- А если нет, то мы окажемся в затруднительном положении. Римляне перебьют нас, как крыс в бочке.

- Может быть. Но если мы не попробуем, нам конец. По крайней мере, так у нас еще останется шанс.

- Ты посылаешь нас на гребаную смерть.

- На это нет времени, - прорычал Телемах. - Я отвечаю за этот корабль, пока капитан лежит раненный. Я отдал приказ. А теперь возвращайся к своим обязанностям, или я закую тебя в цепи.  - Он уставился на Вирбиуса, заставляя того замолчать.

Вирбиус открыл было рот, чтобы возразить, но тут же увидел выражение лица Телемаха и сжал свои тонкие губы.

Телемах отвернулся от него и поманил Кастора: -  Поставь  человека вперед. Кого-нибудь с зорким зрением. Нам нужно следить за камнями.

Кастор поспешил прочь, подгоняя команду. Все бросились по своим места, а Телемах занял свое место за мачтой. Герас стоял рядом с ним, его лицо было мрачным от беспокойства, пока они отклонялись от песчаной косы и гребли к мелководью. Позади них флагман изменил курс, и уже приближался  к «Трезубцу Посейдона».  Две биремы  находились на некотором расстоянии позади триремы, их движение замедлилось из-за необходимости маневрировать вокруг «Пегаса». Все три военных корабля гребли изо всех сил, и Телемах рассчитывал, что «Трезубец Посейдона» достигнет мелководья впритык с триерой.

Герас с сомнением посмотрел вперед:  - Ты действительно думаешь, что мы успеем?

Телемах поджал губы. - Есть шанс, что там достаточно глубоко, но я не совсем уверен, пока мы не проплывем это место. И нам лучше помолиться, чтобы там было достаточно мелко для наших преследователей.

- А если нет?

- Тогда Вирбиус  окажется прав: мы  - мертвецы.

- Что ж, одно можно сказать наверняка. Я не позволю этим римским ублюдкам захватить меня живым. Не знаю, как ты, а я не собираюсь  расставаться с этой  жизнью  распятым на кресте.

- И я тоже.-  Телемах  мрачно улыбнулся. - Не волнуйся. Если до этого дойдет, мы захватим с собой как можно больше римлян, если дело дойдет до сражения.

Но когда они приблизились к мелководному фарватеру, он почувствовал покалывание неуверенности в своем плане. Перед ним вспыхнула яркая мысленная картина:  «Трезубец Посейдона»,  натыкается на  подводную скалу.  Как сказал Вирбиус, севшее на мель судно станет легкой добычей римского флагмана. Трирема могла бы свободно подойти на безопасное расстояние и разбить небольшой пиратский корабль катапультой-стрелометом,  установленной на его носовой палубе. Тогда «Трезубцу Посейдона» и его команде некуда будет сбежать. Тех же , кто выживет после крушения, враги захватят на мелководье или, что еще хуже, схватят и распнут.

Глухой треск пронзил воздух. Телемах посмотрел на корму, когда из баллисты на носовой палубе флагмана вылетел камень. Он взмыл в воздух и, казалось, завис в воздухе  в течение ужасного мгновения, прежде чем погрузиться в пенящуюся белую волну в десяти или двенадцати футах за кормой «Трезубца Посейдона».

- О боги,  как это было близко, - пробормотал Герас.

- Удачный для нас выстрел, - прорычал Телемах. – Они еще не пристрелялись. Они слишком далеко от нас.

- Да, но как долго?

Триера неуклонно приближалась. На своей теперешней скорости она легко догонит пиратов, прежде чем они успеют уйти через мелководье.  Телемах крикнул Кастору:  -  Надо увеличить скорость!

Пират покачал головой:  - Мы и так идем в полную силу, это ведь корабль, а не галера. Он не создан для гребли.

Телемах в отчаянии стиснул зубы и отвернулся. Он знал, что Кастор был прав. «Трезубец Посейдона» держался на воде лучше большинства других судов, но даже при малейшем порыве ветра он был вынужден полагаться на свои двенадцать пар гребных весел, чтобы продвигаться вперед,  тогда, как трирема могла пользоваться усилиями гораздо большего числа гребцов.  Триера быстро набирала скорость, рассекая носом воду и, ощутив пустоту в животе, он понял, что «Трезубец Посейдона» скоро окажется в пределах досягаемости снарядов катапульты. Более легкие биремы также приближались и должны были достичь  мелководного канала вскоре после флагмана. Он отчаянно пытался придумать какой-нибудь способ увеличить скорость своего корабля, но понимал, что ему ничего не оставалось, кроме как молиться богам о внезапном порыве ветра. Только тогда у «Трезубца  Посейдона» появится надежда опередить своего врага.

