Возвращение в столицу прошло весьма успешно, если не сказать триумфально. Короля Вильгельма и его семью встречали всем городом. Народ высыпал на улицу даже охотнее, чем в день минувшего праздника. Люди кричали и бросали цветы под копыта лошадей, а стражникам пришлось приложить весьма много усилий, чтобы не допустить беспорядков, а горожане не мешали королевской процессии достичь дворца.

Королева и принцессы снова ехали в экипаже, только на сей раз в более роскошном, как подобает их статусу. Карету бодро тянули восемь лошадей, что говорило об одном – внутри сама Её Величество Джования Августа Хальбург.

Его Величество король скакал на белом коне прямо впереди экипажа бок о бок с герцогом Зоммерштерном, который уже успел прослыть главным защитником королевской семьи. Ему слали воздушные поцелуи все прекрасные девушки без исключения. Что не удивительно: «высокородный герой» всё ещё не был ни женат, ни даже обручён. И в его фаворитки попасть вдруг стало мечтой для многих.

На деле же приближённость к монарху объяснялась тем, что Альберт всю дорогу подсказывал «Вильгельму», как ему правильно держаться на людях. Король горделиво улыбался подданным и время от времени поднимал руку в знак приветствия, если вдруг герцог замечал в толпе достойное лицо и говорил о том, своему спутнику.

Не успело королевское семейство прибыть во дворец, как их тотчас окружили придворные. Дворяне рукоплескали. Взволнованные дамы имитировали готовность упасть в обморок. А фрейлины королевы и принцессы плакали самыми настоящими слезами. И Ричард невольно задался вопросом, насколько же эти слёзы искренние.

После пышной встречи все разошлись по своим покоям, и Шенборн получил долгожданную краткую передышку. Лакеи помогли ему переодеться и подали лёгкий ужин в его собственную столовую. Пока же королевский дегустатор пробовал пищу монарха, Ричард невольно задумался о том, насколько расточительно привык жить Вильгельм.

Комнаты короля включали в себя не только королевскую спальню и собственную столовую, но и ванную комнату, приёмную, малый кабинет, комнату отдыха и особое помещение, которое занимали королевские наряды. Туда вела отдельная лестница для слуг с запертой изнутри дверью. Всё утопало в золоте, эбеновом дереве и алом, как кровь, бархате. С люстр и подсвечников ажурными каскадами свисали хрустальные подвески, узорчатые ковры были мягки, а картины красовались в золочёных рамах.

Золото было здесь повсюду. От него резало глаза с непривычки. Даже ручка фарфоровой ночной вазы была золотой. Но особое внимание привлекла кровать с балдахином. Она стояла у дальней стены необъятной спальни на отдельном постаменте, к которому вели целых три широких ступени. Ричард невольно вспомнил расхожую фразу про «восхождение на ложе» и с трудом поборол желание нервически пригладить волосы.

Дворец во дворце. Вот чем казались комнаты Вильгельма. И, похоже, это никого не смущало.

Ричард держался со слугами, как велела ему Джования: холодно и слегка раздражённо. Так, по её словам, король вёл себя всегда, когда излишне уставал после путешествий, охоты или долгих совещаний с лордами. Впрочем, настоящее совещание «Вильгельму» ещё предстояло посетить на следующий день, а в тот вечер он созвал лишь малый совет.

Когда король вошёл в зал для заседаний, все встали. Вместе с ним явился Альберт и несколько стражников.

Ричард занял своё место в громадном кресле, похожем на трон, во главе длинного стола из красного дерева.

Он отлично помнил это помещение ещё с момента своего пребывания здесь перед отбытием пять лет назад. Почти ничего не изменилось. Огромные окна с тяжёлыми синими шторами вдоль одной стены, а вдоль другой – картины, камины и шкафы с бумагами. Несколько лавок для более низкородных посетителей почти у самого входа. За спиной короля в углу таилась дверь в большой королевский кабинет, куда можно было попасть и из коридора. А ещё там же красовалась мозаика из цветного стекла во всю стену, которая изображала карту Атенлау и границы с соседями. Часть карты была совсем свежей: при Карле II, отце Вильгельма, случилась война, и вассальный Брейсхейм получил независимость. Чтобы подчеркнуть свои корни и дружеские отношения с «родительским государством», столицу переименовали в Атенбург. Тогда Карл наказал маленькому Вильгельму не допустить повторения этой истории. Но всё легло на плечи Ричарда.

