-  Этих людей сегодня захватили наши воины,  -  объявил гонец.  -  Есть много и других. Завтра все солдаты, взятые живыми, будут казнены вместе с псом Тренагасом, и наш народ увидит, что армии Рима можно победить. Наше племя больше не будет съеживаться в страхе при виде ваших знамен. Калум дает вам время до рассвета, чтобы сдаться. После этого вы разделите судьбу этого человека.

Гонец подал сигнал всаднику.  Последний  схватил Амбуста и отвязал веревку от его шеи. Затем он пнул  центуриона ауксилариев ногой в спину и заставил его встать на колени. Амбуст в отчаянии уставился на своих товарищей, когда всадник вытащил из-под плаща большой серп. Лезвие угрожающе блеснуло в угасающем свете. Нечетким движением всадник взмахнул серпом и полоснул им по шее центуриона. Амбуст  содрогнулся, когда лезвие одним ударом снесло ему голову с шеи. Крики боли раздались вдоль частокола, когда голова центуриона покатилась на землю, а его обезглавленное тело рухнуло на бок, из рваного обрубка хлынула кровь. Тогда всадник повернулся и снова взобрался на своего коня. Посланник-друид отдал приказ своим товарищам-всадникам. Затем он ткнул пятками в бок своей лошади, и друиды поскакали обратно к поселению, а остальные заключенные, спотыкаясь, пошли рядом. Фигул  смотрел, как зловещие фигуры в мантиях уходят в надвигающуюся тьму.

Потом они исчезли.

 -  Принесите тело центуриона!  -  приказал Веспилло, прежде чем снова спуститься по лестнице у ворот.

Фигул и Сцилла, молча,  вышли на главную улицу. Трое помощников предварительно сняли засов и открыли главные ворота ровно настолько, чтобы через них мог проскользнуть человек. Один из мужчин осторожно пробрался через брешь и через несколько мгновений вернулся с отрубленной головой Амбустуса. Двое других последовали за ним, волоча тело центуриона. Краем глаза Фигул  заметил, что Анкаста с потрясенным выражением лица наблюдает за тем, делалось у ворот.

Тем временем Веспилло приказал ауксилариям, способным владеть мечом, занять свои позиции вдоль частокола для случаев нападения противника. Других отправили на склад за связками дротиков и колчанами со стрелами, чтобы сложить их у подножия крепостного вала, готовыми к использованию. Фигул приказал Ватье  и двум другим легионерам занять  места на частоколе среди батавов. Легионеры приступили к своей задаче в мрачном настроении.

Пока они готовились, Сцилла взвешивал ультиматум друидов.

 -  Очевидно, что мы не можем согласиться на их условия,  -  наконец сказал имперский посланник.

 -  Нет,  -  мягко ответил Фигул .

- Даже если мы сдадимся, мы не можем довериться чести  этого жрецу-друиду, который сказал, что сдержит свое слово и предоставит нам безопасный проход.

- Чести? -  Фигул  цинично рассмеялся. - Я не думаю, что друиды знают значение этого слова.

Сцилла кивнул:  -  Тогда ясно, что мы должны делать. Мы будем ждать подкрепление из Второго легиона, которое скоро  прибудет сюда.  Как только это произойдет, мы сможем выбить врага из Линдиниса. Двух когорт легионеров должно быть достаточно для этой задачи. Восстание друидов будет недолгим. И тогда мы отомстим за тех, кого потеряли.

 -  А если враг нападет на нас раньше?

Сцилла огляделся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает:  -  Возможно, будет лучше, если мы с тобой возьмем запасных лошадей в конюшнях и встретим колонну подкреплений на дороге из Каллевы. Вспомогательные силы могут постоять за себя, пока колонна не достигнет форта. - Он увидел выражение отвращения на лице Фигула и нахмурился.  -  Я официальный представитель императора Клавдия в Британии, оптион. Не какой-нибудь жалкий батавский рядовой. Я не могу позволить, чтобы меня схватили друиды. Подумай, какой переполох  это вызвало бы в Риме.

Фигул не мог не усмехнуться. Было очевидно, что посланник больше боялся попасть в плен к друидам, чем каких-либо политических последствий в Риме. Он отбросил свой гнев и указал в сторону туземного поселения.

