– Я в то утро вообще у девушки ночевал. То, что мы встретились на улице, оказалось простым совпадением.

– А в роддоме?

– Ваши санитарки сами все перепутали и приняли меня за мужа.

Девушка задумывается.

– И то верно.

– Вита, – подаюсь вперед, – вы же понимаете, что Дина пока ничего не должна знать.

– Почему? – Поднимает на меня глаза и с подозрением морщится.

– Потому что, во-первых, вы этим подставите Алексея Юрьевича.

– А во-вторых?

– Во-вторых: если Диана узнает, что все это время я знал о том, кто является биологическим отцом ее детей, она накрутит себя и заберет детей обратно, в свою холодную квартиру, где ее будет доставать социальная опека!

– Опека? – изумляется она.

– Она не успела вам о ней рассказать?

– Нет, – мотает головой Виталина.

– Бывшая свекровь натравила на нее социальную службу. Вы спросите, и она вам расскажет.

От этого разговора я начинаю чувствовать себя не в своей тарелке. Словно виноват в чем-то криминальном.

– Как вы узнали, что…

– Что являюсь отцом?

Кивает.

– Алексей боялся, что настоящий муж Дианы будет предъявлять претензии. Он изъял и внимательно изучил ее карту. В том числе донорский материал, под которым был код с моей фамилией.

– Похоже на правду. В отличие от нас, он может видеть скрытые данные наших доноров.

– Поверьте, для меня это было не меньшим шоком. Представляете, каково мне было всю жизнь быть заядлым холостяком и вдруг узнать, что у меня появились дети.

Виталина внимательно слушает, и это меня немного успокаивает.

– И что же вы планируете делать дальше?

Ее вопрос заставляет меня задуматься.

– Еще недавно мне было важно знать, что носители моих генов живут в хороших условиях и что их будет воспитывать адекватная женщина, – отвечаю я абсолютно серьезно и тру пальцами переносицу. – Потом, когда я узнал Дину и детей поближе, во мне что-то изменилось. Я понял, что хочу быть рядом с ними. Понял, что нужен Диане. Ей тяжело одной. Я ведь взрослый, здравый человек и вижу, сколько сил и времени требуют дети. А еще мне очень нравится ваша подруга, – говорю честно, как на духу.

– Рада это слышать.

Я вижу, что ее грызут сомнения, поэтому спешу успокоить, стараясь говорить фактами:

– Хочу сразу вас заверить, что отбирать у Дины детей или судиться за них я не собираюсь. Наоборот, я хочу, чтобы между нами были нормальные, человеческие отношения. Если не как у настоящих родителей, то хотя бы как у партнеров.

– Вы понимаете, что вам рано или поздно придется сказать ей правду? – вздыхая, хмурится девушка.

– Понимаю. – Закрываю ладонями лицо и провожу ими по голове до затылка. – Просто нужен подходящий момент. И если честно, то я даже не представляю себе, как это сейчас сделать.

Девушка поднимает на меня глаза и говорит:

– Давид, я тоже желаю своей подруге добра и хочу, чтобы рядом с ней был надежный мужчина.

С последней фразой не поспорить.

– Меня радует, что мы хотим для нее одного и того же.

Диана

Провожаю подругу к воротам.

– Вит, ну как так? Я думала, мы с тобой посидим, наговоримся вдоволь. А ты так быстро уезжаешь.

– Нечего рассиживаться. – Виталина открывает сумочку и достает оттуда ключи от машины. – На детей я посмотрела. На тебя тоже. Убедилась, что у вас все хорошо. Пора и честь знать.

– Вит, – тихо окликаю подругу. – Как тебе Давид?

– На первый взгляд нормальный, а там поживем – увидим, – жмет плечами она и опускает глаза.

У меня возникает такое чувство, что она хочет еще что-то добавить, но не решается.

– Больше ничего не хочешь мне сказать? – Смотрю подруге прямо в глаза.

Вита набирает в легкие побольше воздуха и в этот же момент бросает быстрый взгляд на дом.

– Нет, – мотает головой, и на ее лице появляется улыбка. – Ну все. Мне пора. – Обнимает меня на прощание и спешит к машине.

