В дальнем конце, за стойкой, одетый в соответствующий стиль, стоял бармен. Завидев нас, он улыбнулся и вежливо поздоровался.

– Добро пожаловать, – сделав лёгкий кивок, жестом указал в сторону столов. – Прошу, располагайтесь.

Меню действительно был неплохим. Красочное описание с легкостью могло заинтересовать даже самого искушенного посетителя.

– Как все аппетитно! – с любопытством изучая позиции, воскликнул Вальтер и посмотрел на меня. – Вы что-то выбрали?

– Я не голодна, – улыбнувшись, мельком взглянула на барную карту. – Бокал Шато.

Дождавшись, когда определимся с выбором, бармен все тщательно записал. Сверив заказ, удалился на кухню. Пытаясь прогнать сон в ожидании его возвращения, я мельком огляделась.

Мужчина за столом в дальнем углу был одет в форму майора департамента юстиции. На столе перед ним стояла светло-бежевая чашка, украшенная золотой каймой и несколько сладких десертов. Сидя вполоборота и облокотившись на спинку дивана, он увлеченно читал книгу под названием: «по ту сторону добра и зла» за авторством немецкого философа Фридриха Ницше.

Сбоку от нас, одетые в гражданскую одежду, играли в шахматы двое мужчин. Увлеченный, Вальтер смотрел за ними с нескрываемым любопытством.

– Сыграем? – заметив неподдельный интерес, предложила я.

– С радостью, – он неуверенно пожал плечами, – но, мало что смыслю в шахматах…

– Не беспокойтесь об этом, – я повернулась в сторону стола. – Извините, – окликнула одного из игроков, – не одолжите шахматы после партии?

В ответ мужчина сообщил, что рядом с баром стоит невысокий квадратный ящик, в котором можно взять ещё. Поблагодарив, я встала. Подойдя и открыв дверцы, увидела несколько сложенных друг на друга светлых коробок. Взяв одну и вернувшись, поставила ее на середину стола.

– Начнем? – незатейливо улыбнулась.

– Вам будет скучно со мной, – Вальтер с досадой отвел взгляд. – Я знаю только, как ходят фигуры…

– Этого достаточно.

Аккуратно высыпав содержимое, я перевернула доску шахматным рисунком вверх. Быстро расставив фигуры, взяла в каждую руку по пешке. Убрав за спину, перемешала.

– Выбирайте, – протянула Вальтеру.

Потратив пару секунд на размышления, он указал на правую руку. В следующее мгновение пешки вернулись на законные места.

– Ваши белые. Прошу, начинайте.

Увы, первая партия закончилась, едва начавшись. Вальтера нельзя было назвать умелым противником. Не пользуясь уловками, и взаимодействием фигур, он полагался лишь на, как ему казалось: «хорошо продуманную стратегию», что, словно карточный домик, рушилась с каждым новым ходом. И хоть отчаянно не сдавался, исход был очевиден.

– Шах и Мат!

– Быстро вы меня обыграли! – он поднял руки, признавая поражение. – Может ещё одну?

Согласившись, я повторила манипуляции с пешками, и вновь Вальтеру выпало право первого хода. Однако он не спешил ходить. Обдумывал каждый шаг. Благодаря этому игра стала сложнее.

К середине партии бармен принес заказы.

– Вы учитесь на лету, – придвинув ближе бокал с вином, похвалила я, – но в обороне не простоишь вечно.

– О чем вы? – он поднял голову и удивился. – Разве преимущество не на стороне обороняющихся?

– Оборона, – лишь пауза в погоне за хорошей возможностью атаки или, в вашем случае, контратаки.

– Что вы имеете в виду?

– Посмотрите, – я указала на фигуры в данный момент находившихся в связке. – У вас отличный шанс забрать в следующем ходе мою ладью, совершив атаку конём.

Во его взгляде мелькнуло недоверие.

– Зачем вы мне помогаете?

Я покачала головой.

– Не помогаю, а учу. Победа не имеет смысла, если противник изначально уступает по силам. Смотрите, – вновь указала на фигуры, – ваш конь сейчас угрожает двум моим фигурам, но атаковать его опасно.

– Почему?

– Он находится под защитой слона, составляя с ним пару. В шахматах, – это называется вилкой.

– Как ей противостоять?

