Миссис Хопкинс аккуратно положила ему на плечо руку:

– Просто верь в себя, Леонард… Верь в себя также, как верили в тебя родители.

На мгновение всё словно застыло. Солнечный луч, пробившись сквозь кроны деревьев, скользнул по лицу Леонарда. Тишина, нарушаемая лишь шёпотом ветра и тихими всхлипываниями, казалась нескончаемой. Леонард понял, что в этот момент вся его жизнь изменилась навсегда. Он смотрел в пустоту, не видя ничего, кроме отражения собственной боли.

Джейн стояла в стороне, словно тень, оторванная от реальности. Обычно яркие и живые глаза потускнели, короткие каштановые волосы, всегда аккуратно уложенные, растрепались на ветру. Её хрупкость и утончённость напоминали фарфоровую статуэтку, готовую в любой момент треснуть, но почему-то всё ещё державшуюся. В её взгляде застыло глубокое отчаяние и сомнение, будто она не решалась подойти к Леонарду, осознавая, что между ними теперь простирается пропасть.

Сидя в инвалидном кресле, он чувствовал, как сердце сжимается от обиды. Разочарование от этого дня вышло за все возможные пределы. Он ощутил себя брошенным и ненужным. Всё, что он пережил сегодня, казалось невыносимым – утрата родителей, физические ограничения, боль и теперь это: ощущение, что Джейн не может найти в себе даже сочувствия, чтобы подойти к нему и выразить соболезнования.

Леонард знал, что сразу после похорон ему предстоит вернуться в больницу, чтобы столкнуться с новой порцией страданий, неизменно сопровождающей медицинские процедуры. Он осознавал, что его ждут долгие часы, дни и даже недели, наполненные болью и одиночеством. Стиснув зубы, он попытался собрать в кулак остатки силы и мужества. Он не желал жалости, не хотел, чтобы его видели слабым и уязвимым.

После похорон Леонарда отвезли обратно в больницу, пребывание в которой состояло из цепочки однообразных процедур и нестерпимых мучений. Словно в замедленной съёмке он наблюдал, как дни превращаются в недели, а недели – в густой туман, который, казалось, никогда не рассеется.

Однажды утром медсестра, мягко улыбнувшись, сообщила ему, что сегодня он сможет вернуться домой.

– Вы готовы к выписке, мистер Грейвс, – сказала она, поправляя его подушку. Её слова звучали из того далёкого мира, где ещё существовали здоровые дни и спокойные ночи.

Когда Леонарда выписали, он всё ещё был прикован к инвалидному креслу. Специальная машина доставила его в семейный особняк, а вместе с ним – и физиотерапевта, нанятого для помощи в реабилитации после серьёзной травмы. Оказавшись в родном доме, Лео почувствовал себя словно в незнакомом месте, пустом и мрачном.

Эксперт по физиотерапии, Теодор огляделся с неловкостью:

– Есть кто-то, кто сможет показать, где моя комната, мистер Грейвс? Боюсь, мне не знакомо это место.

– Мне тоже, Теодор, – тихо ответил Леонард и вздохнул. – Надо спросить Уинстона, нашего… моего управляющего по хозяйству, какую он выделил вам комнату.

Уинстон не заставил себя долго ждать. Буквально в эту же минуту он торопливо зашел в холл:

–Извиняюсь за задержку, мистер Грейвс. Проследуйте за мной, я покажу вам новую спальню, которая была оборудована специально для вас, и проведу в покои мистера Теодора…

–Лемана, – продолжил физиотерапевт, следуя за помощником вместе с Леонардом.

–Леман? У вас немецкие корни? – вежливо поинтересовался Уинстон Смит, распахивая двери одной из просторных гостевых.

–Мой отец родился в Германии, – ответил Теодор.

–Очень приятная страна, – тактично улыбался управляющий. – Это спальня мистера Грейвса. В ней есть все необходимое, я позаботился об этом.

Леонард печально огляделся:

–Та же больничная палата, но с винтажным антуражем.

–Мистер Грейвс, мы не могли оборудовать вашу прежнюю спальню, простите. Она на втором этаже, а наши лестницы не позволяют установить подъемник.

–Все в порядке, Уинстон, спасибо.

