Белликан рассмеялся и медленно покачал головой:  -  Вы, римляне!  Всегда так уверены в победе, даже когда боги не благоволят вам.  Но вы не можете знать, что ждет вас в будущем. Пока Калум продолжает вдохновлять своих последователей, ни в чем нельзя быть уверенным.

 -  Калум?

Белликан кивнул:  -  Вы наверняка слышали о нем? Того, кого называют Жрецом Крови.

Фигул  кивнул, вспомнив предыдущий разговор со Сциллой.  Ставленник друида подвергся пыткам и раскрыл имя молодого жреца, возглавляющего секту Темной Луны:   -  Почему его называют Кровавым Жрецом?

 -  Он приносит своих врагов в жертву богам перед  каждой битвой. Говорят, чтобы вдохновить своих людей на победу.  Его последователи  -  жестокие фанатики, слишком крайние даже для других сект друидов. Говорят, Калум был когда-то схвачен римлянами и подвергнут пыткам. Его лицо было  покрыто ужасными шрамами и  сильно обожжено, прежде чем он сбежал. Вот почему он сжигает заживо всех пленных солдат. Чтобы отомстить. Некоторые думают, что он сошел с ума.  Другие считают, что он настоящий голос Круаха.

- А что  думаешь ты?

Белликан пожал плечами:  - Неважно,  что я думаю. Но пока Калум возглавляет друидов Темной Луны, Риму есть чего опасаться.

Фигул  уже собирался ответить, когда услышал громкий грохочущий звук со стороны форта. Он отвернулся от Белликана и увидел распахнувшиеся ворота из грубо обтесанного дерева. В форт въехало несколько всадников во главе с высоким темноволосым мужчиной на лоснящемся белом коне.

Тренагас въехал на плац в сопровождении своего телохранителя  из вспомогательных войск, а за ним следовал ближайший круг советников, все они блистали в своих ярких штанах и экстравагантных золотых брошах и торках. Тренагас натянул поводья и остановил коня возле плаца. Когда он спешился, Сцилла вышел из штаб-квартиры и поспешил поприветствовать правителя.

- Ваше Величество! -  поклонился посланник.  -  Как всегда, большая честь видеть вас. Надеюсь, вы в порядке?

 -  Очень хорошо, мой дорогой друг!  - ответил Тренагас на беглой латыни. Его улыбка подчеркивала выступающие морщинки в уголках глаз.  -  Несмотря на все усилия Бога грома прошлой ночью!

Посланник нахмурился, глядя на глубокие лужи, блестевшие на проезжей части.  -  Согласен, ночью прошел настоящий ливень.

- Ах, все равно хорошо. Нельзя допустить, чтобы погода испортила нам настроение! Я так понимаю, вот-вот начнутся работы над моим новым резидентским домом?

 -  Верно, ваше величество. Планы утверждены акиматом, и инженеры немедленно приступят к строительству.

- Отличные новости. Пришло время мне иметь особняк,  достойный моего имени. Та простая вилла, которую строит Когидубн, померкнет в сравнении с моим дворцом!

Когда он говорил, в его глазах светился гордый блеск, и Фигул  уже не в первый раз задался вопросом, действительно ли дуротригам станет лучше при новом правителе-клиенте. Он видел, как жили другие племена в Британии после того, как они были включены в новую провинцию, как аристократия становилась все жирнее и богаче, заискивая перед римлянами, в то время как остальные их народ  погряз в отчаянной нищете, едва способный прокормить свои семьи.

Посланник повернулся к временному телохранителю правителя, центуриону  ауксилариев обветренному батаву с густой бородой. Его глаза глубоко сидели в орбитах, предплечья набухли от мускулов.

 -  Надеюсь, проблем не было, центурион Тудитан?  -  спросила Сцилла.

Тудитан напрягся:  -  Нет, господин. Хотя некоторые местные жители пожаловались на ущерб, нанесенный их домам вчерашней бурей.

Тренагас возмущенно фыркнул:  -  Честно говоря, несколько поврежденных крыш и загонов для животных и мои подданные  уже горько жалуются.  Боюсь, это одна из неприятных черт нашего народа. Возможно, Сцилла, кто-нибудь из ваших инженеров взглянет на повреждения.

Посланник устремил свою улыбку на правителя:   -  Конечно, Ваше Величество.

Остальные всадники слезли с коней и встали вокруг правителя. Среди знати и старейшин племени Фигул заметил эффектную молодую женщину в длинном зимнем плаще с капюшоном и почувствовал, как  у него забилось сердце при виде Анкасты, дочери правителя. Ее ярко-голубые глаза быстро остановились на Фигуле.