Я еще несколько минут стою у ворот и провожаю взглядом Виту. Снег снова начинает сыпать большими белыми хлопьями. Странно. Все это слишком странно. Я знаю свою подругу как никто другой. И вот это ее поведение сейчас совсем не вяжется с ее характером. Может, Давид ей что-то сказал? Или обидел? Хотя… Нет, это совершенно исключено. За то время, что мы знакомы, я не слышала ни единого кривого слова из его уст.

Когда возвращаюсь в дом, замечаю, что мужчина тоже слегка меняется в поведении. Он молчит, а взгляд его становится каким-то загруженным, отстраненным. Словно ему некомфортно находиться со мной на одной территории. Может, он устал от меня с детьми? А что? Сегодня я полдня прошу его за ними присмотреть. Меня начала мучить совесть. Давид слишком воспитанный, чтобы сказать мне об этом прямо.

– Кхм… – громко прокашливаюсь, когда подхожу к дивану, на котором сидит мужчина. Рядом с ним спят малыши. Мужчина сидит все такой же задумчивый.

– Проводила подругу? – отмирает он и резко поворачивает ко мне голову.

– Угу, – киваю.

– Садись. – Хлопает ладонью по дивану и двигается чуть в сторону.

Сглатываю застрявший ком в горле.

– Давид, нам надо поговорить.

– Слушаю тебя, – отвечает он и заметно напрягается.

Господи, помоги мне найти правильные слова!

– Я хотела сказать, что если ты устал и, возможно, хочешь побыть один, – поднимаю на него глаза, – ты скажи мне об этом прямо.

– Ты права, – слишком резко отвечает Давид, выныривая из своих мыслей. – Я действительно устал.

По телу пробегает холодок.

– Я могу подняться с детьми к себе. Или пойти с ними погулять, – говорю быстро, пытаясь унять волнение.

– Я не об этом. – Мужчина на секунду щурится. – Я устал от одиночества.

Давид выдерживает паузу, затем продолжает:

– С вами я испытываю иллюзию семьи. Но я не хочу иллюзий, – мотает головой, – мне больше по нраву реальность.

– Реальность может быть труднее, чем тебе кажется. – Поднимаюсь и подхожу к окну. Складываю руки на груди. Его слова волнуют, заставляют меня нервничать.

– В курсе.

Несколько мгновений, и мужчина уже за моей спиной. В легкие сразу же проникает аромат его парфюма. Его тяжелые ладони ложатся на мои плечи.

– Я боюсь, что ты быстро устанешь от нас, – шепчу я и ахаю, когда чувствую его губы под мочкой уха. Он поднимается ими выше и мягко прикусывает мою нежную, бархатистую кожу, втягивая и пробуя ее на вкус. Выдыхаю. Внутри все скручивается в тугой узел.

– Не устану, – мурлычет он мне в волосы и скользит ладонями по ключицам, заключая в объятия. Мужчина плотно прижимает меня к себе спиной и прокладывает дорожку из поцелуев от уха к виску. Внутри у меня все вспыхивает.

– Давид, – тихо произношу не своим голосом. Руководствуясь здравым разумом, хочу выкрутиться из его рук, но тут же обмякаю в них. Сладкое желание зарождается в груди и гулко ухает куда-то вниз. Мужчина прижимает меня крепче. Я чувствую его и громко всхлипываю. Давид говорит мне о том, горячо дыша мне в волосы, какая я нежная и красивая; как сильно его разрывает от желания. Говорит о том, что все его эмоции появляются исключительно в голове, а не в том месте, которое я чувствую своим бедром.

Я хочу коснуться его губ, но мужчина не разворачивает меня к себе.

– Если ты будешь продолжать крутить своей попой, то я боюсь, что не выдержу и просто взорвусь, – шепчет он, и его частое дыхание опаляет мою щеку.

Между нами нет поцелуев в губы и пошлых движений, но мой организм реагирует так, словно мы на пике наслаждения. И совершенно не важно, что Давид просто обнимает меня. Все, что я чувствую к нему, намного глубже, чем просто возбуждение. У меня никогда раньше такого не было с бывшим. Мне почему-то страшно от этого. Неужели я снова влюбляюсь?

– Постараюсь не крутить, – глупо хихикаю я.

– Не крутить получится только в одном случае. – Давид разворачивает меня в своих руках и впечатывается мне в губы крепким поцелуем, еще сильнее прижимая меня к своей груди. От этого я забываюсь и теряю счет времени, пока мужчина первым не разрывает наш контакт.