– Милорды, – «король» обвёл цепким взглядом собравшихся. – Приветствую вас.

Ему ответили почтительными поклонами.

Седой, как мел, граф Эдмон Пфаллен, сухощавый обладатель пышных бакенбардов. Канцлер короля с массивной королевской печатью на тяжёлой цепи на груди.

Герцог Тивальский Фердинанд Георг Хальбург. Высокий, широкоплечий красавец с яркими синими глазами и мягкими шоколадными кудрями до середины шеи. Его гладковыбритый подбородок был гордо поднят даже когда он выражал своё почтение кузену. Королевский сенешаль.

Обер-камергер, герцог Ламарский Ансель Болдер. Шустрый рыжеволосый толстячок лет сорока с круглой бородой и таким же круглым животом. Его серые глаза подобострастно блестели, а улыбка выражала полнейшую покорность. Правая рука короля при дворе.

Граф Нижнего Оттенберга, Вилберт фон Лоренц. Адмирал в изумрудном дублете. Черноволосый тридцатипятилетний лорд с отличной выправкой, смуглой кожей и короткой бородой, в которой проглядывала первая седина. Свои длинные волосы он затягивал лентой в хвостик на морской манер. На этом ассоциации с военным или моряком заканчивались. Руки у графа были холёными и никогда не держали ничего тяжелее парадного меча.

Здесь были все, кроме ныне покойного виконта Мартина Вайнера. Его кресло по левую руку от короля пустовало. Впрочем, недолго.

– Герцог Зоммерштерн, займите место маршала. Временно, – король говорил коротко и чётко. – Все могут садиться.

Он махнул рукой, и когда все, наконец, опустились на свои места, продолжил:

– Милорды, собрание будет коротким. Слушать восторги и советы я пока не готов. Эдмон, напишите от меня графу Вайнеру. Выразите наши соболезнования по поводу смерти Мартина. И попросите прибыть ко двору. Я хочу побеседовать с ним лично.

– Да,мой король, – граф Пфаллен склонил голову. – Нам всем будет очень не хватать виконта Вайнера.

– Согласен с вами, – Ричард сжал пальцами подлокотники кресла. Он глядел в лица собравшихся, переводя взгляд с одного на другого, но ни в чьих глазах не видел ни искры сомнения в том, кто именно перед ними. Шенборн всё ждал, что его разоблачат в любую минуту, но этого не происходило. – В связи с этим ещё несколько распоряжений. Первое: пока я не назначу нового маршала, его обязанности будет выполнять герцог Зоммерштерн. Он будет приставлен к награде в ближайшее время. В благодарность за спасение моей семьи. Второе: он будет присутствовать на каждом совете. Третье: герцог Болдер, обсудите с Альбертом списки слуг без посторонних. Я не желаю видеть подле меня и моей семьи никого, кто не получит его одобрения.

Ансель Болдер часто заморгал. Он не привык к тому, что Вильгельм сомневался в нём и в его верности. Мысль, что обер-камергер будет перед кем-то отчитываться, заставила его густо покраснеть. И всё же он не посмел возражать и ответил:

– Да,мой король.

– Далее, – Ричард вздохнул. Посмотрел на Альберта. Тот медленно моргнул в знак одобрения. – Завтра в десять утра я желаю видеть всех дворян большого совета, которые находятся сейчас в столице. А также обоих епископов. На повестке дня случившееся покушение и состояние королевства. Моего королевства. Мятежники хотели сломить мой дух. Хотели убить моих девочек и выбить у меня почву из-под ног. Хвала Избавителю, этого не случилось. И я приму все возможные меры. Но не сегодня. Завтра. Завтра я расскажу всем о моих планах. А сегодня приказываю удвоить охрану во дворце. Герцог, – он обращался к Альберту: – займитесь этим вопросом.

Шенборн снова оглядел дворян малого совета. Никто не спешил с разоблачениями. Даже кузен короля, Фердинанд, смотрел на него без всякого подозрения. Скорее, сопереживал всему, что королевская семья испытала. Альберт предупредил Ричарада, что Фердинанд близким другом короля никогда не был. Вильгельм всегда держал с ним небольшую дистанцию. И всё же они уважали друг друга, а в подобострастность Фердинанд никогда не скатывался, как зачастую случалось с остальными аристократами.