– Не делайте так. Вильгельм так никогда не делал, – Альберт кивнул на его руку, и Ричард поспешно убрал её от головы. – Я всем займусь. Предоставлю списки. Её Величество всё решит. Вы только озвучите её выбор. Не беспокойтесь.

Шенборн нахмурился. И Джования прочла выражение его лица безошибочно.

– Ваша задача изображать короля, а не быть им, – королева выпрямилась, выныривая из темноты ниши, как хищная рыба. – Не думайте ни о чём, что вне вашей компетенции.

Ричард кисло усмехнулся.

– Желаете сделать из меня послушную тряпичную куклу и надеть на руку, моя королева? – он встал с места, чтобы пройтись по комнате. От долгого сидения неподвижно спина начала ныть. – Нет, такой подход не сработает. Могу заверить. Если вы хотите, чтобы всё было достоверно, а королевство не развалилось окончательно, нужно что-то делать. Мало перенять манеры Вильгельма и его привычки. Нужно править. Хотя бы на людях. И в те моменты, когда вас рядом не окажется. Не может же король бегать к жене за советом по каждому поводу?

Ричард поймал себя на том, что ходит по комнате, как закрытый в клетке зверь, а королевское семейство глядит на него во все глаза. С раздражением. Даже Маргарита. Впрочем, и они у него не вызывали глубоких симпатий в эту минуту.

– Именно так, граф, – Джования выделила голосом последнее слово. – Ваша задача изображать Вильгельма и следовать моей воле. Исключительно ей. Поверьте, в политических вопросах я умнее большинства мужчин.

– Не сомневаюсь, – Ричард остановился посреди библиотеки и снова пригладил волосы. – Наверное, поэтому Вильгельм…

– Не делайте так, – в один голос перебили его все трое. Даже Марго заговорила из своего уголка.

А потом принцесса добавила, когда Ричард воззрился на неё в изумлении:

– Вильгельм очень любил нашу Джованию, но, вынуждена признать, что было бы лучше, если бы он чаще к ней прислушивался. А вы, Ваше Сиятельство, слишком долго отсутствовали в Атенлау. Резонно будет следовать во всём воле нашей королевы.

Она говорила тихо, а голос её был заплаканным и усталым. Даже слегка безжизненным. И при этом совершенно чужим. Маргарита глядела на него как-то странно. Это сходство Ричарда с покойным братом явно пугало её до чёртиков. Казалось, она бы вовсе предпочла с ним не разговаривать. Но очень хотела поддержать правоту Джовании.

Шенборн вздохнул тяжело и медленно. А потом покачал головой.

– Я не смогу.

– Что? – королева изогнула одну бровь дугой.

– Ваше Величество, простите, но я так смогу, – громче произнёс он. – Я не король. Но и не безвольная кукла.

– Вы уже согласились, – напомнил ему Альберт со своего места в кресле у камина.

– А теперь вник и понял, что не настолько хорош в лицедействе, чтобы справиться с задачей, – Ричард гордо выпрямился.

Выпрямилась и королева на своём диванчике. Рубины в её тиаре блеснули, когда она укоризненно покачала головой.

– Возьмите себя в руки, Шенборн, – твёрдо велела она. – Прекратите паниковать. Королевство уже в курсе, что король жив и здоров. Теперь вы – король. Номинально или нет – время покажет. Но сейчас выбора у вас больше нет. Я вам его не оставлю. Ни как ваша королева, ни как мать, от действий которой зависит жизнь её детей.

Ричард молча смотрел на неё. Будто взвешивал что-то в уме. Но Джования приняла это за простейшую трусость и решила надавить на него.

– Клянусь Избавителем, если вы вздумаете проявить неповиновение, я вас уничтожу, – ровным тоном пригрозила королева. – Вы в моих руках.

Граф улыбнулся одним уголком губ.

– Интересное начало, Ваше Величество, – он низко поклонился, а потом повернулся и пошёл к выходу из библиотеки.

– Куда же вы? Мы ещё не закончили, – Альберт поднялся, чтобы догнать его.

– Спать, – на ходу бросил Ричард. – Я не спал нормально с той ночи, как мой корабль причалил. Завтра закончим этот разговор. Доброй ночи.

Он стремительно вышел прочь, а стоявшие снаружи лакеи и стражники тотчас согнулись в поклоне, а потом разделились. Часть их осталась возле библиотеки, а другая часть вереницей потянулась за своим королём. Это заставило Ричарда мученически закатить глаза.

