Одно сухо брошенное слово.

Приказ.

И я задыхаюсь.

Прикрываю глаза, не замечая, как сумка с глухим стуком падает на пол.

Этот голос…

Сколько лет я мечтала услышать его вновь? Сколько плакала, молилась, чтобы все изменить, отмотать время и переиграть… Чтобы жил…

Но именно в данный момент разум решает сыграть злую шутку. Как жестоко!

Не могу сдвинуться с места. Тело будто приросло к полу. Окаменело.

Затуманенный взгляд прикован к фигуре у окна. Словно в замедленной съемке я смотрю, как он поворачивается. Становится лицом к лицу, хоть между нами несколько метров.

Серые глаза прожигают насквозь. Колени подкашиваются. Я чудом остаюсь на ногах.

Нет…

Реальность хлещет по щекам. Подбрасывает вверх и толкает. Вниз. В самое пекло. Без парашюта. Без страховки. А земля всё ближе…

– Я надеялся, что ты не придешь, – слова звучат как приговор.

Я зажимаю рот, сдерживая крик. Голова кружится. Сердце обливается кровавыми слезами и единственное, что я могу произнести – это имя.

Его имя…

– Тимур… – шепчу едва слышно.

Делаю шаг и словно проваливаюсь сквозь материю. Вниз. Еще дальше… Темнота сгущается. И последнее, что я слышу сквозь густое непроницаемое покрывало – это голос. Его голос.

– Ну здравствуй, Снежинка, – выдыхает в висок, подхватывая безвольное тельце.

Засыпая, мне кажется, что я слышу стук его сердца.

***

Пробуждение подобно резкому выходу из комы.

Щелчок – и воспоминания обрушиваются неконтролируемым потоком.

Пульс сходит на нет, растворяется в бесконечной обволакивающей боли.

Распахиваю глаза и сажусь, жадно глотая воздух. Обвожу глазами незнакомую комнату.

Волнение зашкаливает.

Секунды висят в воздухе.

Как вдруг я слышу шаги. Кто-то приближается к гостиной.

Сбросив ноги на пол, пальцами цепляюсь за обивку дивана.

Пожалуйста…

Пожалуйста…

Сама не знаю, о чем прошу.

Меня штормит, кидает из стороны в сторону. Комната плывет, растекается разноцветными пятнами.

Но я мечтаю разглядеть в этом хаосе ЕГО.

И боюсь до жути.

Столкнуться с прошлым.

Узнать, что все, во что я верила, чем жила долгие три с половиной года – ложь…

Тяжелая поступь все ближе.

Горло сдавливает невидимыми щупальцами. Мир сжимается до размеров одной-единственной комнаты. И человека, что слегка прихрамывая идет мне навстречу.

Тимур…

Шум в ушах оглушает. Я ничего не слышу.

Это Тимур?

Мой Тимур?

Да…

Он…

Но… чужой. Незнакомец.

Не тот Тимур, который навсегда запечатлелся в моей памяти.

Другой…

Моему Тимуру было двадцать пять, когда я видела его в последний раз. Молодой, но уже сформировавшийся мужчина. Высокий, жилистый. Тимур обожал лошадей и часто ездил верхом. Недалеко от нашего дома находились конюшни, куда он и устроился на летнюю подработку. Копил деньги на переезд в столицу. У него были грандиозные планы на жизнь… Я помню, как увидела его впервые. Это было как в фильме. Невероятная захватывающая дух картина.

Он верхом на черном скакуне.

Тимур не выглядел, как обычный берейтор. В распахнутой на груди рубашке, под которой обычная белая майка. Рукава закатаны по локоть, загорелые пальцы уверенно сжимают поводья…

Я никогда не была творческим человеком, но в тот момент мне безумно захотелось написать его портрет – настолько все было идеально.

Мне нравилось в нем все.

Мужчина напротив мало походит на того Тимура, которого я знала раньше.

Все такой же высокий, с широкими плечами и пронзительными серыми глазами.

Но… не тот.

Что-то не так.

Поднимаю на него затравленный, ничего не понимающий взгляд. И словно обжегшись, осознаю…

Все.

Все не так!

Первое, что бросается в глаза – хромота. У Тимура не было проблем с ногами. Никогда.

Второе – следствие из первого. Походка. Движения мужчины. Тяжелые. Давящие, как и все в нем.

