— Не согласная? — Ильяс по-своему понимает мою горькую усмешку. — Не думала, что именно поэтому Усманов не дал тебе доучиться?

— При чём тут это? — я хмурюсь, усаживаясь рядом с мужчиной. — Я не понимаю.

— Деньги это власть. Даже если так не кажется, то всё равно больше возможностей у того, кто эти деньги в семью приносит.

— Это я понимаю. Только университет я бросила из-за беременности. Учёба, в любом случае деньги не приносила.

— А образование — да. После ты могла бы выйти на работу, обрести финансовую независимость.

— Всё не так было!

Я не знаю, почему защищаю Булата. Хотя… Я скорее защищаю свои воспоминания о браке.

Я была счастлива, как бы дико это ни закончилось. И эти три года — они важны для меня. Я ценю всё хорошее, что делал для меня муж.

Но чем больше вопросов задаёт Ильяс, тем больше я теряюсь. Потому что его слова звучат убедительно.

— Я не пытаюсь тебя обидеть, — произносит мужчина, коснувшись моей ладони. — Я просто озвучиваю то, как это выглядит для меня.

— Я не вернулась на учёбу, потому что Иля был маленьким. И он требует внимания. Сын не привык оставаться без меня.

— Но сейчас ты ведь поступаешь на заочку? Почему раньше не могла?

— Я… Я не знаю.

Прикрываю глаза, стараюсь справиться с нахлынувшим осознанием. Я ведь действительно даже не подумала о таком.

Была слишком занята сыном, все мысли о нём. А муж повторял, что пока рано возвращаться в университет. Про заочку никто не вспоминал.

Но как только мы начали обсуждать, что я могу полдня тратить на учёбу…

Булат тут же предложил второго ребёнка.

— В любом случае, меня пока не приняли, — стараюсь произнести бодро, меняю тему: — Если запрет на продажу нужен для развода — хорошо. Делай как нужно. Просто я не собираюсь воевать за деньги.

— Уверена?

— Да. Ведь на самом деле, я ничего не делала, чтобы заработать. Всё оплачивал Булат, а я сидела дома.

— А вот обесценивать себя не нужно. Аль, ты его жена. Ты имеешь право на половину, раз не было брачного контракта. Половину я не обещаю, но максимально выбью с него всё.

— Но…

— И этот не затянет развод ни на один лишний день.

Я согласно киваю. Верю, что Ильяс не сделает ничего во вред мне.

Деньги мне нужны, конечно.

Но они не стоят моего спокойствия.

— Я хоть сам мужчина, но скажу, — произносит Ильяс, сильнее сжимая мою ладонь. — Какие-то слабенькие мужики пошли. Ответственность не умеют на себя брать. Потому что раз жену из родительского дома забрал, то должен отвечать за неё.

— Из дома? Это какие-то ваши восточные правила?

— Это всеобщие правила. Если зовёшь девушку замуж, то она и должна быть. За мужем. А всё остальное — чушь.

— А ты бы так и поступил? Взял на себя всю ответственность, чтобы потом не происходило? Даже если бы брак закончился ужасно?

— Да, — смотрит прямо мне в глаза. — Я бы взял.

Мы как-то незаметно оказались рядом друг с другом. Наши лица в нескольких сантиметров.

Достаточно мгновения, чтобы Ильяс наклонился и… Сделал что-то.

И он наклоняется.

Горячее дыхание щекочет губы. Их начинает пощипывать от ожидания.

Я замираю, не смея двигаться. Даже обдумать не успеваю, что обо всём этом думаю.

Потому что…

— Мамочка!

Я резко отшатываюсь от Ильяса, как будто обжёгшись. Сердце начинает учащённо биться, разгоняя кровь по телу.

Сын, полусонный, бежит ко мне. Подхватываю его на руки. Иля вертится, что-то рассказывает.

Меня хватает на то, чтобы просто кивать. Тело горит как в огне. А взгляд мужчины делает только хуже.

Мы смотрим друг на друга, не отворачиваемся. Молчим. И оба понимаем, что тут могло произойти.

— Мам! — сын хнычет, дёргает меня за рукав. — Ты слушаешь?

— Конечно.

— Я пить хочу.

Я обещаю принести сок. Направляюсь к холодильнику, нервно открываю. Даже пальчики дрожат.

В лицо бьёт поток холодного воздуха, немного остужает. Мне не нужно лезть вглубь полок. Они пустые.