Джования была права. Но не во всём. Выбор оставался всегда. И он вовсе не обязан покорно слушаться эту избалованную стерву. Сия мысль настолько согрела Ричарда, что внезапно он осознал: уйти может прямо сейчас. Сбрить бороду, переодеться и выйти через дверь для слуг, а потом найти своих людей, которых отправили куда-то в Десхау под каким-то предлогом, и уже с ними возвратиться домой в Хаймарк. К матери и сестре, которые его так долго ждали.

И пока он шёл по широким коридорам Альтенвальда в сторону королевских покоев, чувство горечи в груди сменилось предвкушением радости. Азарта.

Ричард вышел на широкую лестницу и направился по ней наверх, игнорируя встречавшихся по пути слуг и придворных. Он невольно протянул руку, чтобы коснуться подбородка.

Действительно. Сбрить и чёрт с ними. Ничего не докажут. Пусть сами выпутываются, как хотят. Но чужой куклой он точно не будет.

Лестница вывела его в просторный холл третьего этажа, где располагались королевские спальни.

– Папа!

Пронзительный детский голосок заставил его вздрогнуть и замереть на месте.

По коридору ему навстречу неслась маленькая девочка в ночной сорочке. Её светло-каштановые кудряшки так и прыгали на бегу.

– Папочка! Милый! – ясные голубые глазки сияли, когда она врезалась в его ноги и обняла за колени. – Как же я скучала!

– Герти? – Ричард с вопросительной интонацией наклонился к ней.

Вне всяких сомнений, это была старшая дочка Вильгельма, принцесса Гертруда Луиза Хальбург. Ричард помнил её совсем крошкой. Он держал её на руках всего однажды, когда ей было три месяца. В день, когда он крестил её в Большом Соборе.

Девочка протянула к нему маленькие ладошки. И он инстинктивно оторвал её от пола, беря на руки. Бережно, но неловко.

– Ваше Величество, простите! – к ним уже бежали няньки и служанки, на руках у одной из них он увидел вторую крошку. Вероятно, двухлетнюю принцессу Анну, которая явно пришла в восторг от бега по дворцовым коридорам. – Мы отвлеклись всего на секунду! Её Высочество весь вечер к вам просилась! Вот и улизнула от нас. Ещё раз простите нас, умоляем.

Женщины окружили его. Нянька попыталась забрать Гертруду, но та лишь крепче обняла Ричарда за шею.

– Ничего, – рассеянно пробормотал он, а сам прижал к себе девочку в ответ.

Служанки трещали что-то ещё, но Шенборн не особо вслушивался в их оправдания. Он глядел на Анну, такую маленькую и беззащитную. С пухлыми щёчками и длинными ресничками вокруг огромных голубых глаз. Её волосики были светлее, совсем как у её матери. Девочка улыбалась ему широко и радостно. Одной рукой она обнимала няньку за шею, а другую тянула к нему.

– Ты почему не пришёл вечером? Ты не заболел? А мама какая-то грустная, ты видел? Уложишь нас спать сегодня? – сыпала вопросами Герти.

А потом она вдруг потянулась и поцеловала его в щёку.

Нет. Не его. Своего отца.

Малышка Гертруда поцеловала Вильгельма, который отдал за них свою жизнь без раздумий. И, кажется, Джования была готова сделать то же самое. Пусть Вильгельм и не был образцовым королём, а Джо могла запросто пойти по чужим головам, родителями они были чудесными. Но у девочек теперь осталась лишь мать. И он. Крёстный отец Гертруды и друг их отца.

Ричард почувствовал, как сжалось от жалости сердце. И как возросла в душе твёрдая решимость найти того, кто лишил жизни Вильгельма и поднял руку на этих маленьких девочек. Шенборн никогда не был жесток, но эту руку он вознамерился отрубить лично.

– Пап? Ты что, заснул? – Герти весело засмеялась, хватая его за нос. – Я спросила, уложишь нас спать?

– А. Да. Конечно, милая, – ответил он, улыбаясь ей.

А потом Ричард повернул голову. И увидел Джованию.

Королева стояла в другом конце холла. За её спиной остановились принцесса Маргарита, герцог Зоммерштерн и их охрана. Вероятно, хотели нагнать его и возобновить разговор с уже иными доводами. Но Ричард более в увещеваниях не нуждался, и, кажется, Джо это поняла.