Он рухнул на землю в нескольких шагах от наступающего мятежника, но вскочил на ноги, когда дуротригов вонзил в него свое копье. Фигул  уклонился в сторону, чтобы избежать листовидного наконечника, а затем шагнул вперед, ударив плечом своего противника. Туземец  издал взрывной стон и отшатнулся. Затем Фигул свалил мятежника с ног яростным ударом в челюсть, и раздался глухой хруст, когда его глаза закатились на затылок. Мятежник отступил, ослабив хватку на копье. Оптион наклонился и схватил копье, когда повернулся лицом к следующему мятежнику. Мужчина обнажил свой меч и, дико рыча,  бросился на Фигула.  На раздумывание не было времени.  Фигул  взмахнул  рукой и изо всех сил метнул копье в наступающего мятежника. Копье пронеслось по дуге и вонзилось в живот  дуротригу.  Мужчина вскрикнул и упал на колени,  … древко  торчало из его живота. Его крик насторожил его товарищей на рынке, и среди воинов и друидов, готовивших жертвоприношение, раздались редкие крики .

Нельзя было терять время. Фигул  бросился обратно к воротам, в  его ушах шумела кровь. Он обвив Тренагаса рукой за талию, чтобы тот не упал, поспешили  с ним прочь от загона.  Услышав резкий глухой треск у главных ворот, Фигул оглянулся и увидел, что запорный стержень раскололся надвое. На мгновение ворота немного распахнулись, и между балками показалась щель света. С ревом мятежники бросились вперед, изо всех сил толкая ворота обратно, прежде чем римляне смогли пробиться внутрь. Они оставались закрыми, и обе стороны замерли, прижавшись всем своим весом к толстым бревнам.

Фигул  обратил внимание на голоса, доносившиеся с рынка, и увидел, как Калумус и Анкаста мчатся вперед в сопровождении примерно восьми мятежных воинов, размахивающих мечами. Она яростно указала на правителя своим единомышленникам.

 -  Они убегают!  -  кричала она. – Взять их!

Фигул отбежав от загона,  вместе с правителем поспешили в противоположную сторону рынка, направившись  по одному из узких переулков, извивавшемуся между домами, пытаясь сбросить с себя преследователей. Он огляделся и попытался сориентироваться. Впереди, недалеко от хижин, находилась  ограда резиденции. Еще со времен службы в  качестве телохранителя правителя он знал, что по другую сторону ограды есть переулок, который приведет его в дальний конец поселения. Оттуда они могли попытаться прокрасться к бреши в обороне. Это была слабая надежда, но он должен был попытаться. Он двинулся дальше по переулку, услышав,  как  крики ожесточенной борьбы у ворот стихли. Фигул оглянулся через плечо и увидел, что их преследователи скрылись из виду, и на мгновение осмелился поверить, что им удалось уйти.

Двое мужчин боролись, держась ближе к середине переулка, чтобы не споткнуться о кучи навоза и мусора, сваленные возле каждого дома. Тренагас поскользнулся в луже и чуть не потерял равновесие, но Фигул  схватил его в последний момент, и они поспешили дальше. К этому времени правитель задыхался и изо всех сил старался не отставать, и Фигул  понял, что враги вскоре  могут их  догнать.  Он уже слышал  звуки приближающихся преследователей.  Впереди аллея выходила на главную улицу рядом с  оградой резиденции.

 -  Быстрее, Ваше Величество!  -  настаивал Фигул . - Мы почти на месте!

Правитель судорожно дышал. Слабый топот позади них становился  все громче по мере того, как мятежники приближались, выкрикивая свои кровавые намерения.  Фигул  оглянулся и увидел, что их преследователи отстают не более чем на пятнадцать шагов. Он повернулся лицом вперед и чуть не споткнулся, его сердце так громко застучало в груди, что он едва мог слышать тяжелые шаги преследующего врага. Наконец они добежали  до конца переулка и выскочили на главную улицу перед резидентской оградой.  Деревянные ворота были разбиты, а вдоль окружающего частокола висели отрубленные головы жертв друидов.  Из разрушенных ворот с копьями и мечами выбежало несколько воинов. Они, возбужденные  безумной спешкой,  и не думали присоединяться к своим товарищам у ворот, и никто из них не заметил, как оптион и правитель направились к мрачному переулку.