Управляющий кивнул и просил следовать за ним дальше, чтобы показать комнату, выделенную для Теодора.

–Я подожду вас здесь, – произнес Леонард. Он не хотел ехать по длинному коридору мимо домашнего кабинета отца. Вещи, которые когда-то казались незначительными, вдруг обенулись символами утраты.

Ночью, лёжа на новой постели, оборудованной различными механизмами и непонятными приспособлениями, Лео смотрел в потолок, погруженный в воспоминания. Действия, казавшиеся самыми естественными и простыми раньше, такие как подъём по лестнице или выход на улицу через широкое крыльцо с пятью ступенями, стали труднейшими испытаниями. Он вспоминал, как в детстве беззаботно бегал по коридору, гоняясь за кошкой, как сидел на подоконнике в кабинете отца и смотрел на птиц, щебечущих за окном. Сейчас же любое движение отзывалось болью, даже когда Леонард просто переворачивался на кровати.

Адаптация к новой жизни стала для Леонарда настоящим испытанием. Ежедневные вызовы и трудности отныне стали его рутиной. Каждый шаг был болезненным напоминанием о том, что он больше не тот человек, которым был раньше.

Со временем Леонард стал замечать прогресс. Боль становилась менее интенсивной, движения – более уверенными. Он заново научился управлять своим телом, и, хотя каждая минута на ногах требовала огромных усилий, он продолжал идти вперёд.

– Доброе утро, мистер Грейвс, – приветствовал Теодор, когда Леонард въехал в светлую комнату, предназначенную для упражнений. – Сегодня будем работать над силой мышц и координацией.

Лео с трудом подавил раздражение. Он давно устал от всех этих тренировок, но знал, что другого пути нет. Теодор помог ему пересесть на специальный тренажёр.

– Как вы себя сегодня чувствуете? – спросил физиотерапевт, внимательно наблюдая за Леонардом.

– Всё ещё больно, – ответил тот, и невольно усмехнулся.

– О, я вижу, вы сегодня в хорошем расположении духа. Это отличный знак.

– Отличным знаком станет отсутствие боли, – съязвил Лео.

– Я не сказал бы, – улыбнулся Теодор. – Если у человека ничего не болит, значит он мёртв.

– В таком случае, порадуюсь, что я жив.

Физиотерапевт, удовлетворившись ответом, кивнул.

– Позитивный настрой очень важен, мистер Грейвс. Я не устану вам повторять это. Помните, что мы работаем не только над физическим восстановлением, но и над психическим. Вы должны верить в свои силы. Ваша решимость – это половина успеха. А теперь приступим.

Леонард сделал глубокий вдох, морально настроившись, и они приступили к упражнениям. Каждый раз, когда он напрягал мышцы, боль напоминала о себе, и уже через мгновение его лицо окаменело от напряжения. Но он не сдавался. Он никогда не сдавался.

– Держитесь, мистер Грейвс, – поддерживал Теодор. – Помните, что каждый шаг вперёд – это победа.

– Тогда пойдемте праздновать дважды, – с трудом выдавил Леонард, делая второй шаг.

Одним вечером, спустя несколько месяцев с начала физиотерапии, Леонард и Теодор сидели в небольшом кафе неподалёку от центра, обсуждая успехи и планы на будущее.

– Вы проделали огромную работу, Леонард, – сказал Теодор, поднося к губам чашку чая. – Мало кто так блестяще справляется с физиотерапией, как вы. Не подумайте, что это лесть, но вы один из лучших моих клиентов. Только не говорите другим.

Леонард рассмеялся.

– Я буду платить на двадцать процентов больше, если вы чаще будете возить меня пить чай и говорить комплименты вместо физиотерапии.

– Тогда нам стоит обновить контракт. Скажите, где поставить подпись.

Теперь они смеялись уже оба.

Когда веселье утихло, Леонард вмиг стал серьёзным, его задумчивый взгляд скользнул за окно. Прохожие заполоняли улицу, но он смотрел словно сквозь них.

– Я должен справиться, Теодор. У меня нет другого выбора. Родители оставили мне огромную ответственность, и я не могу их подвести.

Теодор улыбнулся, положив руку на плечо Леонарда.