Нет, нет, нет!

Лифтов с меня хватит!

— Пошли, Корниенко, — непреклонно требует Соколов, дожидаясь пока я стронусь с места.

Очевидно, не доверяет и подозревает, что я готова слинять в любой момент, поэтому мне предлагается идти впереди.

Осознав, что выхода нет, я вздергиваю подбородок и цокаю каблучками в указанную сторону. Когда я прохожу мимо озабоченного босса, слышу:

— Начинаются сверхурочные, Маша.

И ускоряюсь — цок, цок, цок.

Дмитрий идет за мной, контролируя пути отступления, и от этого мне становится жарко. Загоняет! Загоняет дичь!

Сто пудов, прожаренную Машеньку в собственном соку подадут на столе и в рот ей сунут не веточку укропа…

Стоит нам скрыться из вида охранника, как я встаю столбом.

Развернувшись к Соколову, пытаюсь надавить на жалость:

— Я не готова! — делаю несчастные глаза.

Лицо Дмитрия на секунду смягчается.

— Не бойся, все будет хорошо. Я вчера погорячился…

Завороженная ласковым тоном, я развешиваю уши.

— Не надо было тебя вчера отпускать. Нужно было сразу поставить на коленки… — продолжает он разговаривать со мной, как с маленькой, и я, прислушиваясь к интонациям, не сразу вникаю в смысл слов и позволяю взять себя за руку.

И отчего-то этот простой жест торкает сильнее, чем тисканье груди.

Меня прямо окатывает горячей волной.

Чувство, словно сейчас состоится мой первый раз вместе со старшеклассником, от которого я тащилась два года… Он большой, сильный, мячом в кольцо с первого раза попадает, и все девчонки хотят с ним на дискач…

Сердечко колотится, дыхание подводит, и…

ЧТО???

Что он сказал?

Но поздно. Кто-то лопушок, и эту идиотину уже втаскивают в распахнутые двери кабины.

— А зачем лифт? — робко спрашиваю я. Где-то в глубине души, я все еще надеюсь, что обойдется, хотя организм уже начинает готовиться к неизбежному.

— Потому что у меня машина на парковке на минус втором этаже, — вполне охотно отвечает Соколов, разглядывая меня откровенно плотоядно.

Дмитрий делает шаг к панели управления, и я вжимаюсь в прохладную стену лифта, а босс все-таки нажимает на кнопку «-В2».

Выдыхаю.

Кажется, меня все-таки не в лифте поимеют. Три этажа вниз — это только ширинку расстегнуть. Мне, можно сказать, везет. На парковке уж я сумею улизнуть.

Босс — шикарный мужик, но обвес у него несовместимый с моими возможностями.

Да и вообще ссыкотно.

А Соколов стоит близко и продолжает разглядывать меня с однозначным интересом, и в глазах у него вспыхивает нечто жаркое и темное. Я тут же опускаю глаза, потому что этот взгляд меня пронимает. Будет во мне что-то такое… Ну из разряда: «Надо бежать, но не слишком быстро, а то не догонят».

Алея ушами, я разглядываю свой педикюр в босоножках, чтобы не выдать, что я почти тепленькая.

Несколько секунд тягучей напряженной тишины, и босс выдыхает:

— Нет. Не доедем.

И нажимает «Стоп», когда до конца остается всего один этаж!

— Но мы почти приехали! — возмущаюсь я, чувствуя, как наглые руки Соколова ощупывают мое бедро.

— Маша, я сегодня после обеда дважды ездил в лифте, и оба раза у меня вставал, — он прижимается ко мне, и я чувствую, что рецидив опять имеет место. — Я не сяду за руль в таком состоянии.

— Но…

Высказаться мне не дают, затыкая поцелуем.

В этот раз процесс приготовления Маши Корниенко идет быстрее.

Секунда, и платьишко задрано до талии. Вторая, и коварный Соколов сдвигает в сторону ткань между ног и раздвигает половые губы.

Я булькаю от возмущения, но подушечка пальца надавливает на пуговку клитора, и я захлебываюсь в словах.

К моему стыду, там внизу мокренько. Тело помнит, что в прошлый раз его побаловали, и готовится получить десерт, поэтому два пальца буквально проскальзывают в горячую дырочку.

Но если я думаю, что и в этот раз обойдется рукоблудием, то жестоко обламываюсь.

