Как только Телемах убедился, что они потеряли биремы из виду, он приказал Кастору взять курс на Петрапилы. Раненых снесли в трюм, а Буллу отвели в его личную каюту. Захваченных морских пехотинцев заковали в цепи, и Телемах поставил двух человек в карауле, чтобы следить за ними.

К утру туман рассеялся, и солнце изо всех сил старалось пробиться сквозь него. Телемах постоянно искал на горизонте какие-либо признаки римских военных кораблей, но море оставалось милосердно чистым, и на этот раз он был рад, что наблюдатели не заметили ни одного паруса. Люди находились в мрачном настроении, облегчение от побега смешивалось с отчаянием от тяжелых потерь, которые они понесли, и, пока «Трезубец Посейдона» продолжал свой путь на север, он размышлял о масштабах потерь пиратов.

Один корабль был захвачен, а другой лишился  половину своих людей. Ловушка Каниса с лихвой окупилась. Десятки членов экипажа «Трезубца Посейдона» были убиты, многие получили ранения. А его капитан был тяжело ранен. Что еще хуже, судьба Нерея была почти предрешена. После такого сокрушительного поражения у экипажа не было другого выбора, кроме как провести следующие несколько месяцев на берегу в укрытии, надеясь, что Канис, в конце концов,  устанет преследовать пиратов и прейдет на новое место службы.  Возможно,  к тому времени пираты смогут спокойно вернуться в море.

Он быстро отбросил эту мысль. Канис был безжалостнее любого человека, которого он знал. Он никогда не смирится ни с чем меньше, чем полное уничтожение пиратского флота. Захват «Пегаса» и тяжелые потери, которые он нанес «Трезубцу Посейдона», не отвратили его от его цели. На самом деле, его победа может придать ему смелости, чтобы начать новую волну атак, укрепляя свое преимущество над  деморализованным врагом. Возможно, его люди уже допрашивали выживших с двух пиратских кораблей, требуя сообщить  местонахождение их убежища.

Пока они плыли, настроение Телемаха все ухудшалось. Он знал, что если они не одолеют Каниса и его флот, людей с  «Трезубца Посейдона» никогда не оставят в покое.

- Как капитан? - спросил Телемах, стоя у подножия сторожевой башни цитадели.

Прокул,  недавно поступивший в ряды корабля, вытер руки грязной тряпкой, обдумывая свой ответ. Хотя корабельный плотник был пиратом поневоле, он доказал свою незаменимость в работе с ранеными, и Телемах назначил его лекарем. После долгой паузы круглолицый матрос покачал головой.

- Ничего хорошего, господин. Рана уж больно плохая.  Ужасный запах исходит от нее. Я не эксперт, но слышал, что если только кровь отравлена, это уже конец.  Это  уж, я знаю. Мне очень жаль, господин, но даже Асклепий не может спасти его сейчас.

- Я понимаю, - мягко ответил Телемах. Этого он и ожидал услышать , увидев, как Прокул осматривает и перевязывает рану капитана. Римский клинок пробил слабое место в кожаной кирасе Буллы и глубоко вонзился ему в живот, пронзив жизненно важные органы. Регулярная смена повязки не смогла остановить кровотечение, и накануне из раны начал просачиваться отвратительно-желтый гной.

После засады в заливе прошло пять дней. Выжившие на борту «Трезубца Посейдона» вернулись в Петрапилы и достигли якорной стоянки на рассвете третьего утра. Как только нос корабля залез на галечный берег, раненых выгрузили. Те, кто мог идти, совершили короткую прогулку по дамбе, ведущей к воротам цитадели, а остальных положили на импровизированные носилки и вынесли по трапу. Когда их вели через сторожку, их товарищи, позади них , с тревогой оборачивались, высматривая любые признаки приближающегося вражеского флота.

Облегчение среди семей и друзей пиратов по возвращении корабля вскоре сменилось отчаянием, когда они лихорадочно искали своих близких среди раненых. Вопли горюющих жен, любовниц и детей продолжались весь день, в то время как остальная часть команды «Трезубец Посейдона» топила свои печали в выпивке и клялась, что отомстит римлянам. Пленников увели для продажи работорговцам, а римского офицера поместили в одну из камер цитадели, дожидаться пока дознаватели  приступят к работе с ним.