- Что с правителем?  Вы слышали посланника Калума. Завтра они собираются принести Тренагаса в жертву. -  Он поджал губы и тихо добавил:  -  И моих товарищей тоже.

 -  А, что мы можем сделать, оптион?  Наши руки связаны.

 -  Мы могли бы попытаться договориться об их освобождении.

- Об этом не может быть и речи. Мы имеем дело с фанатиками. С такой сволочью не договориться. Кроме того, они не заинтересованы. Они заботятся только о том, чтобы изгнать из Британии всех римлян до последнего. Посланник горько выругался и покачал головой. - Наше поражение здесь будет иметь серьезные последствия для нашего будущего на этом острове. Как только другие правители-клиенты узнают, что нам не удалось уберечь Тренагаса от врагов, у них может возникнуть соблазн пересмотреть свои договоры с нами.

- Зачем им это делать?

Сцилла вздохнул:  - Такие, как Когидубн, уже испытывают серьезное давление со стороны своего народа за то, что они вступили в союз с Римом. Но есть такие, кто предпочел бы, чтобы их племена продолжали воевать с нами, а не заключали мир.

 -  Это мягко сказано,  -  возразил Фигул , вспомнив жестокое сопротивление, с которым столкнулся Тренагас, когда вернулся на трон. Многие из туземцев, которые встретились с ним в сильный мороз, осыпали правителя ругательствами, когда он объявил о ряде  проримских мер.

 -  Как вы, возможно, знаете, правители-клиенты могут оставаться у власти только благодаря имперской поддержке,  -  объяснил Сцилла. - Без нашей поддержки они не смогли бы править своим народом. Племенные союзы, за создание которых мы так упорно боролись, рухнут.

Фигул  криво усмехнулся:   -  Итак, мы сделаем то, что делаем всегда, и пошлем легионы. По моему опыту, ничто так не заставит туземцев подумать дважды, как немного мускулов.

 -  Но мы не можем полагаться на легионы в поддержке правителей-клиентов, не учитывая текущую ситуацию. Многие из наших гарнизонов недоукомплектованы, а наши регулярные легионы заняты подавлением сопротивления на юге и отбрасыванием силуров и ордовиц. Если Когидубн решит разорвать договор с Римом, по правде говоря, мы мало что можем с этим поделать. Что еще хуже, наша основная база снабжения находится на его территории. Если Новиомаг попадет в руки врага, провинция будет потеряна.

 -  Тогда дело за нами,  -  свирепо ответил Фигул.  -  Мы должны что-то сделать.

 -  Например, оптион? Друиды не в настроении обсуждать условия. Надежды на спасение Тренагаса мало, а если его убьют, то его племя обязательно перейдет на сторону друидов. Даже если не будет более широких последствий, все равно потребуется, чтобы наши легионы заново завоевали эти земли и назначили прокуратора для управления народом.

 -  Присоединить эти земли?  -  пробормотал Фигул . - Дуротриги никогда не потерпят этого. Они слишком горды. Даже те, кто нас поддерживает,  скорее умрут, чем согласятся управляться прокуратором.

 -  У нас  нет другого выбора.

Фигул  слушал с тяжелым сердцем. Предложение посланника означало бы катастрофу для туземцев и для Рима. Присоединение этих земель вдохновит каждое поселение и деревню на восстание против римлян. Гарнизоны будут захвачены, форты атакованы, а проримские сторонники изгнаны. Легионы увязли бы в длительном конфликте, чтобы вернуть себе эти кровавые  территории, миля за милей. Всякая надежда на установление доверительных отношений между дуротригами и Римом будет потеряна навсегда. Фигул лихорадочно копался в своих мыслях, пытаясь придумать какой-нибудь способ спасти ситуацию. В конце концов, есть только один способ установить прочный мир среди дуротригов, решил он; последний шанс спасти ситуацию, пока не стало слишком поздно.

 -  Мы должны спасти Тренагаса.

- П-ф-ф!  - Сцилла усмехнулся.  -  И как ты предлагаешь это сделать?

 -  Я войду в поселение и узнаю, где они держат правителя,  -  объяснил Фигул.  -  Тогда я спасу его и остальных заложников, включая моих людей.