Но я понимала, что совсем скоро он приступит к самому главному, пусть и не полноценному проникновению, но ничуть не меньше будоражащему и выводящему все чувства на поверхность.

Мысли крутились в голове как сумасшедшие, сердце бухало, а ладони, на которые я опиралась, потели. Горячие руки — не одна пара, Лекс присоединился — исследовали мое тело. Гладили, ласкали.

Наверное, мне надо было не метаться, не волноваться, а взять себя в руки, действовать как источник. Как… Если бы я понимала как? Но никто из мужчин ничего мне не сказал, не поставил в претензию. Они лишь хвалили меня, говорили, какая я красивая, какая я молодец…

— Ласковая девочка, — шептал мне Лекс.

— Такая красивая…

— Теплая…

— Нежная…

Не знаю, от чего я больше таяла: от их прикосновений или добрых слов. В какой-то момент промелькнула горькая мысль — неужели я из тех, кто готов растаять от пары ласковых слов? Неужели я жила настолько плохо, так привыкла, что меня вечно шпыняют, что теперь достаточно капельки тепла — и я готова на все?

Но эта горечь быстро смылась. Тихий шепот, забота, взгляд, полный беспокойства и волнений обо мне. Дело в другом. Не во мне. Дело в них — Лексе и Расселе.

Двух мужчинах, которые отнеслись ко мне как к сокровищу.

Лекс поцеловал меня в губы. Нос. Подбородок.

Заставил смешно фыркнуть, когда его прядь защекотала лицо.

Лишь где-то вдалеке я слышала бренчание — кажется, Рассел раздевался. Тихая ругань, шепот Лекса мне в ухо:

— Он в таком предвкушении, что не может нормально расстегнуть пуговицы на рубашке. И до чего ты его довела, маленькая красавица, а?

До чего они меня довели — уже другой вопрос. Я больше не стеснялась того, что была возбуждена. Меня не смущала ни влага между бедер, ни неистовый жар, скопившийся внизу живота. Если бы сейчас кто-то сказал, что возьмет меня, я бы однозначно ответила «да».

Я сама не заметила, как оказалась абсолютно обнаженной — на мне не было и клочка ткани. А вот то, что Рассел прижал ко мне со спины, накрыл собой — голый, горячий, сильный — я ощутила моментально. Крепкой тренированное тело, ни капли мягкости. И столько нежности.

Отбросил мои длинные волосы и поцеловал в затылок. Сначала легко, а потом внезапно чуть прикусил кожу на затылке. Не больно, но ощутимо, от чего словно разряд молний прошелся вдоль моего позвоночника.

— Сожми ноги, — попросил он. — Одну ногу чуть-чуть вперед — и крепко прижми их друг к другу.

Я послушно сделала, как меня просили, хотя стоять на четвереньках было чрезвычайно смущающе. Горячее мужское естество протиснулось между моих бедер. Рука Рассела с моего живота скользнула ниже — дотронувшись до самого сокровенного места между моих бедер. Ловкие пальцы потерли определенную точку — ту, из-за которой жар достигал невероятных высот.

А потом я абсолютно забылась в происходящем. Рассел двигался между моих сжаты ног, не проникая, имитируя толчки, касаясь моего интимного места, задевая ту самую заветную точку своим горячим членом.

Безумие. Безумно. Хорошо. Невероятно.

Настолько, что я забыла о том, кто я и где я, лишь ощущала нарастающее удовольствие, пока внутри что-то не вышло из берегов, утопив меня в бесконечном наслаждении.

Пришла я в себя ровно в тот момент, когда меня — уже чистую и одетую в нижнее белье — укладывали поудобнее и заворачивали в чей-то плед, набрасывая сверху еще и плащ.

— А…

— Что такое? Хочешь пить? Перекусить? — тут же отреагировал на мое пробуждение Лекс.

Я мотнула головой — ничего не хотелось. Разве что немного поспать. И не одной. Почему-то сейчас особенно остро не хотелось оставаться наедине с собой.

Лекс словно прочел мои мысли и лег рядом поверх одеяла и плаща. Оборотни совсем не мерзнут? В палатке стало чуть прохладнее — вход был приоткрыт. Это из-за запахов? Да, оборотни ведь очень чувствительны к запахам. Теперь понятно, почему меня так укутали — боялись, что замерзну. Хотя, наверное, хватило бы и одно Лекса рядом — теплый как печка!