Соколов резко разворачивает мое безвольное тело к себе спиной и, придерживая одной рукой, другой давит на поясницу.

— Держись, Машенька.

С трудом сфокусировавшись, я хватаюсь с поручень.

И слышу вжиканье молнии.

Эта стена зеркальная, и я вижу свое ошалелое лицо, когда головка надавливает мне скользкую промежность. Инстинктивно сжав дырочку, я получаю звонкий шлепок по ягодице и от неожиданности впускаю в себя толстого гостя.

— Ой! — пищу я.

Мне много. Но несмотря на дискомфорт, низ живота наливается тяжестью.

Соколов же погружается все глубже.

Мне приходится даже на каблуках вставать на цыпочки, и все равно попка оттопырена так, что у меня нет возможности со соскочить с поршня Соколова.

— Ну вот, Маша. Командообразующее мероприятие начинается, — загнав член до самого конца, успокаивающе поглаживает меня между лопаток босс.

Пока я собираю мозги в кучку и пытаюсь понять, как я оказалась в таком недвусмысленном положении, Соколов времени не теряет. С каждым его толчком я осознаю, что это не я прежде была такая молодечик, что сбегала от босса, а сам он отпускал меня.

И ведь сама, сама покорно стояла, пока она проталкивался в мою тесноту…

А сейчас тянусь на цыпочках, подставляя свою киску этому монстру, неизвестно как помещающемуся внутри меня.

Только жаловаться меня не тянет.

От моего дыхание запотевает зеркало, но я все равно, как в тумане, вижу контуры наших фигур, угадываю короткие движения, когда, крепко держа меня за бедра Дима буравит мою растянутую его членом киску.

Кусаю губы, но неприличные звуки вырываются так или иначе.

Несмотря на обильно сочащуюся смазку, между ног горит, а изнутри начинает раскручиваться смерч, пожирающий остатки моей стыдливости.

Я впервые в жизни переживаю воплощение своих затаенных фантазий. Тех самых про «бескомпромиссно». И животное подчинение сильному самцу наполняет меня восторгом. Не ожидала, что будет так сладко.

И когда, в очередной раз погрузившись в меня до конца, Соколов на минуту застывает, я по инерции сама двигаю попкой, навинчиваясь на мощный орган.

— Тише, Машунь, — сдавленно, будто сквозь зубы, хрипит Дима, тормозя меня.

Я слышу шелест разрываемой упаковки презерватива, и жалобно постанываю, когда член покидает меня, чтобы облачиться в резинку.

— Сейчас, хорошая моя, — уговаривает меня Соколов не хныкать и задвигает мне снова. — А вот теперь…

Он крепче берется за мои бедра, таранит киску, и у меня перед глазами начинается светомузыка. Я узнаю, что значит жестко по мнению моего босса.

От ударов самую сердцевину ножки слабеют и подгибаются, жидкий огонь лижет мою промежность. Оставленный на произвол судьбы клитор пульсирует и взывает к себе, но я даже руку не могу оторвать от поручня, потому что упаду.

А в глубине моего естества тянет и дергает все сильнее.

Все резче толкается в сладкую мякоть член, с размахом и хлюпаньем залетающий в натертую дырочку. Бедра дрожат, и я все плотнее сжимаюсь вокруг ствола. Стискиваю его внутренними мышцами все крепче, пока взрыв моей крохотной вселенной не заставляет меня на миг ослепнуть.

Упираюсь лбом в поручень, потому что стоять больше не могу.

Обессиленная опускаюсь с цыпочек на пятки, и опять содрогаюсь. Головка достает до самого донышка, и в этот раз вспышка ярче.

Пока я переживаю острейшее наслаждение, Дима догоняет меня.

С минуту мы оба в плену ощущений плоти.

Я цепляюсь за поручень из последних сил, а Соколов, как лошадку, поглаживает меня, куда дотянется.

— Хорошая…

Наконец, я чувствую, что меня покидает сначала член, потом за ним тянется презик. Хочу выпрямиться, но кровь прилила к голове и меня тут же ведет в сторону.

Меня подхватывают и прижимают к груди, попкой я чувствую влажный член и офигиваю.

Командообразование, блин.

Шипя, я поправляю трусики и спускаю подол на положенное ему место. Привожу в порядок волосы, облепившие влажную шею.