Мужчина был невероятно красив. Высокий и статный. Молодое лицо обрамляли короткие светлые волосы. На воротнике застегнутого, на все пуговицы кителя департамента юстиции, красовался орден железного креста II степени – награды за проявленное мужество и военные заслуги на поле боя. Держа в левой руке папку, а в правой фуражку, пронзительным взглядом, он напоминал Ульриха.

– Добрый вечер, – остановившись напротив стола, произнес он приятным бархатным голосом, с едва заметным австрийским акцентом. – Позвольте представиться. Капитан шестого специального отдела департамента юстиции, Вальтер…

– Меньше театральности герр Вальтер, – перебил шеф. – Говорите по существу!

Раздосадованный внезапным замечанием, он на мгновение изменился в лице, но быстро взял себя в руки.

– У меня срочное донесение. Несколько дней назад, в польском городе Кракове произошло преступление. Пострадали мирные граждане. Были найдены убитыми два генерала.

Услышанное стало шоком для присутствующих в кабинете. Даже Гиммлер, за которым закрепилась слава сдержанного и холодного человека, с трудом сдерживал эмоции.

– Как это понимать? – ошеломленно воскликнул шеф. – Как вы могли допустить подобное?!

– Департамент СД проводит расследование инцидента. Нам удалось задержать предполагаемого убийцу. Вот только…

– Что? Чем ваш департамент занимается?!

Шеф злился. Каждое сказанное слово, выводило его из себя.

– Никто из следователей не смог разговорить его, – не реагируя на гневные замечания, ответил Вальтер.

– Как такое возможно? – спросила я. – Разве раскрытие подобных дел не ваша юрисдикция?

Сказанное Вальтером не укладывалось в голове. Департамент юстиции, взявший роль государственной полиции, обладал всеми ресурсами для раскрытия самых сложных преступлений.

– Да, но… – он умолк, пытаясь собраться с мыслями. – Как только начинается допрос, происходят, странные вещи…

Пытаясь объяснить, что имел в виду под «странностями», он пояснил, что, несмотря на усилия, следователи не выяснили о незнакомце ничего. Ни откуда, ни как в его руках оказались компрометирующие улики, связанные с убийствами, и даже настоящего имени.

– Вы что, шутить вздумали над нами? Что за откровенный бред вы говорите!

Шеф окончательно разозлился. Он и до этого не жаловал департамент юстиции, начальником которого был соперник по службе, а после услышанного, казалось, готов разорвать Вальтера. Лишь присутствие Гиммлера сохраняло субординацию.

Подобно шефу я пребывала в откровенном замешательстве. Убийство является тяжким преступлением, за которое преступник, несомненно, должен был ответить. Однако в такие моменты как никогда важно сохранять спокойствие.

– Герр Кальтенбруннер, срывать злость на подчиненном делу не поможет. Капитан, – перевела взгляд на Вальтера. – Расскажите подробности.

– Вам лучше самим взглянуть…

Мимолетно взглянув на Гиммлера и получив одобрение, он положил на стол открытую папку с материалами дела. Жестокость переходила все мыслимые границы. Снимки запечатлели израненные тела в неестественных позах со следами насильственной смерти.

– Герр Кальтенбруннер, – вполголоса обратился Гиммлер, – это дело очень… – он выдержал паузу, – деликатное. Я могу доверить его только вам.

– Можете положиться на меня! – польщенный проявленным вниманием и отвлекшись от снимков, ответил шеф. – Имперский департамент основательно займется этим делом. Я сделаю все, чтобы привлечь виновных к ответственности!

На лице мелькнула едва заметная улыбка. Удовлетворенный ответом, Гиммлер согласно кивнул. Привстав, повернулся к двери. Отдав честь и от греха подальше, Вальтер поспешил за ним.

Оставшись наедине, шеф разразился гневными тирадами. Допустить подобное, по его мнению, было верхом некомпетентности со стороны полиции. Не стесняясь в выражениях, он называл следователей и детективов идиотами и простофилями, не способными, цитирую: «найти собственный дом на пустынной улице».

Слушать гневные возгласы было настоящим испытанием. Шеф великолепно владел ораторским искусством, но кульминация столь пылкой речи была предсказуема. Как обычно, все самое сложное приходилось выполнять подчиненным.