С появлением нового Тимура в просторной гостиной вдруг стало душно. Воздух окаменел. Свалился тяжелыми плитами.

Не могу поверить, что вижу его…

Живого.

Вот он – совсем рядом…

Смотрит в глаза.

И если раньше меня это окрыляло, то теперь не приносит ничего, кроме дискомфорта.

Меня окатывает ледяной волной, ломает.

Но я все равно не могу отвернуться. Сканирую его, подмечая все новые детали, которых не было раньше.

Легкая щетина. Она придает солидности. В отличие от россыпи шрамов и рубцов разных размеров. Больше всего выделяется изогнутый, довольной глубокий, что рассекает левый висок. От уголка брови и до середины щеки…

Вакуум в голове взрывается.

Поднимаюсь на ноги.

Тогда, в прошлой жизни, шрама еще не было…

Дыхание перехватывает, когда пытаюсь представить, через что он прошел.

– Тимур… – вырывается сдавленным шепотом.

Звук его имени будоражит, пробирается в нутро, распарывая старые шрамы.

Слезы застревают в горле соленым комом, обжигают глаза.

А я уже не могу остановиться. Бросаюсь к нему.

Безотчетное желание обнять, коснуться… почувствовать. Просто убедиться.

– Ты… живой…

Рука невольно дергается, тянется вверх. К щеке Тимура. Ощутить… Принять, что он реален. Здесь. Не плод больного воображения…

Между нами небольшое расстояние. Жалкие полметра. И огромная невидимая стена, которую вмиг воздвигает Тимур.

Выставив руку, жестко перехватывает мое запястье. Оттягивает в сторону, разбивая хрупкую надежду. Сердце ухает куда-то вниз. Я чувствую себя выброшенной на берег рыбой.

– В чем дело, принцесса? Удивлена?

В низком голосе стрелой проносится раздражение, пронзая мое раненое сердце.

Задыхаюсь от шока. Перевожу взгляд на длинные загорелые пальцы. Боль от грубых прикосновений меркнет перед той, что ржавым ножом кромсает душу. Действительность выстраивает в единый образ, вгрызается в мысли уродливой картиной.

Он жив.

Здесь.

Человек, купивший мое тело.

Тот, кого я любила…

– Я… не знала, – четко проговаривая каждое слово, пытаюсь отстраниться. Удивляюсь, откуда во мне столько выдержки.

– Ну конечно. Папина любимая дочка никогда не признает свою вину, – тянет Тимур, слегка щурясь. – Это же не ты сдала меня отцу. Не ты издевательски смеялась, пока его люди методично ломали мне кости. Как ты сказала? «Я лишь хотела попробовать другую жизнь», – цитирует мои слова, заставляя возненавидеть. Себя. Несколько лет я сказала это, чтобы спасти ему жизнь, а сейчас он убивает меня ими. Моей же ложью… – Видишь, я запомнил. Грязный конюх оказался не просто живучим, но еще и чертовски богатым парнем. Ты же из-за денег от меня отказалась? Потому что не ровня. Потому что никогда не дотянусь до вашего уровня… Что скажешь теперь, Снежинка? Сейчас я достаточно богат, чтобы ты стала моей?

Я всегда была твоей. Всегда! Жаль, что ты этого не понял…

– Ты вернулся ради этого? – спрашиваю я, мечтая лишь об одном – испариться. – Указать мне мое место?

– Не нравится, когда называю вещи своими именами? – Тимур смеется, отпуская меня. – Посмотри на себя, Снежинка. В кого ты превратилась?

Ласковое обращение, от которого раньше вызывало восторг и умиление звучит как самое мерзкое ругательство. Меня передергивает. Ответ напрашивается сам собой.

Я растаяла, Тимур. Исчезала в этом грязном алчном мире, где ты меня бросил. Не смогла…

– У меня не было другого выбора, – выдавливаю с трудом.

А он снова смеется.

Отступив назад, театрально аплодирует. Холод в серых глазах смешивается с огненной бурей эмоций, порождая смертоносную стихию. Заставляет все вокруг задрожать. Раствориться из поля зрения.

– Браво! Какая послушная жена и дочь! Какая преданность долгу! Ты ради них готова не все, верно? Хоть на панель, хоть в пекло. Хорошо… Тогда раздевайся. Снимай все эти тряпки. Посмотрим, стоишь ли ты тех денег, которые я за тебя отвалил…