— Я… я тоже тебя люблю.
Слова прозвучали так мило-неуклюже и смущенно, подкрепившись качнувшимся помпоном ночного колпака, и при этом так искренне и обезоруживающе, что в моей душе поднялась крышесносящая волна восторга, и планировавшаяся пошлость в виде достойной бульварного романа фразы «один поцелуй, чтобы продержаться до завтра» с последующим собственно поцелуем была признана никчемной. Целуем ручку:
— Спасибо, что позволила мне объясниться как должно.
В дверь постучали и одновременно с этим, очень медленно, но неумолимо начал поворачиваться ключ в замочной скважине.
— Вилли слишком спешил! — высказала обиду Марго и быстро отошла на три шага, укутавшись в одеяло плотнее и прикрыв им доселе видимые мне, одетые в чулки ступни ног.
Хорошие ножки.
— Прости мое косноязычие, — успела добавить Маргарита.
— Прости за мое нетерпение, — с улыбкой извинился я в ответ, и дверь в спальню открылась.
Обернувшись на проход, я улыбнулся стоящему в столпе света Вильгельму:
— Ваше Императорское Величество, от всего сердца благодарю вас за понимание и возможность объясниться с любимой так, как велело сердце.
Кайзер растянул губы в улыбке, кивнул и спросил сестру:
— Маргарита, каким был твой ответ на предложение Его Императорского Высочества?
Подняв на Вилли бровь, Марго с удивлением в голосе ответила:
— Ну конечно же я согласна! Я люблю Георгия. Спасибо за щедрый подарок, Вильгельм.
Улыбка кайзера стала шире:
— Видеть, как соединяются любящие сердца — величайшее удовольствие, и как твой брат и твой Император, я даю свое благословение на брак. Ваше Императорское Высочество, — повернулся ко мне. — Я уверен, что вы сделаете мою сестру счастливой.
— Наш ждет много удивительных лет, — улыбнулся я Маргарите. — Спокойной ночи.
— Приятных снов, — пожелала она в ответ, и мы с кайзером пошли через вереницу гостиных, коридоров и галерей.
Первым, едва закрылась дверь спальни, заговорил пышущий благодушием Вилли:
— Ах, молодость! Когда-то и меня любовь толкала на рыцарские подвиги, — вздохнув, он грустно улыбнулся, почти процитировав Александра. — Жениться по любви — невероятное счастье для нас. Как брат Маргариты и твой кузен, я чувствую за вас обоих огромную радость, Георгий.
Мы перешли на имена еще на этапе переписки, а перед Маргаритой блюли остатки протокола.
— Это очень важно для нас, Вильгельм, — благодарно кивнул я.
— Полагаю, ваш брак станет радостным событием и для подданных наших Империй, — добавил кайзер.
— Мы, русские, питаем изрядное уважение к немцам, — улыбнулся я. — Но как-то так в истории все время получается, что очевидный и грозящий невероятной пользой нашим странам союз приводит к цепи печальных событий, делающих его невозможным.
Вилли с воодушевлением пошевелил усами — думал, взвешивал, считал, немножко читал историю, а еще очень удачно ненавидит англичан — и счел подобное начало достаточным:
— Ты проделал долгий путь, кузен, и с моей стороны было бы неуважением начинать тяжелые разговоры.
Он хлопнул в ладоши, и около нас материализовался пожилой лысый немец в круглых очках и ливрее камердинера.
— Чувствуй себя как дома, — пожелал мне Вильгельм. — Доброй ночи.
— Спасибо за гостеприимство, кузен. Доброй ночи.
Кайзер бодрой походкой направился в одну сторону коридора, а я, за слугой, в другую.
Проснулся я в два часа дня — все-таки сильно устал вчера — в момент, когда Императорский поезд уже подъезжал к Берлину. Одевшись, я известил о своем пробуждении хозяев дворца, и Вильгельм с другими местными ВИПами довезли меня до вокзала в своем кортеже, радуясь эрзац-секретности как играющие в шпионов мальчишки. В глазах и без того неплохо ко мне относящихся немцев — они же прагматики, и предложенная мной конфигурация на будущую Большую войну для любого имеющего мозг немца выглядит гораздо приятнее «оси зла» из Германии, Австро-Венгрии и турок с итальянцами — ночным путешествием я набрал немало бонусных очков. Ну и что, что у них даже в сам язык (который на менталитете сказывается в первую очередь) зашита возможность обрезать куски слов, соединяя их в одно — читай, с первых дней жизни маленький немец приучается к оптимизации и рационализации. Люди везде плюс-минус одинаковые, с поправкой на систему образования, и такая штука как залезть невесте в окно ради признания в любви вызывает понимание.
