Я умирала от желания быть насаженной на его ствол. Чувствуя головку бедром, я текла все сильнее, пока сильные пальцы, раздвинув мои складочки, терзали нежную плоть, вырывая у меня жалобные стоны…

Да, блин!

Долбанные скачки электричества!

Когда экран на секунду потух под жалобный писк бесперебойника, у меня сердце чуть не остановилось!

Задрали уже.

И так прихожу в офис, пока никого нет, одна сижу тут, как памятник трудоголику, а проводка все равно не справляется. И это в новом бизнес-центре. Они, что, когда строили эту махину, не догадывались, что тут все розетки будут использоваться?

Бесят!

Ненавижу эту работу. Ненавижу этот бизнес-центр.

Как наша компания сюда переехала, так все пошло через задницу.

Еще и в сервисе сказали, что новая батарея для моего ноута еще не пришла.

Это бесчеловечно!

Разве может современный человек обходиться без компьютера?

Мне кажется, я еще никогда в жизни не испытывала такую мучительную боль, как в тот момент, когда оставляла своего Тошика безразличному мастеру с затраханным выражением лица.

Вторую неделю кукую без ноута, а на новый у вчерашней студентки денег нет. Папа сказал, если пройду испытательный срок, он подкинет денежку, но до этого светлого момента мне осталось еще… ну-ка, поглядим в календарике, где я зачеркиваю дни… так еще два месяца и неделю быть терпилой.

То есть я тут работаю всего три недели?

А кажется, уже три года срок мотаю.

Не дай бог, все что я успела напечатать, не сохранилось!

Так. Где тут я остановилась…

И прогнувшись, я приняла в себя крепкий член…

Тут все на месте.

А это что? Господи… В каком безумии я это писала?

Он закинул мои ноги на плечи. Придерживая их рукой, он ласкал мою грудь, а другой рукой не оставлял в покое мой клитор…

Что-то тут не так. Как-то много рук у товарища. Ну или клитор слишком близко к груди. Короче, не сходится.

Никак не могу понять, что надо поправить.

Вот так вот ни фига не спать.

А что делать? Если задерживаться после работы, то просто навалят еще больше заданий, поэтому приходится приходить наоборот до начала рабочего дня. В это время тут ни души. Только и у меня мозги не работают вообще. Я полноценная сова, и даже две кружки кофе не способны заставить меня соображать резво до одиннадцати утра. Кто вообще придумал ходить на работу утром? Издевательство.

Правда, тетя говорит, что у меня такая фигня в романах появляется от отсутствия практики. Что не совсем верно. Кое-какой опыт у меня имеется. Скажем прямо, не сильно обширный и совсем неудовлетворяющий.

Может, поэтому я и пишу эротические романы, что мне в жизни не хватает подобного? Что-то я не представляю, чтобы я при виде члена своего бывшего начала течь. Ни разу со мной такой оказии не случилось.

Или это я фригидная?

Ничего. Я точно знаю, что есть мужики, которые пишут женские любовные романы. Смогли они, смогу и я. Я же всюжизнь мечтала стать писателем.

А мама сказала: «Пойдешь на бухгалтера».

Свинство какое.

И все равно не понимаю, как написать так, чтобы было понятно, что я имею в виду. Кажется, мне нужна помощь зала.

Бросаю взгляд в угол экрана. Семь тридцать девять по местному. Тетя, скорее всего, еще не ложилась. В крайнем случае, она пошлет меня лесом. Я ничего не теряю.

Набираю заветный номер:

— Саш, не спишь? — я тщательно слежу, чтобы не назвать ее тетей Сашей. За это меня могут отправить в бан на веки вечные. А что я могу сделать, если она моя тетка и старше меня на восемнадцать лет? Но ни в бан, ни в определенные части тела, куда меня могут направить, я не хочу. Хочу понять, что у меня с позой не так.

— Нет, но скоро буду, — зевает она в трубку.

— Я тут в конечностях запуталась… Можешь глянуть?

