— Боюсь, вам не понравится правда, посему я промолчу.

— Г-госпожа Опщин, не пугайте так, расскажите уже в чем проблема?

— Знаете есть такая пословица у известного мыслителя Конфуция: «Слова должны быть правдивыми, а действия — результативными», если начали говорить, то заканчиваете мысль, госпожа богиня, — дерзнула Хани.

— Что с вами поделать, дети? Только не говорите, что я вас не предупреждала. Так как я богиня, то у меня есть много глаз среди людей. — Глаза Опщин засверкали и из её рукава выглянула миленькая маленькая коричневая змейка. — Третья дочь семьи Он долгое время мечтала о замужестве со вторым сыном генерала Мин и везде преследовала его для встреч, посылала подарки и отправляла сваху для помолвки, но Мин Бинсу постоянно отказывал девушке. По стечению обстоятельств она где-то встретила то ли агви в человеческом облике, то ли черную шаманку, что ненароком шепнула дочери Он про обряд. Под алую луну нужно было собрать кровь и начертить определенные символы на бумаге для шаманских амулетов. Повезло девушке или нет, но под алую луну у неё начались те дни, и она собрала кровь из того места, думая о лучшей эффективности. Глупая третья дочь семьи Он сделала всё, как ей посоветовали, но в голову к ней снова пришла умная мысль: решила девушка взять ту самую кровь и напоить тайком будущего суженого, чтобы точно сработал приворот, написанный на бумаге. Лишь не учла дочь из семьи Он, что любая кровь под демонической алой луной превращается в яд. Даже подсказывающее зло было не настолько хитро. Если бы не пучжок девушки, то тогда Мин Бинсу вылечился бы быстрее и не страдал от кошмаров.

— Т-то есть вы хотите сказать, что на той бумаге рисовали…

— Месячными!

Наши с Хани желудки не выдержали от осознанного и, подняв занавески со своих сторон, одновременно мы освободили их от содержимого.

«Мы внимательно смотрели, как горит бумага с месячными, буээ…»

Богиня Опщин понимающе хлопала нас по спинам, пока рвотный рефлекс совсем не ушёл.

— Держите, — она достала из другого рукава тыкву горлянку.

Открыв сосуд, в нос ударил сладковатый финиковый чай.

— Чай сделан из ююбы, он поможет успокоить ваш разум и тело. — Опщин снова надела маску серьезной богини.

Пока мы поочередно тихо пили чай, богиня сменила тему:

— Я не могу помочь вам со всем, так как боги не имеют права постоянно вмешиваться в человеческие жизни. Вместо этого, как награда за помощь, отвечу на все ваши вопросы, не скрывая правды.

— Клянетесь честью богини плодородия?

Богиня Опщин кивнула, немного потревожив бубенчики шпильки.

— Почему богиня Опшин попросила нас помочь семьи Мин? — сразу же поинтересовалась Хани. Она уже более-менее стала успокаиваться.

— Вас устроит ответ, если я скажу, что долгое время являюсь хранительницей клана Мин?

— А как же другие семьи, госпожа Опщин? — в этот раз я захотела спросить.

— Разумеется, я помогаю и другим кланам, но для этого им приходится обращаться к шаманкам. Если семья состоит из бедняков, то тогда я более лояльна и прихожу быстрее на зов помощи.

— Долгое время… это сколько?

Богиня кашлянула от недовольства, но, так как ранее пообещала ответить на все вопросы, ответила:

— Думаю, прошло уже более пятьсот лет.

— Вау, я думала, вы моложе, — не думая, вылетело из рта Хани.

Богиня посмотрела на Хани уничтожающим взглядом киборга-убий… то есть бога.

— Я, конечно, знаю, что глупые не становятся шаманками, но разве боги могут жить как люди — сто лет, если аж Михва появилась до существования городов и законов? Да я знакома даже с самими сащинами! — недовольно пыхтела богиня.

— Поняла-поняла, я не хотела вас обидеть, богиня Опщин, — Хани нервно пыталась уладить ситуацию.

— То-то же, хм. А ты, дитя, что хочешь спросить?

Я призадумалась. Мне не сильно хотелось что-либо узнавать, поскольку не было вероятности того, что богиня будет знать про Намсун или как сейчас дела в Сеуле и ищут ли нас.

— Не волнуйся и задавай любой вопрос, — мягко улыбаясь, подбадривала Опщин.

