглядел лучше всех. По рукам все еще капала кровь.

— Тебе нужно обработать раны, — проговорила Варвара.

Богдан молча взял Мрака на руки и понес обратно. Вятко заметил, что Епископ полностью поседел.

Божена, кряхтя от тяжести, повалила Мирославу, находящуюся без сознания, на кровать. Она вытерла ладонью вспотевший лоб и выдохнула. Сердце бешено колотилось в груди, в ушах стоял шум. Еще немного и сама свалится в обморок. Руки тряслись, ноги подкашивались. Обессилев, ведьма села прямо на пол, подтянув ноги к груди. Есения робко зашла в комнату. Губа девушки опухла и покрылась кровавой коркой. Ссадины и глубокие порезы уродовали милое личико. Божена глянула на нее и отвела глаза. Они молчали, не в силах начать разговор. Хотя вопросов накопилось много. Только непонятно, кто на них ответит. И ответит ли.

Есения осторожно села рядом, положив голову на плечо. Божена аккуратно обняла ее за плечи, притянув к себе. Она не сразу поняла, что девушка плачет, отчаянно, заглушая всхлипы.

— Не надо. Все закончилось.

— Они могли нас убить, — губы ведьмы дрожали, — особенно этот кучерявый. Откуда он только взялся?!

— Тшш, — Божена глянула на мирно лежащую Мирославу, — не нужно будить ее. Мы не знаем, кто очнется. Она или…

Продолжать нет смыла. Они и так все понимали. Есения кивнула, поднялась и кивком указала на выход. Женщина поправила спутанные волосы и вышла, задумчиво наматывая рыжий локон на палец. Та молодая ведьма, так отчаянно защищавшая Ясновидца, до боли похожа на нее. В груди защемило так болезненно, что та вскрикнула, хватаясь за грудь.

Есения и еще пару девушек, обрабатывающие друг другу раны, испуганно обернулись. Божене стало не по себе.

— С тобой все в порядке? — Есения обеспокоенно дотронулась до ее спины.

— Я не знаю, просто вспомнила ту девушку… У нее так легко получалось призвать огонь, а ветер не поддавался, — горько усмехнулась, приложила руку к животу, — прямо как у меня.

Ведьма ахнула.

— Ты думаешь, это твоя дочь?!

Божена вздрогнула, скривилась. Страшно слышать такие слова. Но сомнений становилось все меньше. Их сходство приметила не только она.

В комнате зашевелились, скрипнул матрас. Мирослава, держась о косяк двери, смотрела прямо перед собой. Стояла ведьма нетвердо, покачиваясь, волосы прилипли к лицу. В глазах мука и боль, осунувшаяся и несчастная, Мира казалась совсем не опасной.

— Я сделала что-то ужасное? — голос тихий, виноватый.

Есения сцепила руки в замок, облизывая губы. Она случайно содрала корочку, и губа снова стала кровоточить. Мирослава выпрямилась, с трудом делая нетвердые шаги, подошла к ведьме и приподняла подбородок.

— Надеюсь, не я тебя так?

Та покачала головой, сжалась.

— Еся, это я, это я, — Мира обняла ее, а затем провела пальцами по губам, щекам. Кожа мгновенно очистилась, покрываясь здоровым румянцем.

Есения вновь заплакала, утыкаясь ей грудь. Божена стояла в стороне, сложив руки на груди.

— Что я натворила?

— Чуть не убила мою дочь.

— Что? — вскрикнула Мира с таким ужасом, что стало тошно, — какая дочь?! Ты же избавилась от ребенка!

— Я… Я оставила его в ближайшей деревне. Но я не знала, что она… Будет там.

— Силы небесные, этого еще не хватало!

— Твои проклятые вызвали тебя и сдали их.

Мирослава выглядела растерянной и виноватой. Выпустив из объятий притихшую Есению, она развернулась и ушла к себе, плотно закрыв за собой дверь. Прислонилась к двери и стукнулась о нее затылком. Хотелось кричать и рвать волосы. Если бы только она могла… Если бы могла…

— Я убью тебя, — прошипела Мира в темноту.

— Не сможешь, я часть тебя, — отозвался в ответ тихий хриплый голос.

***

Ворон яростно вырвал руки от шамана и вскочил. Васька испуганно отшатнулась, боясь, что он случайно заденет ее. Боу только улыбнулся, никак не отреагировав на бурную реакцию.

— Засунь свою чушь в…

— Ворон! Ты чего! — Василиса дернула его за рукав так сильно, что тот от неожиданности сел обратно, все еще тяжело дыша и враждебно оскалившись, — я же говорила, что в тебе есть свет! Как ты их разогнал! От тебя исходила такая сила!

— Замолчи! Замолчи сейчас же! — потеряв над собой контроль, Ворон вывернулся из цепкой хватки и влепил ей пощечину. Звонко ладонь соприкоснулась со щекой девушки. Голова Васьки мотнулась в сторону.

Василиса не издала ни звука, схватилась за щеку, почувствовав, как из носа потекла теплая струйка крови. Она удивленно взглянула на Священника. Так, будто видит впервые. В глазах что-то потухло. Шаман решительно стал, хватая Ворона за плечи. Ворон, будто очнувшись, с ужасом посмотрел на руки, а потом на Василису. Случилось то, что никогда не должно было случиться.

В глазах замелькали картинки из прошлого. Кричат девушки, испуганно отползая в торону. В его руках окровавленная палка.

Ворон тряхнул головой.

— Нет… Нет… Эй! Вася! Вась, прости меня! — Ворон дернулся за убегающей девушкой, но Боу держал крепко, пригвоздив к полу.

— Пойдешь за ней, сделаешь только хуже. Володар, — истинное имя резануло слух, и Ясновидец сморщился, — посмотри на меня. Ты прячешься от своего порока, убегаешь от него, но он сидит в груди, — положил ладонь там, где билось сердце, — оно никуда не исчезнет. Оно так и будет пускать в тебе тьму. Тебе нужно бороться с ним, а не бежать. То, что ты изменил имя и занимаешься тем, что не угодно душе, делает тебе только хуже.

Не согласиться невозможно. Ворон обмяк, закрыл лицо руками и взвыл. Отчаянно и громко. Ему вдруг стало так плевать, что его могут услышать. Он долго держал в себе боль, скрывался и молчал.

— Если ты захочешь, то я смогу помочь. Но только с твоего разрешения. Я бы не отказывался. В тебе много света. Ни одна тьма не устоит перед тобой.

Священник смахнул влагу со щек. Не было стыдно от слабости и слез.

— Да, помоги мне, Боу. Богом молю, помоги мне.

Боу улыбнулся.

Кто-то дал ей платок, что-то обеспокоенно спрашивая. Василиса слабо отмахивалась от помощи, почесывая черную паутинку, захватившую уже половину щеки. Она не плакала, только иногда дотрагивалась до носа, который очень болел. Кровь остановилась, но соленый вкус, отдающий железом все еще ощущался на кончике языка.

Василиса шла вперед до тех пор, пока не уткнулась в забор. Ей очень хотелось выйти, покинуть город, найти сестру и уснуть на ее коленях, позабыв обо всем этом кошмаре. Совсем недавно Вася с ужасом поняла, что влюбилась. Горячо и сильно. Ворон не выходил из головы, а поцелуй до сих пор ощущался теплом на губах. Хоть у нее и были парни, но такого Вася не чувствовала никогда. Мимолетные касания отдавали жаром и теплом внизу живота, каждый раз она вздрагивала и краснела, когда мысли бессовестно показывали ей картинки, которые вызывали лишь стыд.