Он снова окинул взглядом отмели. С его точки зрения проход  между скалами и песчаной косой выглядела пугающе узким, и он был уверен, что корабль в любой момент сядет на мель. За бортом он мог видеть темные очертания скал совсем близко от поверхности. Дальше впереди один из матросов склонился над носом и подзывал рулевого всякий раз, когда замечал мель или какие-либо скалы, которые могли угрожать кораблю. Теперь оставалось пройти всего несколько сотен футов, пока они не достигнут  открытого моря за мысом, и Телемах приказал гребцам грести быстрее.

Раздался еще один треск, когда темная стрела выскочила из одной из катапульт  триеры, после чего раздался пронзительный крик, когда железное острие пронзило грудь пирата впереди него. Еще один болт-стрела  врезался в перила, разнося в разные стороны  множество осколков. Один человек со стоном отшатнулся назад, из его лица торчал зазубренный кусок дерева. Когда Телемах снова оглянулся, он увидел, что флагман почти догнал их.

- Нам триндец!  -  крикнул Вирбиус.  -  Ублюдки собираются нас потопить!

Внезапно по воде прокатилась слабая дрожь.  Герас вскрикнул, указывая на корму:  -  Ты, смотри! Ничего себе!

Телемах оглянулся и увидел, как римская триера содрогнулась, сев на мель. Ее весла зацепились и застучали о камни, а затем мачта качнулась вперед с сокрушительным треском. Раздалось множество криков и воплей, когда на палубу обрушились сплетения рей, такелажа и парусины, упав на катапульты и баллисту, посбивав морских пехотинцев с ног. Нос поврежденного боевого корабля внезапно содрогнулся и приподнялся , прежде чем замереть, что вызвало хор лихорадочных возгласов людей на «Трезубце Посейдона».

- Ублюдки! -  взревел Герас, ударив кулаком в воздух. – Так вам и надо!  Нас теперь не догнать!

Телемах увидел, как несколько фигур метнулись по палубе триеры, чтобы срубить сломанную мачту и снасти. Две биремы резко отклонились от внезапно остановившегося  флагмана, чтобы избежать столкновения, и взяли новый курс к основному входу в бухту. Поскольку их триархи не желали рисковать предательским переходом по мелководью, им придется обогнуть скалы и выбрать более длинный путь к морю, прежде чем возобновить погоню. Телемах еще некоторое время наблюдал за ними, а затем посмотрел вперед, когда «Трезубец Посейдона» прорывался через брешь, неуклонно отдаляясь от военных кораблей.

Герас вздохнул с облегчением: -  Слава богам.

- Это еще не конец, - предупредил Телемах. - Нам еще предстоит уйти от этих бирем.  Как только они выберутся из залива, они смогут продолжить погоню и нагнать нас. Хоть бы туман оставался на месте …

- Тогда будем надеяться, что этот туман еще продержится.

Весла сделали последнее усилие, «Трезубец Посейдона» рванулся вперед, и когда  вдруг они миновали мелководье, вода вокруг них стала глубже. Телемах поднял голову, почувствовав легкий ветерок, дующий с берега. Достаточно сильный, чтобы надуть  парус. Он отдал приказ Герасу, и измученные матросы полезли наверх и развернули грот. При попутном ветре «Трезубец Посейдона» быстро набрал скорость и вскоре начал удаляться от береговой линии. Матросы, которые работали веслами, наконец-то,  смогли передохнуть, и они обессиленные рухнули на палубу, их лица и руки блестели от пота.

Пока «Трезубец Посейдона» пробирался дальше в открытое море, с кормы раздался крик. Телемах снова обратил внимание на вход в бухту, чуть подальше позади них. Между тонких струек тумана стали видны мачты и рангоуты бирем, когда боевые корабли огибали мыс. На мгновение он подумал, что Фортуна может сыграть с ним последнюю злую шутку, и туман рассеется как раз вовремя, чтобы римляне смогли погнаться  за ними. Затем мыс снова накрыла густая полоса тумана, и военные корабли быстро скрылись из виду. Напряжение среди экипажа «Трезубец Посейдонаа» наконец спало, сменившись нервным облегчением после побега.