— Этот урод передал тебя незнакомцам! Оборотням, о которых ходили только страшнейшие слухи! — зашипела Лоретта. — Это потом мне Эш подсказал, что оборотни очень трепетно относятся к женщинам и источникам, потому что у них дефицит, но сначала я не знала. Я думала… думала, что ты можешь не вернуться живой…

Лоретта сильнее стиснула мою руку. Она… так переживала за меня? А ведь мы знали друг друга так мало! Почему же она…

— Я ничего не стала скрывать, рассказала Эшу все как было.

— Эш — это и есть глава крепости Цестар, — пояснила Иренья. — А, нам в палатку, а не в карету.

Еще одно изменение. Капитан сказал, что если нас не интересует целостность и неприкосновенность наших тел, то из кареты мы можем выходить. Поэтому все дни и ночи мы проводили внутри, даже ели там, выходили изредка и под конвоем из трех надежных солдат. С трудом верилось, что здесь все стало иначе с приходом главы крепости.

Внутри палатки было уютно: походные лежаки хорошего качества — я такие у отца видела давно-давно, столик, закуски, вода, даже пара книг валялось на покрывале, магические амулеты, поддерживающие свет и тепло.

Но кое-кого не хватало.

— А где?..

— Где Анна? — догадалась Иренья, проходя внутрь и присаживаясь на свой лежак.

Лоретта же меня не отпускала, держала так, словно боялась, что я убегу. И вынудила опуститься рядом с ней на ее лежак. Ну да, сидя разговаривать удобнее.

— Анна… Сделала глупость, — сказала Лоретта — и я впервые увидела, как ее лицо буквально исказилось от злости. — И за это заплатит. Ее будут судить по законам крепости Цестар.

Я Анну не очень любила, но не желала ей смерти. За что она заплатит? И главное — как?

— За аморальное поведение, — ответила Иренья. — Она же себя с людьми из крепости Цестар попробовала вести как с этими, которые нас охраняли. Вроде как охраняли. Или подставляли?

— Эш разберется, — вставила Лоретта. — Оборотни дали свои показания против капитана, даже какой-то магический артефакт с записью предоставили. И Эш нашел у капитана непонято откуда взявшуюся шкатулку с магическими камнями…

— А что сделала Анна? — удивилась я. — Не то что она образец поведения, но я не помню, чтобы она совсем уж нагло себя вела.

— У нее, как оказалось, не было повода нагло себя вести. Нашей предыдущей охране хватало и малейшего намека — и они уже сами на нее бросались как голодные псы на мясо. С людьми Эша такое не прокатило, ведь такое поведение они игнорировали. Конечно, не будь здесь самого Эша, может кто-то бы и соблазнился — в его отряде много молодых хороших ребят, которые могли бы встрять. Однако при командире они ходят по струнке.

— Но я не поняла, что она сделала, — честно ответила я. — За что ей можно приписать аморальное поведение. Не стала же она раздеваться посередине лагеря…

Лоретта и Иренья замолчали.

— Неужели стала? — спросила я, чувствуя, как волосы становятся дыбом.

— Нет, конечно же, нет. Она всего лишь забралась ночью в палатку к магу, у которого уже есть невеста. Предложила ему «попробовать» ее. И если она окажется лучше его невесты, то заменить ее на невесту. А если хуже…

— Э-э-э, — я обалдела.

Да, иногда источники вели себя совсем не как приличные женщины, позволяя себе лишнее, но это было в пределах рамок, допустимых обществом. Даже поведение Анны нельзя было назвать полностью аморальным. Но вот такие вещи, как попытки отбить жениха у невесты, активно порицались.

— А если хуже, то взять ее любовницей, ради разнообразия, — закончила Иренья.

— И что дальше?

— Вылетела из палатки как пробка, после чего ее заперли в карете и приказали выпускать только под конвоем женщин-магов справлять нужду, а ни одному мужчине-магу не дозволялась к ней приближаться, — ответила Иренья, мстительно усмехнувшись.

Надо же, я не думала, что она до такой степени ненавидит Анну. Иренья казалась высокомерной и абсолютно равнодушной к происходящему, а по итогу оказалось, что она всего лишь умело скрывала истинные чувства.

Лоретта выглядела так, словно готова была голыми руками разодрать Анну на клочки. И тут я кое-что поняла:

— А к кому Анна в палатку пробралась?

