Вася понимала, что ей ничего не светит. Он Священник, она сестра ведьмы. Разве могло что-то между ними быть? Зря она тешила себя надеждами. Он все время спасал, волновался за нее и иногда смотрел так, будто тоже влюблен.

Только вот она, глупая, все придумала. Нафантазировала и теперь получила по заслугам. Щека горела адским огнем. Наверное останется красный след, а то и синяк. Сердце сжималось от боли и непонимания. Ворон не мог ее ударить. Он же добрый… Служит церкви. Священники не бьют девушек. Или…

Кто-то положил руку на плечо и несильно сжал. Василиса встрепенулась, оборачиваясь и тут же скидывая ладонь. Ворон цокнул языком, потянулся, чтобы коснуться щеки, но та отодвинулась.

— Прости меня. Я знаю, это трудно.

— Это невозможно, — голос показался ей грубым, и Вася испугалась, что он сейчас развернется и уйдет. Но он не ушел.

— Пообещай, что со временем сможешь, если я расскажу тебе… Правду о себе.

— Какую правду? — ужаснулась девушка, не готовая к серьезным разговорам.

Священник истерично усмехнулся, взлохматив светлые волосы. Неровные, отросшие пряди упали на лицо. Захотелось поправить их, но Василиса сдержала порыв, на всякий случай обхватив себя руками.

— Хорошо. Давай поговорим раз ты так хочешь.

— Я не хочу, но это необходимо. Все зашло очень далеко. Меня зовут Володар, приятно познакомиться, — протянул руку, та ошарашенная, нерешительно пожала ее, — Вороном назвал себя сам, чтобы избавиться от прошлого. Я не настоящий Священник, я не верю в Бога и не несу Свет. Я служу, потому что меня заставили. Меня спасли этим от казни. Это был наилучший исход — замолить грехи.

— Что ты сделал? — хрипло спросила Вася, расширив глаза.

— Я делал ужасные вещи. С самого детства. Я болен, Вася. Я душевно болен. И никто не смог изгнать из меня эту хворь. Ужасный порок всегда со мной. Я не могу его контролировать.

— Гнев.

Ворон кивнул.

— За гнев не казнят.

— Зато казнят за убийства и изнасилования.

— Что?

Василисе показалось, что весь мир сузился. Сбилось дыхание. Она в ужасе открыла рот и сделала шаг назад, но заметив, как исказилось в муках лицо Ворона, снова подошла.

«Ты сильная и выслушаешь его.»

— Я убил мать и отца, изнасиловал и убил несколько девушек. Меня ловила вся деревня, а я… С кровью на руках бежал. Меня могли вывести из себя любое слово, поведение, которое мне не нравилось. Я терял голову и рассудок. Убивал и не помнил, как делаю это. Только руки в крови помню. Больше ничего. Меня нашел Богдан.

— Он знает?!

— Конечно. Он меня и приобщил к церкви. Я долго не соглашался. Но знаешь, виселица как-то не особо вдохновляла, — Ворон вымученно улыбнулся, — путь Священника был не так плох в моем случае. Я терпеть не мог молитвы, скрепя сердце ходил на службы. Изображал из себя непонятно кого, а потом приходил в комнату и бил кулаками стены, проклинал всех. Во мне тьма.

В услышанное никак не хотелось верить. Вася покачала головой. Не может такого быть. Невозможно. Как она не догадалась раньше? Неужели так сильно ослеплена влюбленностью?

— Но я же видела, как ты… Как твои молитвы подействовали.

— Может, все так и было. Не буду спорить. Возможно, я не настолько безнадежен.

— Спасибо, что открылся. Представляю каково тебе.

— Послушай, я… Я хочу сказать тебе, — замялся он, — что твои чувства не безответны. Я все сделаю для тебя, буду помогать и спасать до тех пор, пока не прикончу эту тварь. Но, мы… Я…

— Ворон, не нужно, — Василиса схватила его за талию, притянула к себе, позабыв о том, что недавно он ударил ее, — я люблю тебя. Я люблю очень сильно.

Ворон осторожно отстранился, заметив в ее глазах замешательство и непонимание.

— Я хотел сказать, что не для меня ты.

— Ты говоришь чушь, — Василиса захлебнулась, — не говори так больше, пожалуйста, — снова вцепилась в рубашку, чуть не порвав рукав, — если мы любим друг друга, не надо отрекаться. Да, прошлое ужасно, но оно не пугает меня. Важно, что сейчас ты идешь на путь исправления! Ворон!

