— Пока нет. Ну, ещё никто не ответил, списков зачисленных пока не было. Как ты думаешь, я ведь могу переехать?

— В другой город? — уточняет Ильяс, я киваю. — Да. Придётся ездить сюда на заседания, но это немного времени займёт. Вернёшься в свой родной город?

— Нет. Я думала о столице. Там живёт подруга. Проблем ведь не будет, да? Я могу переехать?

— Естественно. Аль, если бы ты сразу сказала, что хочешь переехать, я бы организовал всё быстро. И мне легче, если будем в одном городе.

— Точно.

Я расправляю белоснежную салфетку на коленях. Конечно, Ильясу проще, если мы будем в одном городе.

Он сможет спокойно отправить сотрудника, если нужно будет подать документы в суд. А так — я в большей безопасности.

Не нужно дёргаться и мчать ко мне, чтобы что-то решать.

Ильяс собирается сказать что-то ещё, когда к нам направляется официант. Тот самый мужчина, который нас приветствовал. Он единственный человек в кафе кроме нас.

— Отличный выбор, Карзаев, — мужчина широко улыбается, поправляя фартук. — У тебя прекрасная спутница. Вы отличная пара. Поверьте старому Иакову, я сразу это вижу.

До того как я успеваю объяснить, что всё не так, Ильяс отвечает совсем другое:

— Знаю. Сам не верю, как мне повезло.

Я смущённо молчу, пока Ильяс делает заказ. Ну что он за человек? Нашёл слабое место, теперь давит на него.

Адвокат как есть.

Мне нравились наши пикировки тем, что были на равных. Ну, ещё потому, что с Булатом я себе такого позволить не могла.

А теперь Карзаев всё сводит к глупым намёкам, на которые я реагирую растерянностью. И нормальной перепалки не получается.

— Лазанью, — добавляет Ильяс, проверяя мою реакцию.

— Нет, — вмешиваюсь, бросаю быстрый взгляд на меню. — Я буду форшмак.

— Ты уверена? Аль, лучше выбери что-то…

— Я уверена.

— Хорошо. Тогда девушке форшмак, а мне ещё и лазанью, — заканчивает заказ, и когда Иаков уходит, объясняет: — Тут порции большие. Я надеялся стащить часть лазаньи у тебя. Но не повезло.

— Удобно, наверное, быть адвокатом. Когда у тебя клептомания.

— Виновен.

Мужчина смеётся, поднимая руки. Разговор медленно перетекает обратно к обучению.

Ильяс рассказывает, как было у него в университете. Я рассказываю о своём опыте, чувствуя прилив тепла и ностальгии.

Всё же, я действительно соскучилась по учёбе.

Когда мужчина спрашивает сферу права, в которой я хочу специализироваться, я зависаю.

— Я так и не выбрала, — признаюсь, прикусив внутреннюю сторону щеки. — Мне всё было интересно. Думала, что определюсь под конец обучения. А потом забеременела, пришлось взять академ… Так что я всё ещё без ответа.

— Ты не планировала беременность? — уточняет Ильяс, выглядя при этом растерянным.

— Нет. Я безумно люблю Илю. Кажется, он лучшее, что случалось в моей жизни. Но я не планировала беременеть в восемнадцать. Но…

— Случилась большая любовь, а потом большой сюрприз?

— Да, именно. Мы не так долго встречались, чтобы я планировала детей. То есть, мы говорили с Булатом о будущем… Но как-то абстрактно.

— Я понял. Значит, статистика не врёт.

— Какая?

— Что ранние браки чаще всего плохая идея.

Я возмущаюсь, бросаюсь в мужчину салфеткой, не зная, как ещё выразить свои эмоции.

Не плохая это идея.

Просто человек мне попался плохой.

— А это покушение, — угрожает с улыбкой. — Знаешь, какой срок за такое?

— У меня хороший адвокат, — парирую. — Он отмажет. Но не нужно судить всех по тому, что у меня не получилось.

— Статистика не врёт, Аль. У меня три знакомых девушки — три развелись со своим первым мужем. Одна, конечно, сошлась потом… Ну, и ты ещё в процессе.

— Я никогда не сойдусь с Булатом! Ни за что!

— Даже если у него был бы повод вести себя как мудак?

На ум приходит подруга и её муж. Демид поступил с Лизой как последний подлец. Но у него были причины.

Я сама советовала Лизе рискнуть, попробовать. Дать второй шанс, ведь она так хотела.

Но…

Давать советы легче, чем следовать им.

Тем более что ситуация совсем другая.

— Ясно, — Ильяс холодно смотрит. Почему-то начинает злиться.

Запястье ноет, как напоминает, какая колоссальная разница в поступках мужчины. Демид никогда не использовал силу против моей подруги.

А у меня синяк точно проявится.

— Повод всегда можно найти, — отвечаю сдержанно, не смотрю на мужчину. — Причину, оправдание, предлог для прощения… Вопрос только в желании.

— У тебя его нет?

— Ни капли. Ничем нельзя оправдать то, что Булат пытался забрать у меня сына. Сделал больно. Чуть запястье мне не вывихнул и…

— Вывернул? — Ильяс напрягается, тянется ко мне через стол. — Покажи.

— Чуть. Всё нормально. Немного болит, но пройдёт. Твоя мазь очень помогла. Спасибо большое. Но зато я хорошо понимаю, что это может повторить. Я уже говорила и повторю. Нет. Я никогда не прощу мужа. Никогда. Пусть у него хоть десяток оправданий будет и справка от психиатра.

После моих слов Ильяс как-то успокаивается. Продолжает заботливо касаться моей руки, будто она из хрупкого стекла сделана.

Но взгляд за секунду теплеет.

Вот что с ним происходит?

Нам приносят еду и напитки. От запаха лазаньи у меня желудок стягивает, а рот наполняется слюной.

Мой выбор нравится не так сильно.

Я только слышала про форшмак, но никогда его не пробовала. Понимала, что это что-то рыбное.

Но сейчас смотрю и мне не нравится. Что-то вроде паштета уложено на гренки из чёрного хлеба.

Но сдаваться не планирую. Разрезаю закуску на две части, с сомнением

Ильяс хвалил это заведение. Вряд ли тут подают что-то плохое. Поэтому, собравшись духом, пробую.

Оу. Боже. Нет.

Ну вкус это как… Сельдь. И ещё что-то, но нелюбимая рыба забивает все остальные продукты.

Хочется повторить за сыном. Сказать «фе» и отодвинуть. Но я заставляю себя прожевать.

Явно мне моё блюдо.

Я запиваю всё большой порцией домашнего лимонада. Мята освежает и забивает неприятный вкус.

— И как тебе? — Ильяс спрашивает с издёвкой. — Лазанья выглядит потрясающе. Рад, что взял её.

— Я тоже рада, — заявляю из гордости. — Мне тоже всё нравится.

— Да? Не думал, что ты фанат еврейкой кухни.

— Ты много обо мне не знаешь. Например…

Я вспоминаю случаи из детства. Глупые, но милые. Говорю лишь для того, чтобы не было нужды есть дальше.

Не знаю, почему не призналась сразу. Всё Ильяс виноват. И его самодовольный вид, когда принесли еду.

Мужчина ведь предупреждал меня, а я из-за каких-то дурных мыслей решила пойти наперекор. Теперь вот страдаю.

Я, конечно, привыкла не особо жалеть о чём-то.

Но явно не стоило заказывать это.

Ильяс включается в разговор, и я с удовольствием его слушаю. Кажется, у мужчины целый сборник рассказов из детства.

Ребёнком он был сложным, хлопотным. То убегал, то проблем отцу создавал просто так. И дурно влиял на Рину.

— Её мать вечно устраивала скандалы, что я плохо влияю на сестру, — мужчина закатывает глаза, посмеивается. — Я виноват, конечно, но мне просто хотелось Рину растормошить.

— Её? — хмурюсь. — О. А вы не родные?

— Единокровные, по папиной линии. Я, скажем так, нагулянный на стороне. Поэтому с отцом отношения так себя. Приходилось терпеть, чтобы за Риной присматривать.

— О. Мне жаль.

Тяну неуверенно, не зная, что в таких случаях говорить. Но при этом любовь Ильяса к сестре поражает.

Иногда и родные не могут ужиться вместе. Наверное.

Я ведь в семье одна, могу судить только по опыту своих знакомых. Хотя мне бы тоже не помешал старший брат, готовый защитить в любой момент.

— Должен признать, я был неправ, — произносит вдруг мужчина, заставляя меня растеряться.

— Про что ты? — переспрашиваю, делаю ещё один глоток лимонада.

— Я не был до конца уверен, что ты не вернёшься к мужу. Вдруг прогнёшься или передумаешь. А ты гордая и упрямая. Прелесть.