— К Эшу, — сказала Лоретта. — И охраняют ее так строго не только из-за того, что боятся, будто она полезет к кому-то из солдат. Произошедшее видел весь лагерь, а она не настолько глупа, чтобы рисковать. Один из заместителей Эша очень боится, что я не выдержу — и прирежу ее где-то тихо в лесу, пока никто не видит.

— Какие глупости! — искренне возмутилась я. — Ты бы такое никогда не сделала. Заместитель Эша зря беспокоится об Анне.

Иренья расхохоталась.

— Мне приятно, что ты такого хорошего мнения обо мне, но… Ты ошибаешься. И в том, что я на это не способна, и в том, что заместитель Эша беспокоится об Анне.

— Шеллия, убийства на территории Цестар запрещены, если это не самооборона. Никто не хочет, чтобы будущую хозяйку крепости обвинили в убийстве. Вот и бдят.

— Давайте не будем, — улыбнулась мне Лоретта. — Лучше поговорим о тебе, Шеллия. Расскажи нам все. Как ты, как они, все ли было хорошо? Тебя точно не обидели?

Сначала мне было неловко рассказывать о том, что произошло, но потом Иренья вышла, Лоретта сделала расслабляющий чай — и я сама все выложила. То ли атмосфера такая была, то ли мне очень нужно было поделиться, то ли чай обладал такими удивительными свойствами. Последнее было самым вероятным — я ощущала небывалую легкость в теле и голове.

— Кажется мне, что ты влюбилась, — заметила Лоретта.

— Так быстро?

— За несколько часов, так что не так уж быстро. Я в Эша влюбилась за несколько минут, — заметила Лоретта.

— Расскажешь?

— Как-нибудь в другой раз, — подмигнула мне Лоретта. — Иначе ты окончательно поймешь, что я никакой не ангел и прекрасная леди, как ты меня называла, а вполне себе… Хах, не будем об этом. Хочешь остаться с ними?

— Хочу, — ответила я.

— А если все, что ты видела — ложь и притворство? Рискнешь?

Ради них? Ради призрачного трепетного чувства, которое они зародили во мне?

— Рискну.

— Но в крепости надежнее. Там будет Эш… Хотя Эша ты не знаешь, ты знаешь меня. Я — будущая хозяйка крепости. И я о тебе позабочусь. Разве спокойствие, хорошее отношение и надежность — не то, что желает каждый источник?

— Наверное, — тихо сказала я. — Но я бы хотела маленького призрачного счастья с теми, кто мне понравился. Наивно звучит, да? Осуждаешь меня за спонтанное решение?

— Нет, очень мило, — ответила Лоретта. — Я не могу тебя осуждать. Я сама когда-то предпочла рискнуть всем ради Эша, а не выйти за надежного друга отца, который точно обращался бы со мной по-доброму.

— Тогда, Лоретта, скажи мне, как мне убедить главу крепости позволить мне остаться с оборотнями? Что я должна сказать, чтобы мне позволили отправиться с Лексом и Расселом? Ты ведь лучше всех знаешь, какой он.

— Правду, Шеллия, скажи правду. — Лоретта потрепала меня по макушке. — Тогда он тебя отпустит. Не навсегда, уверена, он назначит оборотням испытательный срок. Даже не так. Он назначит испытательный срок вашим чувствам, чтобы вы поняли, были они иллюзией, вызванной моментом, или же тем, что вас свяжет навсегда.

Я решила послушаться Лоретту, хотя была мысль где-то немного соврать, чтобы приукрасить происходящее. И еще подумала, что навряд ли у меня хватит способностей обмануть целого главу крепости.

Я оказалась права: обмануть этого человека было невозможно. Не для меня. Когда Лоретта по моей просьбе отвела меня в палатку главы крепости, чтобы мы смогли поговорить, то я сразу же осознала, насколько мне будет нелегко: такую ледяную ауру не излучал даже Рассел, магия которого практически вышла из-под контроля.

Он сидел за рабочим столом, созданным при помощи магии. Длинные черные волосы, завязанные в конский хвост, пронзительные льдисто-голубые глаза, мужественное суровое лицо и невероятно тяжелый взгляд. Если бы Лоретта не держала меня за руку, то я бы убежала из палатки — чтобы не чувствовать этой давящей ауры. Меня хватило исключительно на робкое приветствие. А дальше я спряталась за Лоретту и невнятно отвечала на банальные вопросы вроде самочувствия, времяпрепровождения в лагере и прочего. Или это больше походило на выдавливание ответов из себя? Я ужасно боялась сказать что-то не так, а суровое выражение на лице главы крепости Цестар заставляло меня чувствовать себя еще более неуверенно, чем обычно.