Я достал коммуникатор и действительно сделал несколько снимков. А потом включил режим записи видео.

– Небогато, – констатировал я, снимая. Меня не покидало ощущение, что в этой квартире до взрыва никто не жил.

Следователь пожал плечами. Ух, начинаю ненавидеть эту привычку.

– Так что всё-таки случилось? Говорят, он не был… Не обладал какой-то магией, без странностей…

Меллиган пожал плечами.

– Наша задача – это выяснить, – уклончиво ответил он.

– Ещё эта девушка.

– Есть основания полагать, что это был суицид.

Эту фразу Меллиган проговорил таким тоном, что сразу стало понятно: это – заученная официальная версия.

– Понятно. Связаны ли эти смерти?

– Ты сказал, пара кадров, Ник, – поднял бровь Меллиган. – Сейчас Бойл начнёт нервничать, а когда нервничает Бойл… В общем, ничем хорошим для нас это не закончится.

Я понял, что разговор закончен, и не стал искушать судьбу. Мы вышли в подъезд.

В этот момент открылась дверь в квартиру напротив. Двое людей в спецодежде выносили тело.

Я машинально придержал Меллигана: можете винить меня в излишней суеверности, но идти впереди покойника не позволю даже врагу. Ребята с трудом развернулись на маленькой лестничной клетке и стали спускаться вниз. В этот момент с возгласом «Меллиган!» открыл подъездную дверь Бойл. Сквозняк только слегка пошевелил ткань, которой была накрыта мисс Грандж. Я стоял позади Меллигана, мне открылась только часть её лица, но я замер, прокручивая в голове мысль. Тело было чьим угодно, но точно не принадлежало Селен Грандж.

Я тупо смотрел вслед уезжающему автомобилю, увозившему тело незнакомой девушки. Она походила на ту мисс Грандж, которую знал я, примерно так же, как питбуль походит на болонку. И даже мысль, что мисс Грандж была без макияжа или сценического грима, который порой меняет человека до неузнаваемости, не могла объяснить такой разницы. После того, что я видел вчера, мисс Грандж я бы узнал, даже если бы она оделась в дырявый мешок и не мыла голову несколько лет. Черты лица, рост – от Селен Грандж девушку отличало абсолютно всё. Волосы у той пылали огнём, у этой – темнели выгоревшим ржавым цветом, кожа у Селен была ровной и сияла, как после салона красоты, у этой – была какой-то серой и неухоженной.

– Это хозяйка квартиры? – осторожно, стараясь не выдать лишних эмоций, спросил я у Меллигана. Он кивнул и закурил.

– Угу. Актриса или певица. Во всяком случае, была ею.

– Ого. Где пела?

– В каком-то клубе. Спроси лучше у наших, с кем вы обычно общаетесь для такой информации?

– Вот будут заголовки, – я постарался придать голосу и выражению наиболее туповатые интонации, а про себя думал, какого черта я не спросил у Селен, в каком клубе она «танцевала».

Меллиган фыркнул и вернулся к Бойлу. Я понял, что больше мне здесь делать нечего – о том, чтобы попасть в квартиру к мисс Грандж, можно было и не думать. Джина со своим дружком всё ещё стояла неподалёку. Однажды я узнаю, в чём суть их работы, потому что пока это выглядит как прогулка по городу. Они приезжают, стоят и уезжают. И мешают работать мне.

Я набрал номер Хитер.

– Ник? Ты где? Гардо лютует!

– Скажи ему, что я чертовски занят. А ты помоги мне, найди в сети клуб, в котором выступала Селен Грандж.

– Кто?

– Селен Грандж, она танцовщица, актриса. То есть была ей. Мне нужно узнать, где именно она выступала.

– Эм… Хорошо, – неуверенно ответила Хитер. – Ник, ты опять во что-то впутываешься? Имей в виду, вытаскивать тебя из участка больше некому.

Нет, ну она специально? Чудовище внутри взбрыкнуло, но тут же утихло. Кто знает, может, к этому можно привыкнуть?

– Чего хочет Гардо?

– Ты же знаешь, его бесит, когда ты не участвуешь в планёрках…

Я вздохнул. Старая песня.