— Ну давай, бросай сейчас. Только в почту, телефон садится, я с ноута посмотрю… — без энтузиазма отвечает единственный писатель в нашей семье.

Я тут же начинаю ей жутко завидовать. Во-первых, у нее пашет ноут, а во-вторых, она сейчас ляжет спать.

— Уже цепляю, а что ты сейчас будешь писать? — со всей ответственностью не даю я ей отключиться, потому что, если уснет, то все. Хана.

— Будешь нудеть, про тебя напишу… Как в монастыре морковку привезли, тертую, — огрызается она. Походу, у нее тоже сцена не идет какая-то.

Внезапно идиллическую тишину опенспейса нарушает звонок городского телефона, по какому-то проклятому стечению обстоятельств стоящему на моем столе. Я вижу, что определяется номер мобильника главбуха, и мне становится кисло.

Не взять трубку я не могу.

Раз звонит, значит, от охраны уже точно знает, что я на месте.

— Саш, сорян. Мне начальство звонит, я потом тебя перенаберу, ок?

На том конце радостно выдыхают и отключаются.

А главбух трезвонит все настойчивее. Набрав в грудь воздуха, я собираю в кучку всю свою вежливость, которой в это время суток у меня недобор.

— Да, Светлана Анатольевна?

— Маша, срочно пришли Дмитрию Константиновичу еженедельный отчет. Это прям горит! Я еще еду, а он уже там.

— Какому Дмитрию Константиновичу? — глупо переспрашиваю я, уже подцепляя файл к письму без получателя.

— Как какому? Соколову! Ты работаешь в Соколов-групп и не знаешь, как зовут твоего генерального? — возмущается она. Да, я ей не нравлюсь, потому что меня засунули сюда по блату. Знакомая знакомой моей мамы работает в отделе кадров, и меня пристроили, чтобы «такая раздолбайка, как ты, узнала, что такое субординация».

Я без нее прекрасно жила, но кого это волнует?

— Я просто растерялась, — оправдываюсь я, выбирая из справочника сетки адрес биг-босса. На самом деле, я не думаю, что имя-отчество гендира для меня важная информация. В бумажках мы пишем «Соколов Д.К.», а лично меня к нему никто не пустит, для общения с небожителем есть главбух. — Все. Отправила.

— Ну ладно. Спасибо, что ли. Если он вдруг что-то спросит, скажи ему, я приеду и поясню. Поняла?

— Да, конечно.

Светлана Анатольевна отключается, а я отправляю тетке файл.

И живу спокойно свой рабочий день до тех пор, пока Саша мне не перезванивает и не уточняет:

— А на хрена мне какой-то еженедельный отчет?

Я сначала бестолково хлопаю глазами, а потом у меня закрадывается страшное подозрение.

Нет-нет-нет! Только не это! Я же не могла перепутать окошки?

Вся на изжоге я открываю переписку и проверяю прикрепленные файлы.

Мне кабзда.

Остается последняя надежда, что мое письмо с членами, клиторами и сиськами попало товарищу гендиру в спам.

Не. Не остается. Надежда в корчах погибает прямо в следующую секунду, когда я вижу мигающий конвертик от адресата «Соколов Дмитрий Константинович».

Ладони мгновенно потеют, а во рту — пустыня.

Я даже сглотнуть не могу.

Я в шоке от всего и сразу: от страха перед начальством, от неловкости, что ни в чем неповинному человеку отправилось порно, от стыда, что мои фантазии стали достоянием общественности. Никакой анонимности нет, великий и ужасный Соколов точно знает, что это все написано Машей Корниенко.

Первый читатель, блин.

Если не считать Сашу.

И я вот совершенно не хочу знать, что он думает по поводу моего творчества.

Индикатор непрочитанного письма продолжает мигать красным, а я гипнотизирую его, рискуя получить инсульт.

Прощай деньга на новый ноут.

Меня изгонят до окончания испытательного срока. Лишь бы без позора…

Я еще ни разу не видела нашего гендира. А если там дядечка преклонных годов. Его инфаркт не трахнет от такого чтения? Я там, кажется, героине и орал, и анал выдала…