Прибытие обоза вызвало легкую суматоху. Хуторяне, живущие в постоянном напряжении из-за близости к границе, послали к обозу старосту – уже сильно пожилого, подвижного мужичонку. Пока он беседовал с обозным старшиной, селяне обеспокоенно выглядывали из-за ограды, косясь на ратников. Наконец староста, отчасти вняв уговорам, отчасти под пристальным взглядом вооруженных солдат, велел впустить обоз за ворота. Больных разместили на ночь в домах, остальные остались ночевать снаружи.

Утром Астида и Гилэстэла, спавших на одеялах у телеги, разбудили громкие визги. Мимо них, истошно вереща, промчался поросенок, шмыгнул под телегу и прижался к колесу.

- Дядь! Ой, двиньтеся, дядь!

Мальчишка лет двенадцати проскочил между полуэльфов, нырнул под телегу и ухватил свина за задние ноги.

- Попалась, шкварка!

Пятясь и елозя на коленках, парнишка выволок вырывающегося поросенка из-под телеги. К нему подскочил другой пацаненок, и вместе они затолкали порося в мешок. Ухватившись вдвоем за узел, мальчишки подтащили дергающийся мешок к стоявшим у соседней телеги корзинам, нагруженным зелеными пучками лука, чеснока и молодой репой. Астид сел, оглядывая двор и людей: кто-то только просыпался, а кто-то уже суетился, готовя обоз в дорогу.

- Не бывало еще такого, чтобы меня поутру будила свинья вместо петуха.

К полуэльфам с почтительным поклоном подошел старшина обоза.

- Доброе утро, лорд Гилэстэл. Доброе утро, илан Астид. Идите в дом, хозяйка вас накормит.

Собирая одеяла и увязывая поклажу, Гилэстэл увидел, как к обозному старшине робко приблизился сельский староста. В руке у него был зажат клочок бумаги, на котором князь рассмотрел печать с изображением герба Таэрофарна.

- Илан?

- Чего тебе? – оглянулся старшина.

- Илан, оно понятно - реквизиция. Да неуж я когда до замка доберусь, с писулькой вашей? Бумажек энтих у меня за всю жисть скопилось – на свой замок хватит, коли вздумают за них кумп… компс… Тьфу, ты, слово заковыристое какое.

- Да что ж я тебе еще могу дать, кроме письменного обязательства? – развел руками начальник обоза. – На денежную компенсацию средств у меня нет.

- А ты, илан, не серебром да не золотом за харч отдай. Железом! Вона, полные возы у тебя набиты. Мне б топор справный – вот была бы добрая отдача от реквизиции вашей.

Старшина оглянулся на обозников, загружающих корзины с зеленью и привязывающих овцу с ягненком к обрешетке одной из телег. С какого-то из возов доносился визг реквизированного поросенка. Помявшись и потеребив бороду, старшина нерешительно покосился на ратников. Те, умываясь у колодца, не обращали на него внимания.

- А, бес с тобой, выбирай, - махнул рукой старшина и откинул полог, закрывающий урукхайские трофеи. – Да не вороши ты!Бери, что сверху лежит, не мешкай.

Староста, окинув цепким взглядом груз, с азартным мычанием зарылся в наваленное на телегу оружие – вытаскивал, примеривал к руке, пробовал остроту лезвия. Наконец, выбрав подходящий топор, любовно провел рукой по широкому лезвию.

- Топорище длинновато, да поправимо. Долгой жизни тебе, илан! Благодарствую!

Когда староста, прикрыв топор мешком от лишних глаз, скрылся в сарае, старшина виновато глянул на Гилэстэла и Астида.

- Прошу вас, благородные господа! Не говорите об этом илану Лейноллу. Сердцем он честен - да нравом суров, а жизни мужицкой не знает, хоть и сам роду простого. Бумажкам этим, что крестьяне за харч получают, цена – ржавый гвоздь. И тот в дело поболе сгодится, чем расписка эта. В деревнях окрест замков, может, и получат что мужики у казначеев. А в этой глуши… Не рассказывайте, лорд Гилэстэл! Не о мошне своей пекусь – о правде.

Князь согласно наклонил голову.

Торопливо орудуя ложкой и запивая ячменную кашу молоком утренней дойки, Гилэстэл с неудовольствием поглядывал в маленькое окно, на разгоревшийся вовсю день.

