– Добрый вечер, госпожа, – заметив мое приближение, она повернулась и легко поклонилась. – Как вы велели, я подготовила вашу одежду.

– Спасибо, Мария, – я мимолетно улыбнулась. Повернувшись спиной, позволила накинуть на плечи плащ. В ее движениях ощущалась непривычная скованность, сердце учащенно билось. – Все хорошо? – надев фуражку, повернулась лицом. – Ты выглядишь обеспокоенной…

– Вы снова уходите… – с досадой ответила она, – так поздно…

В небесно-голубом взгляде читался упрек, но Мария говорила не со зла. Будучи генералом Вермахта – неукротимой военной машины Германии, практически все свое свободное время я отдавала службе, пропадая на нескончаемых совещаниях или в командировках. Выполняя долг, нередко задерживалась до утра, а то и вовсе ночевала на работе.

Это очень огорчало Марию, заставляло ее лишний раз беспокоиться.

– Все будет хорошо, – протянув руку, я медленно, словно опасаясь разбить хрупкую статую, дотронулась до её лица. – В этот раз вернусь пораньше.

– Я понимаю, – ответила она чуть подрагивающим голосом, стараясь скрыть обиду.

– Будьте осторожны. На улице неспокойно.

На улице стояла легкая вечерняя прохлада. Сойдя с порога и на миг остановившись, я кинула недовольный взгляд в сторону машины.

Словно крысы, бегущие с корабля при малейшей опасности, эсэсовцы были хитрыми и услужливыми. Мелькая по кабинетам, их незаметные тени старались как можно ближе прижаться к тем, кто обладал властью. Везде выискивая лишь собственную выгоду, они, не гнушаясь, предавали и подставляли других ради собственных мелочных интересов.

Заметив мое приближение, офицеры отвлеклись от разговоров. Поправив форму, вскинули руки.

– Приветствую, генерал! – произнес мужчина в форме старшего лейтенанта.

Голубоглазый и с немного угловатыми чертами лица, присущими немецкой расе. На вид, Матиасу Вайберу было не больше двадцати шести. Из-под фуражки выбивались короткие светло-русые волосы. Чистая и выглаженная форма подчеркивала офицерскую стать. Стоявшего рядом с ним, звали Зигфрид Герхард. Он был ниже по званию, но по выдержке не уступал товарищу.

Последним поприветствовал мужчина, которого я по ошибке приняла за водителя. Будучи старше своих подопечных, он был немногословен. На кителе, гордо красовался орден железного креста III степени – награды за боевые заслуги на фронте, а пронзительный взгляд говорил, что получил он его не просто так.

– Капитан Ульрих Беккер, – прислонив руку к фуражке, представился он.

– Генерал департамента имперской безопасности, Ерсель Розенкрофт.

Кивнув в ответ, он повернулся. Подойдя к машине, открыл дверь и жестом пригласил в салон.

– Прошу, генерал.

В машине царила тишина, изредка нарушаемая тихим стуком колес, скользящих по ночной дороге. Кидая мимолетный взгляд на безлюдные улицы и стараясь отвлечься от тягостных мыслей, я бесцельно смотрела в окно. Гнетущей пустотой они были обязаны новым ограничениям, введенным из-за нестабильной ситуации на западной границе.

Опасаясь вражеских налётов, правительство решило ограничить активность города. По настоянию шефа городской полиции был установлен комендантский час, запрещающий гражданам выходить из своих домов в позднее вечернее и ночное время без соответствующих документов.

За соблюдением новых правил строго следили. Получив ясный приказ, полицейские без лишних вопросов доставляли нарушителей в ближайшее отделение тайной полиции, где их ожидала одна из самых опасных бесед в своей жизни.

Внезапно машина резко притормозила. В свете фар отчетливо мелькнул силуэт в военной форме.

– Немедленно остановитесь! – положив руку на автомат, а другую, выставив перед собой, приказал солдат. – Предъявите пропуск!

Отпустив руль, Ульрих был в бешенстве. Открыв дверь, вышел. Демонстративно хлопнув и поправив форму, направился к постовому.

– Что вы себе позволяете? – подойдя, сделал угрожающий жест рукой. – Как посмели нас остановить?!