— А со мной вы не такая вежливая, — надув губы, про себя пролепетала Хани.

Богиня быстро посмотрела на неё острым взглядом, что аж зрачки на миг превратились в змеиные. Хани, притворившись дурочкой, стала напевать строчку недавно выпущенной песни группы Sunmunlit: «Звезды в небе, как твои глаза. Я мечтаю о тебе, не могу остановиться…»

— Тогда… — Я слегка сжала чхиму от смятения, но немного вздохнула и отпустила ткань. — Почему мы оказались здесь, кто нас сюда перенес?

— Кроме этих вопросов, кхм-кхм.

Месть не заставила себя ждать, и Хани воспользовалась случаем, чтобы посмотреть уже на богиню недовольным взглядом.

— Не надо на меня так смотреть, дитя. Я могу ответить на всё, кроме этих вопросов.

— Почему?

— Вам не положено знать.

— А кто сказал, что нельзя? — не сдавалась Хани.

— Свыше, — с непробиваемым лицом произнесла Опщин. — Сам старец захотел этого… — невольно выдала богиня шёпотом.

Хани недовольно цокнула.

— Задай другой вопрос, дорогая, — Опщин переключилась снова на меня.

— Хм, тогда вы можете сказать, куда нам сейчас нужно поехать?

Богиня одобрительно кивнула. Закрыв глаза, в воздухе она как будто искала место.

— Химан. Вам нужно в Химан, — открыв глаза, она заключила. — Там находится тот, кто может помочь вам.

— Но это не главный герой, верно? — предположила Хани.

— Сами узнаете, хм. Богам не положено вмешиваться в судьбу.

Хани отвернулась к закрытым бамбуковым шторам и задумалась.

— Богиня Опщин, можно задать ещё один вопрос. Он будет связан с родом Мин.

— Вижу, ты волнуешься о Мин Хваён.

Опщин всматривалась в меня, пытаясь угадать следующий шаг.

«Никогда бы не подумала, что когда — нибудь буду свободно общаться с богиней. Хотя о перемещение в другой мир в ежедневном гороскопе тоже не напишут».

— Госпожа Опщин, у Хваён намечается длинное, опасное путешествие, если брать текст Хани. С ней всё будет в порядке? По дороге сюда мы встретили ужасного демона. Я не знаю, что будет дальше, но я надеюсь, вы защитите Хваён? Она же обычная девушка, а пока она встретит Ким Йенгука…

— Ох, дитя, за неё не нужно настолько сильно волноваться. Как и её почившая мать, Хо Унъги, Хваён обладает сильным духом и телом. До встречи с вами она путалась в желаниях, но скоро её мир расширится, и стрекоза наконец-то пролетит над водой. — закончив говорить, Опщин замолчала. Лицо богини, казалось, тоскующим по кому-то. Такое же выражение делала Хани, когда тема переходила к родителям.

«Из-за чего или кого у богини такое печальное лицо?»

— Будьте осторожны, ныне грядут тяжелые времена для Чжэё.

— Чжэё? — удивилась Хани, совсем не понимая, о чем сказала богиня. До этого она продолжала смотреть на шторы, не мешая богини говорить.

— Дитя Сон, Чжэё — это название мира, где мы живем. Запомните, дорогие шаманки, хорошенько название, потому что большинство местных духов и богов ненавидят всё разделять как люди, — просветила со вздохом Опщин.

— К слову говоря, я кое-что вспомнила. Когда мы прибыли в дом Мин, то там как будто домочадцы знали о нашем приходе. Это вы оповестили их, госпожа Опщин?

— А как же! — Она восторженно сказала. — Только сообщать всем лично это муторно и долго, поэтому я вошла в сон главной госпожи дома Мин и кратко описала ситуацию. Как мудрая женщина, она всё поняла с первого раза. Были же дни, когда она так чудила, что родители нынешнего главы дома не верили в её компетентность невестки. Эх, времена.

Опщин чуть не разболталась, но паланкин быстро остановился, и носильщики уведомили о прибытие.

— Время нашего разговора закончилось. Было приятно пообщаться, я так давно не находилась с живыми людьми! Рано утром лучше сразу поезжайте в Химан, так будет удобнее.

— Вы это видите? — произнесла Хани.

— Нет, разумеется, я говорю по личному опыту. Всё, пока! — закончила разговор богиня Опщин. Превратившись обратно в змею, она выскользнула из паланкина.