– Мне нечего ему сказать, Хитер. Что это за глупости: собирать народ по утрам и спрашивать, о чем они собираются сегодня писать. Откуда я знаю, что произойдёт сегодня?..

Хитер издала протяжное рычание и бросила трубку. Я хотел убрать коммуникатор, но тут он противно запищал, уведомляя о сообщении. Обычно я оставлял их на потом и частенько забывал открыть. Надо было и на этот раз поступить так же. Текста было немного.

«Не лезьте в это дело, мистер Мерри. Вы многим рискуете».

Номер был засекречен.

Я стоял у подъезда и задумчиво оглядывал окрестности. Произошедшее не то чтобы выбило меня из колеи, но с мысли сбило точно. Я до сих пор не понимал, почему промолчал о мисс Грандж.

Чтобы привести мысли в порядок, я сделал то, чего не делал лет сто. Достал из кармана помятую записную книжку, принадлежавшую ещё моему деду. Кожаная обложка уже затвердела и почти не гнулась, страницы пожелтели, но для меня она была чем-то вроде талисмана, ниточки, за которую я хватался, когда наступал кризис или ещё что-нибудь неприятное. Она помогала мне вспомнить, зачем я вообще пришёл в эту профессию.

Итак, что у нас есть?

«Лавка старьёвщика – разнесена в пух и прах».

Я вспомнил лицо обезумевшего владельца и добавил:

«Хозяин сошёл с ума».

«Убитый в квартире парень».

«Убитая в квартире соседка, после того, как…».

Эта мысль закралась в подсознание и вытаскивала наружу то, что я так старательно прятал от самого себя – чувство вины. Девушка погибла после разговора со мной. Поговорила, а потом покончила с собой. Или…

«Тело принадлежало кому-то другому».

Ерунда какая-то. Полиция не могла ошибиться: документы с отпечатками пальцев, чипы с биометрией – всё это идентифицировало безошибочно. И если это – настоящая мисс Грандж, кто говорил со мной вчера?

Эту запись я тоже занёс в записную книжку.

Раздался звонок.

– Да, детка моя?

– Ещё раз назовёшь меня так, отверну башку.

Вот она, моя любимая Хитер.

– Извини. Ты выяснила что-нибудь…

– По базам она не пробивается, Ларри пытался. Ни афиш, ни упоминаний в списках артистов. Или она сказала тебе ненастоящее имя, или выступала под псевдонимом.

Я мысленно выругался.

– Хорошо, спасибо. Ладно, скажи Гардо, что я скоро буду.

Сбросив вызов, я направился к остановке, всё ещё пялясь в свою книжку.

– Простите.

– Ничего страшного, – с улыбкой ответил мне мужчина в чёрных очках, в которого я врезался, едва отойдя от дома.

Надо чаще смотреть под ноги, это мог быть автомобиль. Я убрал свои заметки и огляделся на предмет наличия следователей. Например, Джины и её чудного шкафообразного напарника. Убедившись, что всё чисто, я отправился в редакцию – на обругивание шефом и посмеяние Хитер.

Работать корреспондентом – всё равно, что играть в лотерею: никогда не знаешь, что попадётся в билете и принесёт ли это деньги, но постоянно надеешься на крупный выигрыш. Так и я не знаю, какой материал выкопаю себе завтра, и смогу ли сделать из него что-то стоящее. Несмотря на то что наши тексты мы берём не из головы, а из жизни, профессия всё равно считается творческой. Гардо любит говорить, что мы творим не миры, а историческую хронику. И я отчасти с ним согласен. Ведь какой объём информации хранится на серверах ещё со времён создания Сети! Я таких чисел-то не знаю, как и не могу представить, где всё это лежит. Раньше думали, что ненужное и устаревшее просто стирают, но я помню пословицу, родившуюся ещё до Коллапса: «Сеть помнит всё». Интересно, если бы кто-то смог систематизировать и проанализировать все статьи, книги, научные труды, смог бы он составить более или менее объективную историю без тёмных и обелённых пятен? Я бы взглянул, ибо верю, что ни одна война не начинается по вине одного государства и ни одно перемирие не заключается без выгоды для одного человека.

– Всё ещё думаешь, чем себя занять? – Хитер поставила передо мной стаканчик с моё любимой жижей из автомата. Договариваться с этой железкой получалось у всех, кроме меня.