 -  Моя госпожа,  -  отвесил поклон Фигул . – Приятно вас видеть.

Анкаста кивнула в знак приветствия,  слегка кивнула головой. -  Оптион.

В ее тоне был легкий ледяной оттенок, что застало Фигула врасплох. Прежде чем он успел ответить, она отвернулась, и Тренагас  хлопнул в ладоши.

 -  Итак, оптион. Может быть, вы будете так любезны представить меня моему новому командиру телохранителей?

 -  Да, Ваше Величество,  -  быстро ответил Фигул , отбросив беспокойные мысли об Анкасте. – Пожалуйста, прошу  следовать за мной.

Белликан присоединился к Фигулу, когда галл вел правителя по краю плаца, а его многочисленная свита следовала за ним в нескольких шагах. Фигул отвлек внимание правителя от некоторых  более блеклых рекрутов, вместо этого указав на дуротригов из сословия воинов. Поначалу Тренагас, казалось, с энтузиазмом отнесся к своим телохранителям, время от времени останавливаясь, чтобы расспросить об определенном аспекте их подготовки и изображая интерес к ответам оптиона. Но через некоторое время правитель заговорил с Белликаном о каких-то административных делах, и Фигул  обнаружил, что шагает в нескольких шагах позади пары, рядом с Анкастой. Дочь правителя некоторое время молчала. Затем она повернулась к Фигулу и откашлялась.

 -  Прости, что была с тобой кратка, оптион,  -  сказала она, наконец, тихим голосом, чтобы Тренагас не услышал.

 -  Я что-то сделал не так, моя госпожа?  -  спросил Фигул .

- Конечно, нет. -  Она посмотрела на Фигула своим загадочным взглядом. - Я благодарна за все, что ты сделал для моего отца. В конце концов, ты спас его от ножа убийцы. Отец навсегда у тебя в  долгу… и я тоже.

 -  Тогда в чем дело, моя госпожа?

Анкаста закрыла глаза и отвернулась. Когда она, наконец, заговорила, в ее голосе зазвучала горечь:  -  Я боюсь, оптион. Я делаю это с тех пор, как вернулась сюда с отцом. У него кругом враги. Очевидно, что люди ненавидят его, а друиды хотят его смерти. Хотя я беспокоюсь об отце, я также боюсь  и за себя. Нельзя быть дочерью изгнанного правителя, не переживая свою долю опасностей.

- Должно быть тяжело видеть, как твоему отцу угрожают.

 -  Полагаю,  в этом он  ничем не отличается от вашего Императора. Насколько я слышала, в Риме есть кое-кто, кто хотел бы, чтобы Клавдия  тоже убрали. Она вздохнула и покачала головой. - Простите меня. Все эти разговоры о смерти и заговоре довольно угнетают. Я полагаю, ты скоро покинешь нас, оптион, теперь, когда новые  телохранители отца почти подготовлены?

Фигул  пожал плечами:   -  Наверное,  да, моя госпожа. Он вернет в Каллеву меня и моих ребят. По крайней мере, пока не сойдет снег и не начнется следующий сезон кампании.

Анкаста кивнула:  -  Будет обидно, если ты уйдешь. Отец очень ценит все, что ты для него сделал. Мы оба это знаем. -  Она мягко улыбнулась. -  Это вещь напоминает мне об этом. Я нашла  ее. Я полагаю, что она принадлежит тебе.

Она сунула руку в сумку и вытащила маленький серебряный медальон с изображением Фортуны. Анкаста вложила его ему в ладонь.

 -  Мой талисман!  -  воскликнул Фигул .  -  Я повсюду его искал. Где вы его нашли?

- В резидентском зале.  Его нашел дин из домашних рабов.  Ты, должно быть, уронил его, когда охранял отца.

Фигул  изучал медальон.  За два года, которые  он носил его по грязи и болотам Британии, тот сильно пострадал, поцарапался и потерся. Он сомкнул ладонь на амулете и кивнул Анкасте.

 -  Спасибо, моя госпожа.

Она снова улыбнулась Фигулу, когда он убрал свой талисман. Впереди них Тренагас внезапно остановился, достигнув конца плаца. Затем он повернулся, чтобы кивнуть тем, кто следовал за ним.

 -  Очень впечатляюще,  -  заявил он Сцилле, поглаживая свою аккуратно подстриженную бороду.