Когда они приблизились к улице, Тренагас издал резкий крик боли, поскользнулся и упал головой вниз, приземлившись с глухим ворчанием. Фигул  остановился как вкопанный и выругался себе под нос. Он быстро опустился рядом со ослабшим правителем и попытался помочь ему встать на ноги, кровь бешено стучала в его венах.

Первый из повстанцев выскочил из переулка.

- Ваше Величество! Вставайте! - взмолился Фигул .

Тренагас вздрогнул, когда оптион поднял его на ноги. В тот же момент Анкаста выбежала из переулка и закричала мятежникам, чтобы они поймали заключенных, прежде чем те ускользнут. Повстанцы рассыпались по проезжей части, загнав оптиона в угол и заблокировав ему путь вниз по боковой улице.  Фигул  видел, как они приближаются, держа оружие наготове и готовые сразить его. Он остановился как вкопанный и почувствовал, как его сердце упало. Он опустил голову, сгорая от гнева и стыда. Они были окружены. Это был конц. Его попытка побега провалилась. В конце концов, он умрет сегодня.

Повстанцы расступились, и Калум, садистски ухмыляясь, шагнул вперед.  Анкаста, молча, стояла рядом с ним. Вдалеке шум борьбы у главных ворот становился все более неистовым. Тренагас покачал головой и остановил свой пронзительный взгляд на дочери. Его кожа была бледной, а выражение его лица застыло в ожесточенной ярости.

- Ты …!  Дочь моя, как ты могла предать свою плоть и кровь… своего правителя?

Анкаста сплюнул ему под ноги:   -  Ты не оставил мне выбора. Ты предал свое право по рождению, когда встал на сторону Рима. Теперь вы умрете.  - Она взглянула на Фигула. - Вы оба.

- Да пошла ты! Блядь!  -  вызывающе сказал Фигул .

Калум повернулся к своим последователям:   - Чего же вы ждете? Отведите их на рынок. Мы должны немедленно принести жертву Круаху.

Некоторые воины-мятежники опустили оружие и выступили вперед. Один схватил Тренагаса, а двое других сжали руки Фигула. Когда они повернулись, чтобы утащить их, из главных ворот раздался внезапный грохот, за которым раздалось множество  панических криков. Фигул и повстанцы одновременно посмотрели на ворота. В следующее мгновение они снова подпрыгнули на петлях, и длинная колонна из сотен римских солдат хлынула через разбитое отверстие и бросилась на ряды воинов, сгрудившихся перед ними. Те воины, что стояли дальше от ворот, начали разворачиваться и побежали. Триумфальное выражение лица Анкасты испарилось, когда она увидела легионеров,  золотой орел поднятого штандарта сверкал в утреннем свете, когда они прокладывали себе дорогу сквозь мятежных воинов.

- Римляне! - воскликнул один из туземцев.  -  Они прорвались!

Фигул почувствовал, как его сердце забилось надеждой, когда колонна легионеров  ворвалась внутрь поселения. Мгновение Калум и его последователи в ужасе смотрели на ворота. Горстка дуротригских воинов в первых рядах бросилась на легионеров в тщетной попытке остановить или хотя бы отсрочить их продвижение,  рубя и закалывая своих противников изо всех сил. Но легионеры подняли свои щиты и представили повстанцам прочный фронт, нанося им удары, когда те опрометчиво выставляли свои тела для атаки. Когда передние ряды рухнули под натиском римлян, мятежники развернулись и побежали. Некоторые из бриттов бросились по переулкам, а римляне преследовали их. Основная часть повстанцев отступила к резидентской ограде. Ведущий центурион проревел приказ, и его люди бросили дротики в убегающих мятежников.  Волна снарядов  обрушилась на бриттов, пронзив десятки из них не более чем в двадцати шагах от Фигула.  Один из туземцев  издал булькающий крик, когда копье пронзило его шею сзади, железный наконечник торчал из его горла, а кровь хлестала на его грудь.

Калум с холодной яростью смотрел на разворачивающийся кошмар.  Он повернулся к отступающим мятежникам и указал острием копья на наступающих римлян. -  Остановитесь и сражайтесь!  Круах  приказывает вам!  Не бегите от римской сволочи!