Я не стала заезжать внутрь. Оставив «Рено» у обочины, выбралась из машины, провалившись по колено в сугроб, еще раз попыталась связаться с Лизой – безрезультатно. Вздохнув, направилась в сторону ворот. Дом был виден и отсюда: в глубине, за деревьями. Окна от пола и до потолка, значит, там много воздуха… а еще много стекла, бетона. И неприлично мало души. Музыку было хорошо слышно даже с дороги.

Мне пришлось преодолеть несколько каменных ступеней в гору, вверх по склону холма. Дорожка из бетонных плит, извиваясь, вела дальше, прямо к дому, но туда я не торопилась.

Свернула на газон, миновав кусты можжевельника, медленно обошла дом кругом. Когда от заднего двора меня отделяла только низкая живая изгородь, увидела небольшую группу студентов, греясь, они стояли полукругом у костра с бутылками пива в руках. Наверное, в теплую погоду здесь удобно жарить барбекю. И даже сейчас в беседке под навесом стояли плетеные кресла из ротанга, стол, чуть поодаль – накрытый на зиму просторный бассейн.

Ребята были крепко навеселе, они со смехом обсуждали что-то, пританцовывая в такт: из неплотно затворенных стеклянных раздвижных дверей доносились приглушенные звуки музыки, хаотичный рокот голосов.

Я с облегчением выдохнула, заметив среди них единственное знакомое лицо, и подошла.

– Привет, ребята… Женя, а ты случайно не видела здесь Лизу? Не могу ее найти.

– Лизу? – обернулась она, кажется, совсем не удивившись моему непритязательному виду, – по-моему, последний раз я видела, как она поднималась наверх, но это было пару часов назад. Понимаешь, у нее сегодня опять плохой день…

Я уже знала, время от времени Лиза страдала от неразделенных чувств к одному из знакомых парней. Совсем недавно ей удалось чудесным образом излечиться от любви к Стасу, вряд ли и в этот раз было что-то серьезное, но Лиза обычно легко и убежденно впадала в депрессию. Я не волновалась за нее: совсем скоро ей захочется где-нибудь развеяться и рассказать обо всем мне.

Я кивнула.

– А как туда попасть?

– А… ну, это на втором этаже… как поднимешься, комната справа, где-то в конце коридора, вроде бы. Ты знаешь, где лестница? Нет? Тогда спроси у Кита, он тебе покажет, – она повертела головой, – он был где-то здесь. Вот только что…

Это меня совершенно не устраивало.

– Спасибо, я сама разберусь.

Ничего не поделать, придется войти. Сдвинув в сторону стеклянную створку, я перешагнула порог и ступила на доску цвета темного дерева.

Оглушительно ревела музыка, ребята веселились, здесь собралось много людей, и было очень оживленно, шумно, празднично. Мне не хотелось портить общее веселье, и я тенью проскользнула мимо танцующих.

Лестницу отыскала быстро, но сразу за ней, у камина в гостиной расположилась компания, с которой мне совершенно не хотелось здороваться. Кита среди них я не разглядела, а вот Хомяк там был, и он меня заметил.

Пока я торопливо поднималась вверх по лестнице, Степан, развалившись на диване вместе с очередной подружкой, провожал меня внимательным заинтересованным взглядом. И чего он так уставился? Отыщу Лизу, и мы сразу же уедем, вновь напомнила себе, отворачиваясь, ведя рукой вдоль стены, ощущая под пальцами шероховатость рельефной штукатурки. Чуть выше были развешаны черно-белые фотографии в типовых рамках. Останавливаться и разглядывать их я не стала: вряд ли они имеют какое-то отношение к семье Никитиных, скорее, это просто часть декора.

На галерее второго этажа я столкнулась с очень пьяной толпой, подсказать, где Лиза, они были попросту не в состоянии. Поняв, что сколько-нибудь внятного ответа мне от них не добиться, я просто отошла в сторону, вжимаясь в перила. Шумной гурьбой, голося и хохоча, они спустились вниз. Кажется, удачно.

Оставшись одна, огляделась, потом, вздохнув, направилась к ближайшей двери…

Я успела побывать во всех комнатах – тех, что были не заперты, но Лиза словно в воду канула. Вот и последняя дверь, она легко поддалась мне. На этот раз нога утонула в пушистом ковре. Мягкие переливы приглушенного света позволили разглядеть, что в этой комнате тоже никого нет. Может быть, Лиза давно уехала, не дождавшись меня?