Но это позволяет вернуть контроль над эмоциями. Я себя ощущаю какой-то школьницей. Которая хотела поцеловаться с мальчиком за школой, а её застукали учителя.

С мальчиком, который ей очень-очень нравится.

Только Ильяс мне не нравится. Наверное. Может чуток. Не знаю!

Так всё сложно. С Булатом было легко! Я свободна, он тоже. Пёр танком, я влюбилась.

А сейчас я в процессе развода, с маленьким ребёнком. А Ильяс… Он мой адвокат. Нам вообще нельзя иметь каких-то отношений.

— Мам!

Иля напоминает о себе. Я беру сок, стоящий у чайника. Сыну нельзя пить холодное. А вот мне не помешает остыть.

— Аккуратно с трубочкой, — прошу, протягивая сок малышу.

— Оки.

Конечно, аккуратно не получается. Иля надавливает на коробочку, весь сок оказывается на нём.

Забираю сына умываться и переодеваться. А Ильяс в это время забирает доставку обеда.

Моё солнышко подозрительно молчит. Отказывается кушать, но с моих колен не слезает. Обнимает за шею, прижимается.

Иля всегда был липучкой. Везде за мной, что бы ни случилось. Даже уехать с Булатом на день для него было сложностью.

Но такое поведение случается впервые. Иля буквально не отстраняется от меня. Крепко обнимает за шею, сжимает мою руку.

И странно для трёхлетки щурится в сторону Ильяса.

Неужели сын что-то понял? Но он ещё маленький.

— Слушай, Иль, а у меня для тебя подарок есть, — неожиданно произносит мужчина. — Хочешь посмотреть.

— Нет! — гордо заявляет малыш, крепче прижимаясь.

— Как хочешь. Но это касается твоего сурка.

Иля замирает. Поглядывает заинтересованно. Часто дышит, надувшись. Не может решить, чего ему хочется.

Его хватает на две минуты. Я как раз доедаю антрекот, когда сын сдаётся.

— Какой? — спрашивает, насупившись.

— Всё-таки хочешь подарок? — уточняет Ильяс, а мне стукнуть хочется. Ну нельзя детей дразнить.

— Хочу.

— Возьмёшь сам? Он в моём портфеле лежит. Ты поймёшь, что это тебе.

Подумав, сын соглашается. Я помогаю ему спуститься на пол. Иля тут же нетерпеливо срывается с места.

— Зря, — предупреждаю мужчину. — Он может помять твои бумаги.

— Не страшно, я переживу, — отмахивается, заставляя меня улыбаться. — В конце концов, сделаю дубликат. Главное, чтобы ему понравилось.

— Для Или ты тоже какое-то решение суда приготовил?

— Нет. Такие подарки особенные, только для тебя.

Я подскакиваю, когда слышу визг сына. Но успокаиваюсь, понимая, что это радостный звук.

Сын уже летит ко мне, размахивая руками. В ладошке зажата мягкая игрушка. Очень знакомая.

Серый сурикат, которого я пыталась найти по всем магазинам. Иля светится от радости, обнимает игрушку.

— Сулок! Мам, Сулок!

— Ага, Сурок. Вижу. Тебе нравится?

— Да!

— Тогда нужно поблагодарить Ильяса.

— Ладно, — вздыхает, разворачиваясь к мужчине. — Спасибо. Я поиглаю, мам?

— Поиграй.

Разрешаю, откидываясь на спинку стула. У меня будто гора с плеч упала. Теперь сын хоть засыпать будет спокойно.

И вместо часовых истерик это займёт всего пару минут. Ильяс даже не представляет, как сильно облегчил мне жизнь этим подарком.

— Спасибо большое, — благодарю его. — Это очень ценный подарок. Правда. Я не представляю, как тебе удалось найти его.

— Скажем так, у меня есть знакомые, — играет бровями, намекая на свою важность. — Я рад, что угадал.

— Ты не обязан был.

— Обязан. Рина дала совет.

— Рина?

Я заинтересованно смотрю на Ильяса, но тот молчит. Поэтому я поднимаюсь, чтобы выбросить одноразовую посуду.

Споласкиваю руки под холодной водой, а когда разворачиваюсь — испуганно дёргаюсь. Мужчина оказывается прямо за моей спиной.

— Это даже не совет был, — произносит Ильяс, упираясь ладонью о раковину. — Так, наблюдение.

— Какое же? — от близости мужчины меня охватывает волнением.

— Что дети бывают ревнивыми. А ещё — любят подарки. И самое главное.