– Эта территория под охраной. Нам приказано досматривать все машины, проезжающие через…

– Машины с государственными номерными знаками не подлежат осмотру! Разве вам это неизвестно?

– Послушайте, – невозмутимо ответил солдат. – Распоряжение поступило свыше. Теперь все, кто проезжает по этой дороге, обязаны предъявить соответствующие документы.

Столкнувшись с сопротивлением охраны, Ульрих хотел возразить, но, понимая, что с правилами спорить бессмысленно, полез в верхний карман кителя. Достав документы, молча протянул солдату. Изучив их внимательно, тот перевел взгляд на машину.

– Ваши пассажиры тоже должны пройти проверку.

– Это невозможно! – вскинув руки, запротестовал Ульрих. – В машине важный пассажир!

Теряя терпение, солдат поправил автомат на плече.

– Не заставляйте применять силу.

Постовой заслуживал уважения. Его не пугало ни звание, ни угрожающий настрой. За время пребывания на пункте досмотра он, несомненно, успел столкнуться с подобными ситуациями. Однако в тот вечер риск был неоправданно велик. Если бы на моем месте был другой генерал, или кто-то из высшего командования, парень быстро бы понял: правилами иногда можно пренебречь.

Постовой заслуживал уважения. Его не пугало ни звание, ни угрожающий настрой. За время пребывания на пункте досмотра он, несомненно, успел столкнуться с подобными ситуациями. Однако в тот вечер риск был неоправданно велик. Если бы на моем месте был другой генерал, или кто-то из высшего командования, парень быстро бы понял: правилами иногда можно пренебречь.

Постовой заслуживал уважения. Его не пугало ни звание, ни угрожающий настрой. За время пребывания на пункте досмотра он, несомненно, успел столкнуться с подобными ситуациями. Однако в тот вечер риск был неоправданно велик. Если бы на моем месте был другой генерал, или кто-то из высшего командования, парень быстро бы понял: правилами иногда можно пренебречь.

– Будьте осторожны с подобными жестами, юноша, – выйдя из машины, окликнула я. Они могут дорого вам обойтись.

Заметив форму, он мгновенно застыл по стойке смирно. Подняв руку к фуражке, отдал честь.

– Приветствую генерал! – произнес дрожащим голосом. – Прошу простить. Я не…

– Меньше разговоров, – подойдя, я протянула документы. Взяв, он быстро пробежал взглядом, затем вернул обратно. – Все в порядке?

– Так точно! – отошел в сторону. – Можете проезжать. – Будьте осторожны с подобными жестами, юноша, – выйдя из машины, окликнула я. – Они могут дорого вам обойтись.

Заметив форму, он мгновенно застыл по стойке смирно. Подняв руку к фуражке, отдал честь.

– Приветствую генерал! – произнес дрожащим голосом. – Прошу простить. Я не…

– Меньше разговоров, – подойдя, я протянула документы. Взяв, он быстро пробежал взглядом, затем вернул обратно. – Все в порядке?

– Так точно! – отошел в сторону. – Можете проезжать. – Будьте осторожны с подобными жестами, юноша, – выйдя из машины, окликнула я. – Они могут дорого вам обойтись.

Заметив форму, он мгновенно застыл по стойке смирно. Подняв руку к фуражке, отдал честь.

– Приветствую генерал! – произнес дрожащим голосом. – Прошу простить. Я не…

– Меньше разговоров, – подойдя, я протянула документы. Взяв, он быстро пробежал взглядом, затем вернул обратно. – Все в порядке?

– Так точно! – отошел в сторону. – Можете проезжать.

Министерство имперской безопасности, сокращенно «РСХА» или «СА», ведало всеми государственными делами: от сопровождения дипломатических миссий до государственных преступлений, связанных с изменой и коррупцией.

Денег на постройку не пожалели. Все в нем, снаружи и внутри, должно было демонстрировать величие и непоколебимость идеалов великой Германии – империи, которой, по представлениям правящей элиты, суждено было простоять века.

За дверью открывался просторный холл. Стены украшали привезенные из-за рубежа картины. Впереди, по бокам от стойки секретаря, на подставках располагались трофеи, привезенные из разных уголков мира: Египта, Турции, Скандинавии. В конце, устланная красным ковром, предстала широкая лестница, ведущая на верхние этажи. Ускорив шаг, Матиас поднялся на две ступеньки.