Парень издал полустон, полувыдох и со всей силы прижал ее к себе, задыхаясь от слез и облегчения. Василиса крепко обнимала в ответ, покрывая щеки и шею быстрыми поцелуями. Ворон наклонился, горячо касаясь губ, увлекая в яростный, дикий поцелуй, от которого внутри все сворачивалось от наслаждения. Василиса простонала ему в полуоткрытый рот, прижалась тесней. Ворон рвано дышал, руки плавно спустились вниз по пояснице…

Кто-то громко кашлянул, заставив их отпрянуть друг от друга. Боу сделал вид, что ничего не видел.

— Вы можете пройти в дом, чтобы не смущать людей вокруг.

Василиса огляделась по сторонам, заметив, как на них смотрит человек десять с неприкрытым любопытством.

— Оу.

— Да, нам лучше уйти, — Ворон засмеялся, подмигнув шаману, — спасибо.

Как только они оказались в избе, Боу загремел склянками, что-то усердно ища. Вася поправила волосы и потерла, горящие от смущения, щеки. Поцелуй вышел яростный и голодный. Такой, что до сих пор саднило губы. Наверное, Ворон укусил ее в порыве страсти. Или не Ворон? Как теперь его называть? Василиса решила, что спросит об этом позже. А пока с интересом наблюдала за шаманом.

Ворон взял ее за руку, чуть сжав ладонь.

— Что вы решили?

— Боу предложил помочь мне… С моей… Особенностью, — последнее он выдохнул, переплел их пальцы и закрыл глаза.

Василиса осторожно положила голову ему на плечо, погладив.

— Ты правильно сделал, что согласился. Твоя истинная сила, она прекрасна.

Ворон усмехнулся. Он понятия не имел, что за истинная сила там у него. И была ли она вообще. Вася впечатлительная и очень эмоциональная, а еще мягкая характером. Ей что-угодно могло привидеться. Но именно за такую вовлеченность, желание успокоить и приободрить, парень мысленно благодарил ее. Вслух говорить не решался, уж больно подозрительно выглядел шаман что-то бормочущий себя под нос. Бормотанием он не ограничился и теперь выливал в большой железный ковш разноцветные и дурнопахнущие настойки.

Заметив на себе тяжелый взгляд Ворона, Боу обернулся. Спохватился и улыбнулся так лучезарно, что Священник подумал, что ослепнет, если продолжит смотреть.

— Это благовония для обряда. Они помогут мне войти в транс.

— Я слышал, вы используете легкий наркотик.

Боу отвернулся, начиная помешивать жидкость.

— Это не наркотики. Всего лишь настойки из трав.

— Наркотических поди?

Василиса дернула его за рукав, всем видом показывая, чтобы тот замолчал, но шаман только звонко рассмеялся.

— Как знать. Как знать.

Василису отозвали в комнату, чем меньше лишних любопытных глаз, тем лучше. Боу путаясь в балахоне, расставил свечи по кругу, зажег пучки трав. Воняли они еще хуже, чем то, что бултыхалось в ковше. Избу окутал едкий дым, от которого слезились глаза. Ворона усадили в круг горячих свечей. Сам же Шаман щелкнул пальцами и почерневшее варево забурлило. Он сел напротив, скрестив ноги и закрыл глаза. Священник решил, что ему тоже лучше закрыть. Кто знает, что за ужас сейчас будет происходить.

— Нет, нет. Открой, — пробормотал шаман и запел. Тихо и гортанно. Вибрирующе. Ворон почувствовал, как внутри все оборвалось, тело стало ватным, захотелось завалиться на бок, но силы извне поддерживали сидячее положение.

Боу повысил голос, дернулся, зашипел огонь на свечах. Ворон стиснул зубы. Ему показалось, будто кто-то схватил его за горло и начал душить. Дышать становилось тяжелей. Он сжался, противясь силе, подбирающейся все ближе. Шаман открыл глаза, и, не переставая петь, подвинулся ближе, положив горячую ладонь на его грудь. Окутал жар.

— Горячо, — пробормотал Ворон, покрываясь испариной и пытаясь оттолкнуть руку.

— Не противься, — Боу оказался недопустимо близко. Они почти столкнулись лбами, — дай мне забрать это у тебя.

Это не желало выходить, цеплялось за душу и въедалось все глубже. Ворон ахнул. Дышать он уже нормально не мог, все кружилось, в ушах звенело. А еще было очень больно, будто из него наживую вырывают внутренности. Боу чуть отвел ладонь в сторону, и Священник увидел, как тянутся черные нити. Они извивались и пытались вернуться обратно в тело.