- Астид, поторапливайся, - повел бровью князь в сторону полукровки, допив молоко и поднимаясь. – Меня угнетает мысль, что нас ждет целых обоз.

Его услышала хозяйка, хлопотавшая у очага.

- И-и, илан! Куда вам спешить-то? Солнце еще только взошло. И солдатики ваши еще не емши.

- Раньше тронемся – больше проедем.

- Ведьмино ущелье спешки не любит, - покачала головой женщина. – Нет резону к нему спозаранку ехать. Всё одно до полудня ждать придется.

- Почему до полудня? – спросил Астид.

- Потемье там. До самого зенитного солнышка сумрак сплошной, зрение путает, мороки напускает. А дорога узкая, над обрывом. Бывали отчаянные - с факелами ходили, да сгинули. По свету-то боязно, а уж в потёмках верная погибель. Кушайте, иланы, кушайте. Добавочки положить ли?

Астид, выслушав крестьянку, отложил ложку и переспросил:

- Что, так опасно?

- И-и, илан, доброе-то место «ведьминым» не назовут, - откликнулась та. – Народу там сгинуло…

Полукровка со значением взглянул на Гилэстэла, тоже с интересом внимавшего хозяйке.

- Добавочки- то, а? – помешав в котле черпаком, оглянулась она.

- Клади, - кивнул князь, садясь на прежнее место.

Наполнив миски второй порцией каши, а кружки – молоком, хозяйка вышла во двор.

- Вот и шанс, - тихо сказал Астид.

В дом ввалились ратники, которых хозяйка позвала к столу. Оставив после себя пустые миски и мелкую монету на дне опустошенной кружки, Астид и Гилэстэл вышли из ставшей совсем тесной и шумной хаты. Поуэльф оглядел двор, но нигде не увидел Лейнолла. Подозвав обозного старшину, князь спросил об оруженосце.

- Уехал, - ответил тот.

- Куда?

- Спозаранку к ущелью отправился. Упреждающим.

- Кем? – не понял князь.

- Завсегда так делается. Сперва один идет или едет сквозь ущелье. Ежели встречный обоз идет, назад возвернётся – сказать, что дорога занята. А коли пусто там - на другой стороне встанет, упреждать и держать тех, кто навстречу идет, чтоб погодили.

- Что ж он сам поехал? - с неудовольствием буркнул Астид. – Мог бы и кого из солдат послать.

Старшина пожал плечами.

- А ежели там такой же военный обоз идет? Кто простого солдата слушать будет? А илан Лейнолл со всем значением втолкует. А коли придётся – и щитом на пути встанет.

- И когда вернется?

- Чего ж ему сюда-то возвращаться? Коли у ущелья его не найдем, стало быть, свободен путь для нас. Его уж на той стороне встретим. Седлайте коней, иланы. Я покамест сам что-нито в рот кину да парней потороплю.

Старшина направился к дому, а Астид с досадой отпихнул прохаживающуюся у ног курицу.

- Промашка с шансом.

До ущелья от деревни было чуть больше часа неспешного ходу. Лейнолла там не было. Довольный старшина махнул рукой:

- Верховым спешиться! Возы впереди пойдут.

И первым направился по дороге, ведущей в нехорошее место со зловещим названием. Вход в него ничего страшного не представлял – обычные покрытые мхом скалы, на которых чудом удерживаясь на отвесных стенах, проникая корнями в трещины и разломы, росли небольшие деревца и кустарник. Но чем дальше продвигался обоз, тем выше становилось стены ущелья, сильнее сгущался сумрак и редела растительность.

Дорога сузилась до ширины одной телеги. Обоз, медленно поднимаясь, всполз на карниз, нависающий над обрывом. Люди на телегах затаили дыхание, боясь шевельнуться и молясь, чтобы лошади, тянущие возы, не оступились; чтобы колеса телег не соскользнули с неровного бугорка. Противоположная стена ущелья становилась все ближе – проход между скалами сужался, становясь глубже по мере того, как дорога поднималась вверх. Стоящее в зените солнце немного разгоняло сумрак ущелья на дороге, но не могло дотянуться лучами до дна пропасти и рассеять царящий там полумрак. Как не могло согреть своим теплом каменные стены, от которых веяло промозглым холодом. Снизу доносилось журчание стремительно несущегося водяного потока,исток которого терялся в глубине пещер на дне ущелья. Кроме него и цоканья подков о камень ухо не улавливало других звуков.