– Хитростью, – подняв взгляд, я ехидной улыбнулась, – на которой и построена вся игра.

Обучаемость Вальтера была поразительна, не зря его взяли в шестой отдел. Схватывая на лету, он, с каждым разом выстраивал все более сложную тактику. Благодаря ей, вскоре мы даже сравнялись в количестве фигур, но этого все еще было недостаточно.

– Вам снова не повезло. Шах и Мат!

– Да как так?! – сделав удрученное выражение лица, он развел руками. – Я ведь был близок к победе…

Вальтер был раздосадован проигрышем. Не желая оставлять его с чувством обиды, я предложила сыграть последнюю партию, где он сможет применить все, чему научился за предыдущие разы.

И вновь он сумел вызвать искреннее восхищение. Взяв за основу прошлый опыт и советы, показал себя с достойной стороны. В середине игры ему удалось сохранить многие важные фигуры и занять выгодные позиции, но, к несчастью, противник имел слишком большой опыт.

– Похоже… – разочарованно произнес он, глядя на доску, – я и эту партию проиграю…

– Не принимайте поражение на свой счет. У вас неравный противник. Я играю уже долгое время. Опыта у меня куда больше. Шах и Мат!

После игры, сложив шахматы в коробку и отодвинув в сторону, Вальтер принялся за кофе. Последовав примеру, я взяла бокал и облокотилась на спинку дивана. Победа подняла настроение, но все наслаждение омрачало неприятное чувство, вызванное откровенной наглостью офицера за крайним столом. Все время, что мы играли, он пристально наблюдал за каждым моим действием, изредка переводя взгляд на Вальтера.

– Вам стоит выучить правила хорошего тона, – повернув голову, обратилась я к наглецу. – Пристальное внимание к незнакомцам – проявление грубости.

– Что случилось? – поставив чашку на стол, Вальтер удивленно перевел взгляд с меня на офицера.

– Ничего, – я отмахнулась.

Мне не было нужды провоцировать скандал. Едва услышав замечание, офицер тихо извинился и опустив взгляд, уткнулся в книгу.

Выйдя из вагона, Вальтер поставил багаж на перрон. Неспешно потянувшись в карман, достал пачку сигарет и спички. На мгновение темноту озарил маленький огонек. Затянувшись, он поднял голову и медленно выдохнул дым.

– Давно вы курите? – прервав неловкое молчание, поинтересовалась я.

– Почти два года, – он перевёл взгляд с меня на сигарету и утвердительно кивнул. – На фронте только это и спасает…

– Со многим пришлось столкнуться?

– Да, – тяжело вздохнул и опустил взгляд. – Война – страшное место. Кровь, смерть, следующая по пятам. Сегодня ты наслаждаешься жизнью, мимолетными и простыми вещами, а завтра… – сделав затяжку, снова выдохнул дым, – кто знает…

Разговор прервался. По выражению лица было заметно, что не хочет рассказывать о тех пугающих кошмарах, с которыми пришлось столкнуться на фронте. Я не стала настаивать, прекрасно понимая, что ничего хорошего не услышу.

Во время первой мировой войны, еще задолго до того, как стать генералом, я была младшим хирургом в полевом госпитале, расположенном недалеко от огневой линии на западном фронте.

Это был настоящий кошмар. Война разрушала, убивала, калечила и ломала жизни сотен солдат ежедневно. Она не щадила никого. Раненых было столько, что приходилось не спать по несколько суток, проводя бесчисленные операции в надежде их спасти.

Однажды, в палатку доставили тяжелораненого солдата. Совсем юнца, не успевшего всецело познать жизнь, насладиться яркостью первой любви и разлукой, испытать прелесть отцовства.

Голова, лицо и форма. Буквально все было алым. Ноги и правая рука превратились в лоскуты плоти. В них смешались кровь, грязь и обломки костей. Принесшие санитары сказали, что нашли его едва живого в воронке, оставленной вражеским снарядом.

В тот миг казалось, что громкие крики слышала вся округа. Он кричал от боли, страха, всепоглощающего ужаса, что запечатлел юный разум.

Таких были сотни и тысячи. Молодые юноши, обманутые лживой пропагандой кайзера, мечтали о славе и подвигах. С гордостью отправляясь на фронт, считали себя героями. Стремились защитить страну, честь офицерского мундира, но находили лишь страдания и смерть.