Секундант замешкался.
— Я буду служить вам. Целый год. Если вы сохраните ему жизнь.
Лазарев попытался что-то предпринять, но на него не обращали внимание.
— Пять лет, — тут же заявил князь.
— Я не могу столько времени. Два года.
— Ты торгуешься? — повысил голос князь Багрицкий.
— Нет, ваша светлость. Но я прошу. Я не могу вам предложить большего. Но пожалуйста, не вешайте жизнь этого мальчишки на свою совесть.
— Ты себя со стороны-то хоть слышишь? Я уже столько таких же недоумков убил, что одним больше, одним меньше — разницы никакой. Но твоё предложение я приму. Будешь служить мне три года. И это не обсуждается.
Секундант смиренно опустил голову.
— Да, господин. С сегодняшнего дня я буду служить вам три года, опустив голову ответил секундант. — К сожалению, здесь заглушена система. И мы пока не сможем заключить наш договор официально. Но как только мы приедем в город, я первым же делом отправлюсь в нотариальную контору.
— В этом нет необходимости, — довольно улыбнулся Багрицкий. — Я всегда готов к подобным случаям.
В руках мужчины появился тубус, из которого тот достал толстый пергамент, скрученный в рулон. Он перелистал несколько листов и вытянул один из них.
— Так, договор о службе. Впиши своё имя и срок службы, — заявил князь Багрицкий.
— Но Сергей, он же ранен.
— Сергей подождёт ещё немного. Тебе нужно сделать совсем чуть-чуть. И не забывай, здесь я диктую условия, — заявил князь Багрицкий. — Научись не перечить мне, иначе твоя служба продлится недолго.
— Да, господин, — смиренно опустил голос секундант и, быстро пробежав глазами контракт, начертил что-то пальцем прямо на пергаменте.
Князь Багрицкий внимательно изучил документ, спрятал его в тубус, и, насколько это позволяла тяжёлая броня, театрально поклонился.
— Благодарю, судари, с вами приятно иметь дело, — произнёс он, затем обратился к своему новому слуге: — Барон Галицкий, я бы на вашем месте озаботился оказанием медицинской помощи для вашего товарища. А то он сейчас помрёт, а ваша служба будет омрачена тем, что вы подписали такой прекрасный документ напрасно. Сегодня займитесь другом, а завтра жду вас у себя в имении. Всех благ.
Развернувшись на 180 градусов, князь Багрицкий отошёл на середину поляны. Затем в его ногах открылись какие-то сопла, и оттуда повалил огонь. К удивлению Кирилла, князь, будто самолёт, взмыл в воздух и полетел куда-то в сторону.
Кирилл снова перевёл взгляд на оставшуюся парочку тяжеловесов.
— Серёжа… Я же говорил, что это плохая идея. Этим князья никогда нельзя верить.
— Как и баронам, — слабо улыбнулся Сергей. — Спасибо, друг. Но тебе действительно лучше поспешить за помощью. Я боюсь, как бы тебе действительно не пришлось служить этому подонку зазря.
— Тихо ты! — тут же оборвал друга Галицкий. — Не смей говорить про моего господина плохие вещи, — заозирался по сторонам Галицкий.
— Да мне уже плевать. Я и так слишком много потерял, теперь ещё и друга лишился.
— Нет, друга ты не лишился, — твёрдо заявил Галицкий, затем тяжело вздохнул. — Так, будь здесь. Я впрыснул себе несколько боевых коктейлей и три дозы регенерационного зелья. Такая доза, я слышал, даже мёртвых в того света возвращает. Так что продержись ещё немного. А я отправлюсь за помощью.
— Давай, друг, — поморщившись кивнул барон Лазарев и откинулся на землю.
А Галицкий отбежал в сторону. Кирилл ожидал, что у того сейчас так же появятся сопла и он улетит, но здесь было несколько иначе. Он сел на пятую точку, прямо на землю, затем из его ног появились колёса, и он поехал, будто на мотоцикле.
— Прямо трансформеры какие-то, — ошарашенно протянул Кирилл. — Впервые в жизни такое вижу. Даже Голливуд такого не снимал.
— И не говори, — подтвердил Дмитрий Сергеевич. — А теперь всё, вали оттуда.
Однако стоило Галицкому скрыться, как барон Лазарев поднял голову и посмотрел прямо на Кирилла.
— Я тебя давно заметил, — вдруг произнёс он. — Выходи, хватит там прятаться. Давай-давай, подходи ближе. И не бойся, я тебя не трону.
Кирилла будто током ударило. Такого поворота событий он точно не ожидал. Сердце вдруг застучало и ноги приросли к земле.