Перед вокзалом, меж двух складов, поезд сделал остановку, и я воспользовался возможностью, чтобы незаметно для заполонивших вокзал и площадь перед ним немцев присоединиться к своим, сразу же нарвавшись на обиженно надутые сестренкой щеки. Ну прости, так было надо. Пока Ксюша высказывала мне смесь обид и восторгов — девочка же, не могла жеста не оценить — поезд добрался собственно до вокзала, и мы отправились подвергаться официальной вступительной церемонии, чтобы после нее заселиться не в посольство, как планировалось, а во дворец, как решили мы с гостеприимным парнем Вилли. Ну нафига мне время терять на поездки туда-сюда? Лучше тупо поживу у кайзера недельку, всяко полезнее получится. Ух и влетим мы немецкому Двору в копеечку!
Еще по пробуждении мы с Вильгельмом обсудили «легенду»: по ней мы с Вилли и Марго заранее обо всем договорились, и, когда я влез в спальню принцессы, меня там ждали как кайзер, так и вся остальная семья. Полностью убивает романтическую компоненту, но кто в это поверит, верно? «Ах, какое ужасное нарушение протокола, но они так юны и так сильно влюблены!..», «Ах, непростительная авантюра, но какая потрясающая любовь!..».
Долгие, красивые ухаживания без спешки — залог хороших, длительных отношений, потому что после комплексного, однодневного экспресс-свидания со «все включено» строить семью уже как-то и не интересно. Так же, медленно, но неотвратимо, я продолжу действовать и дальше.
За малым торжественным обедом — Большой обед будет завтра — кайзер демонстративно орудовал сухой рукой — непросто ему это дается, надо полагать, а еще труднее давались тренировки. Многое говорит о характере, и я запомнил. Запомнил и парочку умеренной толщины намеков — мол, Вилли вчерашней ночью пошел мне навстречу, а я, стало быть, теперь у него в должниках. Хрен там плавал — нас на такие примитивные, чисто детские подначки не поймаешь. Оказанная заранее услуга считается бесплатной, а он ничего и не сделал — разве не хочет счастья своей дорогой сестре? Нет? Просто ужасно, Вилли — вы же родственники, как так можно?
Я, впрочем, на его месте вел бы себя точно так же — влюбленным ослом вертеть можно почти как угодно, но я же не такой, а значит ничего кайзеру не обломится. Не обломится так, чтобы Марго не обиделась — просто моё личное отдельно от государственного. Немного грустно — она-то меня любит всей истосковавшейся за два десятка лет жизни во дворце душой, а я просто притворяюсь. Что ж, если притворяться последовательно, системно и достоверно, девичье сердце ничего не потревожит, а я действовать именно так и собираюсь. Толковый актер должен вживаться на все сто в любую роль, и пока у меня неплохо получается. Кроме того, Высочайшая семья — это союз не только духовный, но и политический, а значит я не сильно прогадаю, если стану относиться к своей семье так же добросовестно, как к любой другой работе.
Пока мы обедали и расселялись по апартаментам — воссоединившийся со мной Андреич прекрасно говорил по-немецки, но до «ужо я вас!» не снизошел — все-таки чужой дворец. Пыль, однако, в паре мест демонстративно платочком вытер и отдал почти не испачкавшуюся тряпочку слуге немецкому, с ехидной просьбой сжечь такую жуткую грязь.
— Чему ты смеешься? — заметила моем лице улыбку Ксюша.
Я подманил ее поближе и не очень-то вежливо для остальных присутствующих в гостиной господ, на ухо и шепотом, рассказал. Не очень-то вежливо, но приемлемо: мы же брат с сестрой, нам можно чуть больше.
Княжна рассмеялась чуть громче, чем история того заслуживала — от нервов — и поделилась чувствами:
