- Что? – побледнев, выдохнул Лейнолл.

Гилэстэл помялся.

- Она сказала, что Таэрон хуже урукхайской орды. Что грош цена такой справедливости.

Лейнолл недоуменно смотрел на князя.

- И всё?

Гилэстэл развел руками. Лейнолл недоверчиво вглядывался в его лицо.

- Он утопил моих родных из-за слов, сказанных женщиной, которую обуяло горе и отчаяние?

- Эти слова оказались острее кинжала, и глубоко ранили Виго. Установленное им понятие справедливости было оспорено. И кем? Ты плохо знаешь высокородных эльфов, Лейнолл, хоть и провел рядом с ними всю жизнь. Человек, кем бы он ни был, не имеет права оспаривать их поступки.

Лейнолл затих, глядя на золотящуюся дорожку на воде от поднимающегося над долиной солнца. В нескоро произнесенных им словах больше не звучали сомнение и неуверенность.

- Виго Таэрон ратовал за справедливость. Что ж. Он её получил.

Оруженосец поднялся. Гилэстэл молча смотрел на него. Вздохнув, Лейнолл побрел прочь от бивака.

- И куда ты собираешься идти?

На голос полуэльфа Лейнолл придержал шаг и неопределенно пожал плечами.

- Домой. Возможно.

Гилэстэл невесело улыбнулся.

- Хочешь свести на нет наши с Астидом усилия?Тебя заколют вилами у первого же двора твои односельчане. Ну, или убегут, видя в тебе кровожадное чудовище или мертвяка-утопленника. Здесь, в долине, тебе больше нет места.

Лейнолл остановился, оглянулся и вздохнул.

- Тогда… Пойду в наёмники. В армии Бримфарна их немало.

Теперь улыбнулся Астид – с насмешливой ехидцей.

- Наемник из тебя получится так себе.

- Это почему это? – слегка обиделся оруженосец. – Я прекрасно управляюсь с любым оружием.

- А с бессовестным казначеем, обсчитавшим тебя, как ты управишься? Или с наглым сослуживцем, которому приглянулся твой меч или твой конь, и который беззастенчиво забрал их у тебя? Или с командиром, отправляющим первыми в бой именно наемников, а не армейские подразделения? Ты со своим понятием справедливости из кутузки не вылезешь. Или не проснешься однажды, встав поперек горла менее щепетильным индивидуумам. Наёмничество – не для тебя, поверь.

- Тогда мне следовало остаться на дне озера, - потерянно вздохнул Лейнолл, привалившись к сосновому стволу.

Подошел Гилэстэл, взял оруженосца за плечи и слегка встряхнул.

- Ты что же, считаешь, что север - единственное место, где нужны такие качества, как отвага, честность, воинская доблесть и честь? А твой магический талант? Скольким людям ты можешь помочь, являясь обладателем всех этих качеств? Думаешь, за пределами этих гор нет других свирепых безжалостных брименов или высокомерных бессердечных таэронов? Мир кишит ими! Кто-то должен им противостоять.

Гилэстэл заглянул в глаза Лейноллу.

- Я найду тебе достойное дело. Недаром тебя называли Щитом Таэрона. Как насчет Щита Маверранума?

Оруженосец замер в раздумье, покусывая ус. После продолжительного молчания осторожно поинтересовался:

- Хотите, чтобы я отправился в Маверранум и стал служить вам?

- Не служить, - поправил его Гилэстэл. – А стал моим другом и соратником.

- Хорошо, - сдержанно согласился Лейнолл. - Но у меня есть одно условие.

Гилэстэл кивнул, дав понять, что слушает.

- Я хочу похоронить свою семью. По обычаю, как положено.

- Но они на дне озера, - осторожно заметил Астид.

- Меня же вы как-то вытащили? – с нажимом произнес Лейнолл.

Гилэстэл вопросительно взглянул на Астида. Тот, помедлив, утвердительно кивнул. Берег у причалов, очищенный от следов вчерашней трагедии, был пустынен. Ни одна рыбацкая лодка не отправилась сегодня на лов. В полдень над замком взвился столб дыма, сопровождаемый поминальным звоном колокола.

На этот раз нырял Астид. Он и Гилэстэл подошли на лодке к тому месту, где на дне покоилась семья Танейондов. Лейнолл остался на берегу - лодка была мала и для двоих, а предстояло еще доставить на сушу тела.