— Я к тебе обращаюсь. Я, быть может, сейчас и подохну, но непочтительного отношения к себе не потерплю. И напоследок могу и тебя с собой прихватить. Так что можешь и дальше меня игнорировать. Мне всё равно терять нечего.
В голосе звучали повелительные нотки. Кириллу это не понравилось, однако, отбросив сомнения, он вышел на поляну.
— Здравствуйте, — ответил он.
— И тебе здравствуй, молодец. Ты, как я посмотрю, не аристократ. Слишком уж у тебя чудные доспехи. Откроешь лицо? Невежливо стоять перед благородными людьми, скрываясь под забралом.
Кирилл сдвинул стекло шлема.
— Ситуацию это не исправило, — хохотнул раненый. — Подойди поближе. Если уж мне сегодня и суждено умереть, я бы не хотел умирать один. И пусть ты простолюдин, всяко лучше в компании, чем в одиночестве.
— Что это сейчас было? — наконец спросил Кирилл.
Мужчина покривился. Видимо, что-то в словах Кирилла ему не понравилось, но он ответил.
— Это была дуэль.
— Но из-за чего? — спросил Кирилл.
— Как много ты задаёшь вопросов, парень, — ответил ему бронированный человек, но затем принялся рассказывать. — Всё равно мне умирать, дай хоть исповедуюсь. Никогда я не был замечен в том, чтобы жаловаться на жизнь или проявлять слабину. И сейчас, умирая, я этого не делаю. Я хочу, чтобы ты это понимал. Я просто хочу рассказать свою историю, хоть кому-то. Так, как её вижу я. Быть может, ты однажды расскажешь своим детям про славную смерть барона Лазарева, который погиб в попытке защищать свою честь перед князем Багрицким.
Кирилл был не против. Он явно получал от этого путешествия куда больше, чем ожидал вначале.
Вернадский согласно кивнул и сел прямо на землю рядом, в ожидании рассказа.
— Князь Багрицкий, чтобы душа его попала в ад, очень плохой человек… — начал барон.
Как понял Кирилл из сбивчивого рассказа раненого, этот князь многим насолил. Когда-то он был славным воином, но, как говорят, когда вернулся с последней войны, в нём что-то сломалось. И Багрицкий стал творить страшные вещи. Он извёл несколько баронских родов в нашем городе, просто так, из прихоти. Он лишил семью самого барона Лазарева абсолютно всего: поместья, доходного дела, двух загородных имений. Сначала игрой в карты, отобрал владения отца, а потом начал коммерческую войну против предприятий Лазаревых. Нет, совсем нищими они не остались, по миру их не пустили, но баронский род девяносто процентов состояния. Но семья не отчаивалась, и пыталась удержаться на плаву.
— Это наша земля, и ничто не собьёт нас с ног, пускай даже происки нечистого на руку князя — в пылу заявил Лазарев.
Голос барона был торжественный, будто он зачитывал произведение. История барона хоть и была печальна, но Кирилл довольно быстро заскучал хоть и не показывал виду. Даже рассказ о несчастной любви выглядел слишком высокопарно.
Лазарев любил девушку, и, что уж говорить, до сих пор её любит несмотря ни на что. Но князь, похоже нарочно обесчестил её, и нарочно сделал так, чтобы об этом узнали все. Девушка, не выдержав позора, отправилась в капсулу смерти, (как понял Кирилл, это какое-то устройство для добровольного самоубийства). И тогда барон бросил вызов этому злодею. Его все отговаривали, даже посмеивались, что князь никогда не согласится на дуэль с бароном. Но он согласился. Но кто же знал, что у Багрицкого совсем нет чести. А самое главное, доказать причастность князя ко всем его злодеяниям было невозможно.
— Ну, почему вы не сможете доказать? — спросил вдруг Кирилл. — Неужто у вас нет какой-нибудь видеофиксации всего происходящего? Учитывая ваши технологии, я сомневаюсь, что вы не засняли ваш диалог и ваш бой.
— Ты, похоже, совсем дремучий, Кирилл, — произнёс барон. — Не зря в ведьминых кругах назначают дуэли. Здесь не работает связь с серверами и спутниками. И поэтому видеофиксация не ведётся. Нам нечего доказывать. Ведь если бы мы провели дуэль в любом другом месте, это бы стало достоянием общественности, и тогда победителя наказали бы, — будто малому ребёнку растолковал барон. — Дуэли запрещены. Сейчас война, и каждый воин на счету. Но Багрицкому, похоже, на это плевать. Да и мне, если честно, тоже было плевать. Я лишь хотел отомстить этому негодяю.
