– Прошу, – протянув руку, мимолетно улыбнулся.

Остановившись, я недоверчиво окинула взглядом. Признаться, мне симпатизировала его галантность и внешняя привлекательность. Говоря начистоту, нам ничего не мешало познакомиться поближе. Ничего, кроме, пожалуй, репутации, что говорила сама за себя.

– Оставьте галантность при себе, юноша, – с сарказмом ответила я. – Уверена, она пригодится вам в другом месте.

Принимать помощь от эсэсовца было чревато. Как уже говорилось, любой их жест, зачастую был продиктован низменными мотивами и желанием скорее подняться по карьерной лестнице.

Ощущая себя оскорбленным, Матиас опустил руку и отвел взгляд. Ему было неприятно, что генерал СА, департамента, за которым ходит еще более дурная слава, считает его недостойным общения.

Конференц-зал находился в самом конце коридора. До совещания оставалось около двадцати минут, но изнутри доносились приглушенные голоса. Потянувшись к ручке и, открыв дверь, Матиас жестом пригласил войти.

– На этом, – подняв руку и прислонив к фуражке, отдал честь, – мои полномочия исчерпаны. Мы будем ожидать вас на улице.

Повернувшись, он направился по коридору в обратный путь. Спрятав руки в карманы, медленно спустился по лестнице. По тяжелой походке было заметно, что разум терзают неприятные мысли.

Отчасти его было жаль. Ослеплённые пропагандой молодые юноши, вступая в ряды СС, мечтали об успешной карьере, признанию, но оказавшись частью военной машины, попадали в мир полный зависти и предательств. Каждый день им приходилось работать в условиях жестокой конкуренции, где нередко офицеры становились жертвой подстав и интриг, основанных на компромате из сплетен и слухов.

В зале находилась вся военная элита: генералы, заместители и старшие офицеры. Большинство выглядело обеспокоенно и устало. Остановившись в нескольких шагах от входа, я оперлась спиной на стену. Скрестив руки, пробежалась взглядом между присутствующих.

В середине, рядом с большим столом расположились высшие фигуры партии. Как обычно, в центре внимания был Генрих Гиммлер. Стоя за спиной фюрера, он с заметным недовольством беседовал с начальником департамента юстиции.

Рейнхард Гейдрих, подобно своему покровителю был мастером закулисных игр и шантажа. Выходец из известной и богатой семьи, с раннего детства воспитывался отцом в духе национализма. Став взрослым, и увлекшись политикой, он был членом разных националистических союзов, заработав славу верного приверженца «правильной» идеологии.

После прихода нацистов к власти, не задумываясь, вступил в ряды, тогда еще зарождающегося СС. Позже, через своего друга и по совместительству начальника государственной полиции познакомился с Гиммлером.

В те годы, проводя кампанию против политических диссидентов и занимаясь упорядочением рядов СС, тот задумался о создании отдела внутренней разведки для борьбы против политических врагов внутри государства. И тут на сцену вышел Гейдрих.

Убежденный нацист и карьерист, он быстро нашел общий язык, предложив пару идей на этот счет. Рейхсфюреру они понравились, и он приказал создать новую службу, ставшую известной как департамент юстиции или «СД».

В отличие от большинства военных, я старалась держаться подальше от наших «великих лидеров». Политические интриги были не для меня. Даже имея весомую власть, как генерал, предпочитала не лезть в них. Однако в реальности это редко удавалось, и все из-за начальства, поручавшего одно провокационное дело за другим.

Приятное одиночество продлилось недолго. Заметив, ко мне неспешно подошел высокий мужчина в черной военной форме.

– Добрый вечер, фрау Розенкрофт, – учтиво поприветствовал он. – Надеюсь, поездка в столь поздний час не слишком утомила?

Эрнст Кальтенбруннер был человеком волевым и харизматичным. Первое, что кидалось в глаза при встрече, – шрам на правой щеке, полученный в результате студенческой забавы, популярной в университетской среде ещё до первой мировой войны.