- Сколько времени осталось у капитана? - спросил Телемах.

Прокул пожал плечами:  - Еще день или два, я бы сказал. Может быть больше. Зависит от того, как долго он сможет бороться с лихорадкой, господин.

Телемах медленно кивнул: - А как насчет других раненных?

Новобранец ломал руки:  - Я делаю все возможное, но много  парней находятся в плохом состоянии. Я могу правильно зашить рану, но у меня нет опыта вправления костей и тому подобного. Некоторым из них я не смогу помочь, господин.

Телемах снова кивнул:  - Подлечи тех, кого, по твоему мнению, ты сможешь спасти. Это все, о чем я тебя попрошу, Прокул.

- А, как с  остальными, господин?

- Сделай их пребывание максимально удобными. Делай все возможное, чтобы облегчить их страдания. Понял?

- Да,  господин. Я сделаю, как вы сказали.

Прокул зашагал через двор, направляясь к скоплению зданий возле караульной сторожки, где были размещены остальные раненые. Телемах отвернулся и нырнул в обитую железом дверь, встроенную в сторожевую башню. Когда-то Петрапилы были небольшим торговым постом. Впоследствии, когда были основаны визуальные колонии, он был заброшен, пока не попал в руки пиратов. Мало кто за пределами пиратской базы знал о ее существовании, и посторонние никогда не заходили туда, что делало ее идеальным убежищем для людей с «Трезубца Посейдона».  Горстка местных жителей была благодарна пиратам за их присутствие, потому что жила на доходы от добычи.

Охранник стоял у дверей комнаты  капитана в дальнем конце мрачного коридора. При виде приближающегося первого помощника он отступил в сторону, и Телемах со скрежещущим скрипом поднял щеколду. Густой, приторный запах рвоты и разложения висел в воздухе, ударив ему в ноздри, когда он вошел в комнату. Туника и фальката Буллы висели на паре крючков, прикрепленных к стене, рядом с большим столом, на котором стоял кувшин с водой и серебряный кубок. Булла лежал на кушетке в углу комнаты, пот блестел на его лбу, спутывая темные волосы. Его живот был обернут окровавленной повязкой, закрывающей рану. Его глаза с тяжелыми веками медленно сфокусировались на Телемахе, когда тот присел рядом с ним на корточки.

- Капитан, как здоровье?  - мягко сказал Телемах.

- Боюсь, ничего хорош его.  – сказал Булла, нерешительно улыбнувшись и скривившись от боли. Его кожа стала восковой и бледной, и Телемах был потрясен, увидев, как быстро ухудшилось его состояние с тех пор, как он в последний раз навещал его накануне днем. Он прочистил горло: - Могу я вам быть чем-нибудь полезен, капитан?

- Да, подай мне воды.

Медленно кивнув, Телемах подошел к столу и налил капитану в кубок воды. Ставя кувшин, он заметил небольшой глиняный пузырек с восковой пробкой рядом со связкой свитков и карт. Мгновение он рассматривал пузырек, прежде чем взять чашу и опуститься на колени рядом с Буллой, прижав  ее обод к потрескавшимся губам.  Застонав, Булла наклонился вперед, глотая воду. Он сделал еще несколько глотков, прежде чем закашляться  и дать знак Телемаху убрать чашу.

- Спасибо, - сказал он хриплым голосом. - Это было мне необходимо. По крайней мере, я не умру от жажды.

Телемах открыл было рот, чтобы ответить, но Булла поднял слабую руку, прервав его.

- Все в порядке, парень. В свое время я выпотрошил немало мужчин, чтобы знать, чем это кончается. Теперь моя очередь. Мне недолго осталось  жить в этом мире.

Жалость нахлынула на Телемаха, и он почувствовал, как у него сжалось горло: -  Простите, капитан.

- Простите?  Тебе не о чем сожалеть. Это не ты завел людей в ловушку.

- Вы ничего подобного не  ожидали.  Римляне здорово нас обманули.

- Возможно. Но если бы я послушал тебя, а не пошел за этим  придурком Агрием, мы бы и близко не подошли к Равенне с самого начала …   О, химеры все забери, как больно.