После опустошения сосредоточия навалилась дичайшая слабость, которой не было никакого смысла сопротивляться. В итоге я завёл будильник на одиннадцать часов и просто отрубился. Пусть сознание отдыхает, в то время как печать будет усиливать моё тело. Через несколько часов мне предстоит на глазах у всей академии сразиться с бароном Вольским. Ох и не завидую я этому парню. Надо будет закатить вечеринку в честь моей победы. Деньги будут.

Засыпал я с улыбкой на губах. А жизнь-то налаживается.

Проснулся я на удивление отдохнувшим. Четырёх часов сна вполне достаточно, чтобы печать произвела необходимые модификации с тканями организма. Изменения в себе я заметил сразу, аж дышать легче стало. Простенький комплекс упражнений быстро подтвердил очевидное. Скорость движений значительно возросла, зрение улучшилось, я без особого напряжения сил смог выполнить несколько простых приёмов и удовлетворённо кивнул. Вот теперь можно спокойно выходить на бой.

Быстренько ополоснувшись в навороченной душевой кабине, натянул чистый, ввиду его неиспользования, тренировочный костюм, засунул в карман смартфон, взял ключи и отправился на стадион. Как раз успею дойти неспешным шагом. А уже после боя можно будет и пообедать, всё равно завтрак уже давно закончился.

— Привет, Андрей, — улыбнулась Мила, которая дожидалась меня у выхода из дома. — Не против, если я составлю тебе компанию?

— Привет, — ответил ей такой же тёплой улыбкой я. — Кто же откажется провести время в компании настолько очаровательной девушки? Как спалось?

Мы пошли по чистой дорожке, вымощенной серыми кирпичиками, которая тянулась от дома к главному студенческому проспекту, где в разгар учебного дня было полно народу. Студенты перемещались по городку на электросамокатах, моноколёсах или же пешком. Автомобильным транспортом пользоваться на территории было запрещено. Краем глаза заметил немного в стороне Валю, на лице которой читалось неодобрение выбора компании своей хозяйки. Расстройство пищеварения на неё, что ли, наслать, чтобы не мешала? Ладно, повременю пока, всё же она просто делает свою работу.

— Плохо, — призналась Милана. — Всё думала о сегодняшнем дне.

— Неужели тебя так страшит свидание со мной? — наигранно удивился я.

— Дурак, — хихикнула девушка. — Я за тебя переживаю. Убить на дуэли нельзя, я знаю, но без серьёзной травмы редко когда обходится. Не люблю необоснованное насилие.

— Ладно, так уж и быть, не буду долго мучить Вольского и закончу всё быстро, — сделав расстроенную физиономию, проговорил я. — Но только ради тебя. Я намеревался сегодня преподать ему урок хороших манер.

— А ведь ты не шутишь, — поняла Мила. — Ты ведь действительно уверен в своих силах. Не понимаю, как человек может так кардинально измениться всего за один день.

— Ну, мне вчера действительно сильно прилетело по голове, — улыбнулся я. — Возможно, там, — я постучал по черепушке, — всё же что-то да сломалось.

— И разговариваешь ты странно, — не отреагировав на мою шутку, продолжила задумчивым тоном Мила. — Не как аристократ.

— А всё потому, что я пришелец из другого мира, — тоже очень серьёзным голосом проговорил я. — Меня отправили на Землю, чтобы спасти людей от страшной участи.

— Да ну тебя, — всё же рассмеялась Мила. — Ты хоть минуту можешь вести себя серьёзно?

— А зачем? — хитро посмотрел на девушку я. — Так жить становится скучно. Я и так слишком долго сдерживал своё дикое обаяние и притворялся тихоней, вот теперь навёрстываю упущенное.

— Я смотрю, ты надел перстень главы рода, — нахмурилась Мила. — Ты, несомненно, в курсе, что каждый перстень главы рода аристократа, начиная с графов и выше, является мощным артефактом. Это дар от императора главе рода, в знак признания его заслуг перед троном. Теперь император знает, что ты взял на себя все обязательства, и если вчера ещё оставался призрачный шанс, что Успенские оставят тебя в покое, то сейчас обратной дороги у тебя уже нет.