– Генерал Ерсель, – он повернулся, – это дело я поручаю вам. В вашем распоряжении все средства и методы! Вы не ограничены ни в чем, – помедлил. – Я хочу, чтобы все причастные были призваны к ответу!

В памяти всплывали фрагменты отчетов и фотографий, истерзанные тела убитых. Их раны, нанесенные с крайней жестокостью, не оставляли сомнений. Убийца не обременен законами морали и сострадания. Наслаждаясь каждым мгновением, он упивался мучениями жертв.

Головной боли добавлял подозреваемый, с которым, по словам Вальтера, не смогли справиться следователи гестапо – управления, славящегося своей «любовью» к различным нестандартным методам допроса.

Спустившись в холл первого этажа, я устало посмотрела на часы. Стрелки показывали почти час ночи.

– Проклятье! – сняв фуражку, импульсивно кинула ее в сторону.

Сетуя на судьбу, я была вне себя от злости. Из-за рейхсфюрера, не удалось выполнить обещание. Все военные и партийные чины давно разъехались по домам, и только ему не сиделось на месте!

– Что вас так разозлило? – донесся со стороны заинтересованный голос Вальтера. Подняв фуражку и отряхнув, он подошел ближе. – Вот, – протянул, – прошу.

– Что вы здесь делаете? – проигнорировав вопрос, я взяла фуражку. – Разве вы не уехали вместе с рейхсфюрером?

– Нет, он приказал мне ждать.

– Кого? – я мимолетно оглянулась по сторонам. – Все высшие чины давно уехали.

– Вас, – он поправил форму. – Герр Гиммлер лично поручил мне вашу охрану на время расследования. Он беспокоится, что убийства могут затронут вас.

Ответ вызвал смешанные чувства. Стоя в растерянности, я не знала, что сказать. Признаю, увиденное на фотографиях, ярость, с которой убийца действовал… Легко раскрыть дело не получиться, но давать в охрану эсэсовца…

В департаментах не понаслышке знали о фанатичной мнительности шефа СС. Гиммлер следил буквально за всеми в армии. Кабинеты его подчиненных и коллег были напичканы подслушивающими и звукозаписывающими устройствами. Не удивлюсь, если Вальтер был подослан не столько для «охраны», сколько для шпионажа.

– Ваш шеф, по всей видимости, совсем отчаялся, – не удержавшись, я ехидно улыбнулась. – Он верит, что без тени сомнения стану пешкой в очередных интригах?

– Пешкой? – Вальтер растерялся. – О чем вы? Герр Гиммлер беспокоится о вашей…

– Бросьте, если бы он действительно беспокоился о моей безопасности, то не поручил защиту вам, – я демонстративно скрестила руки на груди. – Мне не нужен ручной шпион, сообщающий о каждом шаге хозяину.

– Я чем-то вас обидел?

– Лично, нет, но мне важна репутация, а сотрудничество с вами негативно отразится на карьере.

Пытаясь тщетно скрыть обиду, Вальтер опустил взгляд. Подобно Матиасу ошибался, полагая, что генерал СА не станет осуждать его выбор. Однако правда в том, что гестаповцев ненавидели буквально все, будь то свои или чужие.

– Что бы вы ни слышали, – он поспешил взять себя в руки, – я не такой, как мои сослуживцы.

– Не разыгрывайте спектакль, капитан, – парировала я, не веря ни единому слову, – это вы можете сказать тем, кто не знает ровным счетом ничего о вашей продуктивной работе.

«Не такой, как мои сослуживцы…». От следователя Гестапо звучало лицемерно. Пропаганда изображала их как благородных и преданных патриотов. Героев, неустанно борющихся за мир и свободу, но говоря откровенно, они были чудовищами в человеческом обличье.

Скрывая слабость за маской лицемерия, переступали через семью, друзей, товарищей. Не гнушаясь, прибегали к шантажу и угрозам. Шли на немыслимые зверства, только бы выслужиться перед старшими чинами и продвинуться по службе.

Сказанное задело Вальтера. В пронзительном взгляде читалось недовольство.