Занимая пост статс-секретаря имперского министерства внутренних дел, он поднялся с самых низов, заполучив в руки огромную власть. Под его руководством департамент СА подчинил практически все структуры СС, включая городскую и военную полицию. Нам поручали все важные государственные дела, а детективы отделов раскрывали самые запутанные преступления.

– Не беспокойтесь, – ответила я с безразличием, намереваясь уйти от дальнейшего разговора, – это долг генерала.

– Рад это слышать, – он улыбнулся, – нам необходимо сегодня обсудить множество важных вопросов.

Я не разделяла его радости. В отличие от других, слишком уставала от нескончаемых заседаний, на которых поднимались инциденты предательства и всевозможные сценарии, угрожающие правительству.

Тот вечер не стал исключением. На совещании обсуждались вопросы, связанные с нестабильной ситуацией на западном фронте и отчаянным сопротивлением на польской границе.

Верховное командование было недовольно генералами и офицерами, но те, выступая с докладами, лишь обвиняли друг друга в некомпетентности и несостоятельности, перекладывая ответственность за провалы. Их волновала только собственная судьба. Никто не хотел даже слышать о потерях в собственной армии. Убитые и раненые солдаты, проливающие кровь ради чужих амбиций, были лишь цифрами на листе, что без единой эмоции озвучивали в подходящий момент.

Часы пробили около полуночи. Проведя большую часть времени в жарких обсуждениях, присутствующие, с трудом, но решили ряд важных вопросов. Удовлетворенный исходом фюрер, объявил о конце совещания.

– «Хоть какая-то радость за весь нескончаемый вечер», – промелькнула мысль в голове. – «Теперь можно со спокойной душой уйти домой пораньше…»

Закрыв глаза, я облегченно вздохнула. В нескончаемой череде потерянного времени радовало, что в этот раз выполню обещание, данное Марии. Но хрупкую надежду разрушила внезапно возникшая фигура шефа. Не вдаваясь в подробности, он попросил следовать за ним.

Выйдя из зала, мы направились вдоль по длинному коридору. Поднявшись по лестнице, зашли в кабинет.

По природе властолюбивый, шеф никогда не упускал возможность подчеркнуть свой статус. Стены украшали картины известных художников и трофеи, привезенные из-за границы. Недалеко от окна стоял широкий стол, освещаемый большой лампой, а за ним удобное кресло. На краю стопками возвышались бумаги, с грифом «секретно».

У дальней стены, возвышался высокий шкаф с документами, а сбоку стояло мягкое удобное кресло в кожаной обивке и небольшой овальный стол. На нем красовались хрустальный графин и пара рюмок.

Атмосферу величия дополняли портрет фюрера, висевший на стене позади стола, и два красных флага с символикой черного креста по бокам от мраморного камина.

– Располагайтесь, – пройдя к столу, он жестом указал на одно из кресел напротив, – нам нужно будет подождать.

Ожидание было недолгим. Примерно через десять минут в дверь постучались.

– Войдите! – с заметным нетерпением произнес шеф.

Переступив порог, первым в кабинет вошел мужчина в черной форме и фуражке с черепом. Поправив круглые очки в тонкой серебряной оправе, он подошел ближе.

– Приветствуем! – привстав, одновременно поприветствовали мы вошедшего.

Рейхсфюрера и главу СС Генриха Гиммлера было сложно не узнать. Будучи относительного небольшого роста и худощавого телосложения, он добился поразительных высот, заполучив огромную власть и влияние, но как человек был тем еще…

Из-за природной холодности характера и привычки срывать гнев на подчиненных, он никогда не пользовался особым авторитетом, ни среди штурмовых отрядов, ни элиты СС.

– Добрый вечер, фрау Ерсель, герр Кальтенбруннер, – он сел по соседству и добавил: – присаживайтесь. Нас ждет долгий разговор.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я.

Взгляд Гиммлера выражал беспокойство. Мимолетно отвлекшись на собственные мысли, он поднял руку и жестом подозвал офицера, стоящего все это время в проходе. Мельком обратив внимание, я была не в силах оторвать взгляд.