— Чужого мне не надо, но своего не отдам ни одному упырю, — спокойно ответил я девушке. — Пока мне не стукнет восемнадцать, согласно закону никто не имеет права отобрать принадлежащее мне по праву рождения, даже император. Успенский может разорить мои земли, но присвоить их себе — нет. У меня ещё куча времени, чтобы заработать денег на очередной платёж имперскому банку.

— Куча? — всплеснула руками Мила. — Да тебе исполнится восемнадцать меньше чем через год. Андрей, это нереально, я примерно представляю, о какой сумме может идти речь.

— Повторюсь, это мои проблемы, с которыми я разберусь сам, — безапелляционно заявил я. — Можно мне полюбопытствовать? А почему, собственно, тебя так волнует моё будущее? За предыдущие пять лет мы общались не слишком активно. Так с чего вдруг такая забота? Захотелось защитить сирого и убогого? Взять под своё крыло? Хочу тебя заверить, в этом нет необходимости, я могу постоять за себя и за честь рода. Сегодня ты убедишься в этом, — ну да, грубовато получилось, но я привык говорить прямо, без заискиваний и завуалированных вопросов.

— Дурак ты, Белов, — явно обиделась Мила, затем резко ускорилась, и я остался в одиночестве.

Может, и дурак, мысленно пожал плечами я. Но для тебя же будет лучше держаться от меня подальше, а то вон я уже столько подозрительных взглядов прохожих приметил, что скоро могут поползти ненужные слухи. Одному на данном этапе моего становления в этом мире будет легче. Никто не сможет надавить на меня через угрозу дорогим сердцу людям и заставить сделать что-то против воли. На данном этапе не факт, что я смогу защитить и себя, а уж о других и говорить нечего, так что лучше не сближаться ни с кем слишком сильно.

На стадион я прибыл за десять минут до начала дуэли. Уже на подходе вчерашнее предположение Миланы об аншлаге подтвердилось. Народу было столько, что казалось, сюда припёрлись абсолютно все студенты, причём вместе с преподавателями, и это в разгар учебного дня. Мда, может, не надо было привлекать к себе столько внимания? Ладно, что уж теперь об этом думать. Да и вряд ли бы я поступил иначе, репутация в этом мире очень многое значит, и мне следует вплотную заняться воскрешением из мёртвых моей собственной, а потом и родовую честь подниму.

Чтобы не дай боги дуэлянты случайно не прирезали друг друга, перед началом боя на каждого накладывается специально разработанное заклинание из школы магии воздуха. Это заклинание не только защищает дуэлянтов от проникающих ранений, но и подсвечивает для судей участки, в которые был нанесён удар. Причём у заклинания есть цветовая индикация повреждений в зависимости от степени тяжести для здоровья. Зелёный — царапина, жёлтый — глубокая рана, красный — летальное повреждение, которое автоматически завершает дуэль.

Барон Вольский уже был на месте. В поле зрения злобно сверкал глазами Старский, окружённый своей шайкой. Царапин на лицах парней и девушки уже не было, видать, их подлечили, ну да ещё не вечер, если продолжат ко мне лезть, летучие мышки покажутся детской забавой.

— Приветствую вас, граф Белов, — проговорил магистр воздуха и по совместительству декан факультета воздушников виконт Добросельский Валерий Юрьевич. — Сохраняйте неподвижность, я наложу на вас дуэльное заклинание.

— И вам доброго дня, уважаемый Валерий Юрьевич, — вежливо ответил я.

— Я тебя уничтожу… — начал было Вольский, но преподаватель остановил его властным жестом.

— Бахвальство оставьте при себе, барон, — жёстко осадил его магистр. — Вот как завершится дуэль, так и будете красоваться перед публикой, ну либо краснеть, — еле заметно улыбнулся преподаватель.

Вольский скривил лицо в презрительной усмешке, но возразить не посмел. Он отошёл в сторонку, поближе к своей компании, и начал тихо перешёптываться со Старским, в то время как Добросельский приступил к работе. Из чистого любопытства переключился на магическое зрение и наблюдал за филигранным построением магической формулы в исполнении магистра. Какая-то минута — и сложнейший пространственный узор был готов, затем Валерий Юрьевич напитал его своей энергией, и в сантиметре над моей кожей и одеждой появился тоненький слой уплотнённого воздуха, который в точности повторял все изгибы тела и нисколько не стеснял движения.