— В Центральных губерниях — недород, Феликс Феликсович. Ежели Империя не поможет своим подданным, они помрут от голода и влезут в долги, из которых уже не выберутся. Но Империя поможет — мы закупали зерно все лето, закупаем его и сейчас — так, чтобы не задирать цены. Однако этого недостаточно, и просто купить гору зерна не имеет смысла.

— Нужно его доставлять и хранить многие месяцы, покуда крестьянам не улыбнется удача, — кивнул Юсупов.

Латифундист все-таки.

— Проблема в совершенно законном, чисто рыночном увеличении цен, когда крупные производители осознают масштабы недорода.

— Летом распродавали остатки прошлогоднего урожая, а сейчас собрали новый, посему цены невелики. Я готов поставлять зерно по этой же цене ближайший год, но точный объем нуждается в уточнении, — не словом, но делом продемонстрировал готовность идти на жертвы ради Империи Юсупов. — И, разумеется, пожертвую достойную сумму в пользу голодающих.

— Род Юсуповых — гордость Империи, — отвесил я ему поощряющий комплимент. — И я не сомневался в вашей готовности прийти ей на помощь в трудный момент.

Читай — «тебе это зачтется», и Феликс, конечно, «считал».

— Объем, однако, нужен чудовищный. Могу ли я попросить вас поговорить о недороде с достойными латифундистами?

— Разумеется, Георгий Александрович, — согласился он и на это, добавив дельное уточнение. — Могу ли я поощрить их патриотизм обещанием доли в будущем обществе?

— О нем пока лучше никому, кроме вас, не знать, — выказал я еще доверия. — Но Империя оценит вклад каждого по достоинству.

Юсупов кивнул, и я решил завершить встречу лично-семейным:

— Как ваша семья, Феликс Феликсович?

— Слава Богу, — с улыбкой перекрестился он.

— Если вы не заняты, приглашаю вас с семьей на ужин с ночевкою в Гатчину в ближайшую субботу.

Отдам маленького Колю Юсупова в младшие друзья Мише — пусть воспитывает, вовлекает в индустриальную романтику.

— Будем непременно, Георгий Александрович!

Промежуточный вывод — нормальный человек, который понимает, с кем надо дружить. Необходимости дальнейшего анализа не отменяет, но начало мне нравится.

После князя у меня состоялся двухчасовой геополитический разговор с министром Гирсом. Старик осторожно отговаривал, ссылаясь на такие мифические субстанции как «недовольство», «обида», «деловые связи», «выгодная конфигурация», пугал мощью английского флота и морской блокадой, но в конечном итоге смирился — альтернативой же служит отставка. Руку на пульсе я буду держать пристально, дабы реагировать на попытки вставлять палки в колеса.

— А теперь перейдем к растянутой во времени тренировочной колониальной кампании, — заявил я, когда генеральная стратегия со многими нюансами была утверждена.

Расстелив на столе политическую карту Африки, я ткнул карандашиком в еще не существующую Родезию:

— Храбрый вождь народа Матабеле был обманут коварным английским дельцом Сессилом Родсом. В праведном гневе он пытается изгнать подлых захватчиков из своей страны. Задачи архисложная — его воины за исключением элитного отряда стрелков из старых ружей вооружены по большей части копьями. К моменту, когда Британская Южно-Африканская Компания начнет агрессивную войну силами своих лишенных чести наемников, наши люди должны научить как можно больше отважных и свободолюбивых Матабеле стрелять из «винчестеров» — последние уже оплачены, логистику обеспечат американцы. Дело осталось за малым — покуда наши храбрые, всем сердцем желающие богатому культурными традициями народу Матабеле свободы воины будут проходить инструктажи по партизанским способам ведения войны и борьбе с дизентерией да малярией, я прошу вас установить с вождем дипломатические контакты. В бескорыстную помощь не поверит даже негр, поэтому попросить у него надлежит земли под фруктовые плантации — плоды мы будем консервировать, сушить и продавать нашим подданным в качестве лакомства. В случае удачных договоренностей можно подумать над другими экономическими проектами в тех краях. Чернокожих рабочих на будущих предприятиях не обижать — мы народу матабеле друзья и пусть и старшие, но честные партнеры, а не колонисты-захватчики. Окружающие негритянские вожди о таком подходе непременно узнают, и на долгой дистанции нам это зачтется.