— А где Рассел? — спросила я.

— Временно вышел. Там какой-то переполох в лагере, пошел проверить, что же случилось. Вроде как то ли другие путники подъехали, то ли подкрепление из крепости. Как разберется — сразу вернется.

— А его магия?.. Мы ведь не полноценно… — начала я и поняла, что не могу дальше и слова выдавить. Лишь закуталась в плащ посильнее, чтобы никто не увидел, что пылает не только лицо, но и шея.

— С его магией все отлично, — подмигнул мне Лекс. — Даже лучше, чем мы могли ожидать. Высокая степень соответствия, Шеллия. Это очень много значит. Поцелуем навряд ли отделались бы, но можно и без того полноценного занятия любовью. Хорошо.

— Что хорошего? — спросила я, невольно нахмурившись.

Сама не понимаю, откуда взялось это чувство — будто маленькая обида, что Лексу понравилось, что занятие любовью со мной они не довели до конца!

— Хорошо, что твой первый раз, маленькая красавица, не прошел с двумя мужчина в палатке на импровизированной кровати, созданной с помощью подручных средств.

Я чуть грустно улыбнулась и решила не говорить Лексу, что мой первый раз теперь, возможно, пройдет на кровати в замке в какой-нибудь неплохой комнате, но навряд ли принесет мне столько удовольствия, сколько получила я сейчас.

— Эй, почему такая грустная? Я сказал что-то не так? — спросил Лекс.

— Всего лишь напомнил, что нам придется расстаться, — ответила я.

— А ты бы не хотела? — спросил Лекс осторожно, даже с некоторой надеждой.

— Нет. Но не думаю, что это осуществимо, — ответила я, глядя на мужественное лицо Лекса — красивый. И хороший.

Странно. Почему у него такой задумчивый взгляд? Неужели?..

— Придет Рассел — и мы поговорим об этом, — внезапно сказал мужчина. — А пока… что мне сделать, чтобы твой грустный взгляд исчез? Очень хочу хоть ненадолго увидеть твою милую улыбку.

Из уст какого-нибудь дворянина это звучало бы флиртом — легким и ничего не значащим. Но у Лекса получилось сказать это так по-простому легко и искренне, что я невольно улыбнулась. И уже хотела сказать, что ничего не нужно, достаточно его рядом, как мне в голову пришла отличная идея, что же я могу попросить у него.

— А ты можешь показать вторую ипостась? — Я это так робко произнесла, что и самой было неловко за свою неуверенность.

— Превратиться в пантеру? — тут же понял меня Лекс.

Я активно закивала. Кошек я любила, восхищалась ласковыми мурчалками, которых всегда приятно было взять на руки. И они меня любили, хотя других могли и оцарапать, и обшипеть. Я же словно была исключением. Но вот больших кошек я даже издалека не видела. Если не считать Рассела и Лекса, чью ипостась мельком увидела во время нападения на нас.

— Можешь?

— Могу, — улыбнулся Лекс, резко вставая и выходя из палатки.

Э, а куда он? Там менять ипостась? А разве тут нельзя?

Все мои мысли оборвала огромная пантера, вошедшая обратно в палатку. Очень и очень большая! Что-то мне подсказывало — возможно, рисунки в учебниках, которые я читала давно-давно — что пантеры не должны быть такими большими.

Большая, сильная, грациозная пантера, от которой исходило чувство опасности. Животный магнетизм — невозможно было оторвать взгляда. И лишь темно-синие глаза с редким фиолетовым оттенком напоминали, что передо мной Лекс. Добрый, прямолинейный и заботливый Лекс.

И ласковый: большая пантера подошла ко мне и осторожно боднула меня головой. Я хихикнула, вытащила руку из-под одеяла и неуверенно погладила пантеру по голове. Меня тут же подбодрили, подставив голову и намекая — давай гладь.

Я не удержалась и восхищенно захихикала:

— Какой красавчик! Какой великолепный большой черный кот! А мурлыкать ты умеешь?

На мои слова отреагировали моментально: плюхнули рядом, вытянули лапы и заурчали. Большой огромный кот, очень изящный, с блестящей лоснящейся шерстью очень и очень мило урчал. Я не выдержала перевернулась на бок и обняла эту большую пантеру.