Астид с ножом в руке спрыгнул в воду и нырнул. Тёплой вода была только на поверхности. На дне озера били ледяные ключи, питающие озеро. Не достигнув и половины глубины, полукровка сморщился от судорог, сковывающих ноги. Ниже Астид спускаться не стал. Тела, привязанные к мешкам, набитым камнями, были едва различимы в темной глубине. Вытянув по направлению к ним ладонь, Астид потянул наверх одно из тел. Всколыхнув донную муть и водоросли, распугав круживших вокруг него рыб, труп вместе с мешком стал подниматься. Это оказался старший сын Лейнолла. Астид обрезал веревку с его ног и, ухватив за волосы, всплыл на поверхность. Гилэстэл принял тело мальчика, и подал руку Астиду, помогая забраться в лодку. Пока Астид отогревался на солнце, завернувшись в одеяло и потягивая эль, Гилэстэл отвел лодку к берегу и передал оруженосцу тело Тилле.

Так же достали и остальные тела. Труднее всего пришлось с поиском новорожденного малыша. Несмотря на привязанный груз, легкое тельце отнесло от остальной семьи на значительное расстояние. Астид нырял четыре раза, в один из которых по ошибке поднял со взбаламученного дна давным-давно обглоданный рыбами череп и несколько костей. Но, в конце концов, и младенец оказался в руках отца.

Тела отвезли на лошадях к биваку. Чтобы сложить погребальный костер, потрудиться пришлось всем. Гилэстэл заклинанием валил подходящие по толщине деревца, а Астид переправлял их к тому месту, где Лейнолл складывал бревна в штабель. Подготовку закончили уже на вечерней заре.

- Костер будет виден издалека, - оценив надвинувшиеся сумерки, заметил Астид.

- Неважно, - ответил Лейнолл с каменным лицом, глядя на лица родных, уложенных на штабель еловых брёвен.

Он поочередно коснулся лиц деда, матери, детей. Осторожно надорвав подол платья жены, сжал оторванный лоскут ткани в ладони. «Простите» - всё, что он смог выговорить вслух.

Гилэстэл подобрал толстую ветвь, распалил в ладони огонек, поджег хвою и передал факел Лейноллу. С видимым усилием, закусив губы, Лейнолл сунул горящую ветку меж бревен, в гущу мелких прутьев. Смолистое дерево занялось сразу, огонь быстро охватил весь штабель и ярко озарил поляну. Лейнолл, ссутулившись и опустив руки вдоль тела, смотрел, как горит его прошлое. Обок него стояли Гилэстэл и Астид.

Дым ел глаза, забивался в нос. Полукровка отступил на несколько шагов, отвернулся и вытер слезящиеся глаза. Лейнолл оглянулся на него и снова повернулся к костру.

Горело долго. Наступившая ночь была безветренна, и над поляной висел сладковатый запах гари и кружил пепел, оседая на траву и на одежду.Прогорающие бревна ломались, рушились, выбрасывая вверх фонтаны искр. Аккуратный высокий штабель к рассвету превратился в кучу дотлевающих головней, среди которых желтели обугленные фрагменты недогоревших костей. Астид и Гилэстэл давно уже сидели в стороне. А Лейнолл так и простоял всю ночь, опаляемый и озаряемый пламенем, лишь иногда то отступая, то приближаясь к костру.

Опустившись на колени у выжженного пепельного круга, Лейнолл развернул оторванный от платья лоскуток, ссыпал в него горсть пепла, завязал и спрятал на груди. Затем вырыл с помощью ножа яму, бережно сложил в неё собранные золу и остатки костей, и засыпал землей.

Подошли Гилэстэл и Астид.

- Благодарю, - Лейнолл с признательностью взглянул на Астида.

- За что?

- За то, что скорбел вместе со мной.

- Да я, собственно… - полукровка запнулся, перехватив выразительный взгляд Гилэстэла. – Ну как же… дети… всё же…

Астид тронул Лейнолла за плечо, придав лицу сочувственное выражение.

- Тебе повезло, что остался жив, - сказал оруженосцу Гилэстэл.

- Если я жив, значит, богам так угодно.

- Не боги подняли тебя со дна озера, - заметил Астид.

- Нет, - согласился Лейнолл. – Но они позволили вам это сделать. Из этого следует, что моя дальнейшая судьба теперь связана с вашими. А прошлое… прошлое для меня потеряно.

- Тебе предстоит еще одна потеря, - сказал Гилэстэл, вынимая из-за голенища небольшой нож.