— Так точно, Георгий Александрович, — уныло подтвердил конспектирующий приказы министр.

— Також обратитесь к Синоду — попробуем даровать народу матабеле истинную веру.

— Англичане будут очень возмущены, — без тени надежды в голосе попробовал он меня отговорить.

— Мы просто хотим немного разнообразить питание наших подданных, — пожал я плечами. — А обращать язычников в христианство любого толка исключительно богоугодно. И, как уже многократно проговаривалось, мы не можем запретить свободным людям путешествовать по миру и с оружием в руках защищать свои идеалы и угнетенные народы. Плантации, однако, следует попытаться согласовать — можно даже предложить Британской Южно-Африканской компании некоторую сумму за, скажем, тридцатилетнюю аренду. Пожалуй, это я возьму на себя — загляну в офис компании, когда буду в Лондоне.

— Ужасный цинизм, — крякнул министр и заметил. — Негры все равно проиграют.

— Неизбежно, — кивнул я. — Но нам-то что? У нас другие задачи. Военные обещали подобрать людей со смуглой кожей, чтобы не так выделялись. Плюс — ответственность мы поделим на двоих с Вилли, который с радостью согласится поучаствовать в этой милой авантюре. Максимум, что мы теряем — это имитацию плантаций, которые дешевые и неважные. «Терять» их нас попытаются заставить через суд, потому что легального повода так делать не будет. Да, прецедентное право вывернуть как им надо англичане смогут, но это ударит и по ним — незаконно отжимают собственность русского цесаревича, а значит отжать собственность людей попроще могут и подавно. Да, англичане легко обойдутся своими силами, вообще без инвестиций, но мы в любом случае в выигрыше.

— Так точно, Георгий Александрович.

То-то же!

Воскресная служба в Гатчине прошла привычно, без сучка и задоринки, и, попрощавшись с Юсуповыми — очень хорошо вчерашний день прошел, реально семейно и весело — я отправился в свой кабинет, засев за почту.

«Как вы и предполагали, Георгий Александрович, поток переселенцев иссяк к середине августа. Как вы и велели, как только движение по дорогам устаканилось до уровня обыкновенной жизни, мы подвели итоги и аккуратно переписали всех жителей Николаевской губернии без учета армейских контингентов, но с учетом „старожилов“ — как наших, так и манчжурских. Цифры воодушевляют — ныне русских и других коренных жителей Империи в Николаевской губернии триста семьдесят две тысячи. Китайцев да манчжуров — семьдесят одна тысяча. Корейцев — двадцать три тысячи».

Нормально! Обязательно отправим Омельяновичу-Панченко государева человека с орденом — работы на него свалилось нереально много, а он справился. По-хорошему Император должен лично вручить, но в ближайшие годы Николаевский генерал-губернатор рабочее место покинуть себе позволить не может, а я не настолько идиот, чтобы «выдергивать» его по такому мелкому поводу.

«Урожая переселенцы даже в здешнем благодатном климате к зиме вырастить не успеют, поэтому морские караваны с припасами пересекают Атлантику без перерывов. Цены несколько отличаются от других губерний в большую сторону, но нам удается сдерживать жадность купеческого сословия. Как вы совершенно правильно заметили за ужином (помните дивного осетра в доме графа Клюева?), никогда нельзя исключать невозможных к планированию эксцессов, но ежели ими пренебречь, я бы охарактеризовал будущее Николаевской губернии блестящим. Ныне она являет собой сплошную стройку: приводятся в порядок города, переселенцы возводят добротные дома — крыши азиатского типа пользуются у нас изрядной популярностью — а я лично заключил контракт с американцами на прокладку узкоколейной железной дороги к указанным вами залежам угля — изыскания показали, что вы нисколько не ошиблись. Впрочем, иного мы и не ждали».