Я прошла мимо ряда встроенных шкафов, устало опустилась на высокую застеленную кровать, огляделась. Комната выглядела безликой, в знакомых белых и серых полутонах. Скорее всего, это одна из гостевых комнат, в которых никто подолгу не живет. А может, в ней только что провели генеральную уборку.

Большое панорамное окно во всю стену с видом на заснеженные горы, никакого намека на шторы: один на один с природой. Я подошла ближе, коснулась стекла. Великолепный вид, как на картинке из красочного туристического буклета, но ранней осенью, в сезон дождей, здесь находиться, верно, очень грустно.

С неба только-только, входя в охоту, начинал мелко сыпать снежок. Не хотелось бы мне оказаться на ночной трассе в метель, не настолько я опытный водитель. Без особой надежды взялась за телефон, пытаясь дозвониться Лизе, и вдруг заметила свет позади кровати, он лился из приоткрытой двери. Должно быть, там находится ванная комната.

– Лиза? – неуверенно позвала я, и снова, – Лиза!

Ответа не последовало. Тогда я просто открыла дверь и вошла.

Ванная эта была размером с комнату средних размеров. Просторная душевая кабина, ровной стопкой чистые васильковые полотенца рядом с белоснежной раковиной, огромное зеркало в тяжелой бронзовой раме, хромированная сантехника. И снова безупречный порядок. Навесная полка с подсветкой и была источником света, который ввел меня в заблуждение… никого. Что теперь?

Раздраженно выдохнув, я развернулась в сторону выхода… и вздрогнула. В дверях, скрестив руки на груди, стояла девушка. И глядела на меня высокомерно, сверху вниз, будто только что застала с поличным на месте преступления. Я тотчас узнала ее, именно она танцевала на той вечеринке на столе для Кита.

Мы замерли друг против друга. Полумрак комнаты, тишина, ее затянувшееся молчание… Ситуация становилась все более непонятной.

Она продолжала пожирать меня глазами, и во взгляде этом я с удивлением разбирала отчаяние, какую-то слепую злость, к ней примешивалась – я это ясно видела – изрядная порция женской обиды. Так обычно смотрят на чуть более удачливых соперниц. Мне стало смешно. Смешно, а потом и любопытно, с кем же она могла меня перепутать? А может, просто изрядно набралась, как и все остальные здесь?

– Ира? – решилась я окликнуть ее, – ты в порядке? Тебе что, нехорошо? Могу я чем-нибудь помочь?

Она вздрогнула, как от удара, тонкие ноздри затрепетали, и я услышала ее свистящий шепот:

– Да, мне нехорошо! Нехорошо! И знаешь почему? Потому что меня тошнит от таких простушек, как ты… Что ты забыла в этой комнате?

Я смертельно устала, меня подняли с кровати, и мне все еще ужасно хотелось спать, а ведь предстоит непростая дорога обратно и возможные объяснения с бабушкой. Последнее, чего бы мне сейчас хотелось: разгадывать нелепые шарады и выслушивать оскорбления от нагловатой ровесницы. Я попыталась пройти мимо, чтобы не ввязываться в конфликт, но она была настроена решительно.

– Ты ведь прекрасно знаешь, чья это комната, иначе бы не пришла сюда! Он что-то пообещал тебе? Так вот, забудь!

Кажется, я начала понимать, из-за чего Ира может так нервничать. Причина этому могла крыться только в одном. И если это действительно комната Кита, то мне и вправду лучше уйти отсюда как можно скорее. Но… разве я должна что-нибудь этой девчонке?

– А ну-ка сбавь тон! У тебя с головой все нормально? Я отчитываться, что ли, перед тобой стану? Если ты себя плохо чувствуешь, можешь пройти и умыться. Ты ведь за этим пришла? А если нет… В любом случае, я здесь оставаться не собиралась. И если ты дашь, наконец, пройти…

Она снова не позволила мне это сделать, а когда я попыталась ее оттолкнуть, вдруг взяла за плечи, насильно подвела к зеркалу и развернула к нему лицом. Ира была сильнее меня, и теперь мы вместе молча смотрели на наши отражения. Я – с непониманием, которое постепенно вытеснялось раздражением, она – в бессильной ярости.