Почти вздрогнул. Рядом на стуле Олав. Ссутулился, осунулся, как старый, побитый временем, медведь. Совсем не похож на веселого повесу-разгильдяя, смотрит нахмурено.

– Обещаю, пальцем не притронусь, – добавил наследник рода. – Пока сама… сам не попросишь.

– Вы… – удивился мальчишка, – знаете, что…

– Что ты не шимала? – закончил за него кадет. – Да ты об этом кричал на весь дом… когда умирал.

Лан снова уставился в потолок. И что теперь? Откажутся? Отец убьет. Не смог смертадох, так довершит отец. Хотя… Он же мешок с деньгами. Выдадут за другого. Более уродливого и потного.

– Ты не вернешься, – будто услышал его мысли Олав, мальчишка удивленно повернулся. – Отец отправил за тебя весь откуп. Ты больше никогда не ступишь на порог своего… – его лицо перекосило, от такого уютного слова. – И еще… – парень заметно сконфузился, пытаясь подобрать слова. – Прости, ладно? Я специально ходил в библиотеку, читал о шималах, – даже поерзал на стуле. – Там писали, что они обожают, когда их жмут, целуют, все такое… – покрутил пассы, пытаясь выразить мысль, – в общем, хотят чувствовать себя женщинами, – удрученно опустил руки. – В общем, болван. Не знал.

– Зачем я вам? – Лан все никак не мог взять в толк, такие резкие повороты судьбы.

– Аллой принял тебя, – не согласился жених. – Без инициации, даже без брачного ложа. Ты наша, – у него не очень выходило обращаться в мужском роде. Похоже, действительно с трудом видит в нем парня. – Нашего рода, понимаешь? С потрохами.

– Этого просто не может быть, – честно предупредил мальчишка, – никак! – даже отрицательно покрутил головой. – Напутали. Я ноль. На меня даже наш родовой камень не реагировал.

– Спи, – завершил спор, поднимаясь, Олав. – Тебе сейчас есть и спать. Ты выжгла себе все нутро, – осуждающе посмотрел на мальчишку. Потом подумал, и все-таки добавил: – в столице более тонкие омнусы, не чета здешним. Пусть даже чуть моргнет, самую малость… – ободряюще ухмыльнулся. – Раскачаем. Наймем учителей. Второй точно возьмешь.

– А вернуть назад? – даже приподнялся от волнения с подушки Лан. – Твоя семья согласится? Я отработаю! Сполна! Слово! Пред ликом Крома!

– Эх, Лань, – грустно вздохнул жених, сократив его имя на девичий лад. – Если бы с богами так можно было шутить… – понимающе глянул, на жертву циничных продажных схем. – Ты же сама знаешь. Боги не прощают ошибок. Это невозможно. Так не бывает.

Лан без сил упал на подушку. А парень вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Он на самом деле знал. Мозг знал. С самого начала. Но боялся признать, боялся произнести вслух. Ибо хотел верить, и верил, истово верил… Ибо иначе… как? Отец его обманул. Просто, легко, жестоко, цинично. Как тупого породистого пса, которых разводят для продажи. В маркетинге нет людей, там одни товары.

Потолок смазался, поплыл… и неожиданно хлынули слезы. Мальчишка вдруг заревел, уткнувшись в подушку, сильно, навзрыд… Сто лет не ревел, не плакал. А сейчас вдруг обильно выдал за долгие годы.

Жизнь, это боль. Бессилие, гнет и обреченность. Нет впереди надежды, нет звезды, маяка, к которому можно стремиться, даже ползти по ярдам, ломая ногти. Люди всегда ждут. Всегда надеются на завтрашний день. А что будет ждать он? Что?! Мужа, ночи, постели?!

Это продолжалось долго. Плечи тряслись, он зарывался носом все глубже и глубже, сминая в кулаках мягкую ткань… За что, боги? За что?!! Чем я провинился, пред светлыми ликами? Дрался? Грубил? Хамил? Врал? Так ведь это стезя любого подростка, надирающего шишки на лбу, пред взрослением! Чем прогневил ваш взор?

Он ревел, всхлипывая и содрогаясь. Пока наконец обессиленное тело не упокоилось на подушке, и отяжелевшие веки не схлопнулись от усталости. И впервые за последние дни заснул. Хотя тело все еще вздрагивало, и ресницы дрожали, будто он дрался с неведомым зверем. Неистово кусал и царапал ногтями. Или бежал от ватаги остервенелых, плюющихся вслед подростков…

Разбудила круглая служанка, с необъятным бюстом, и заставила выпить отрезвляюще-горькую кружку вонючей жижи, жалостливо хлопая глазами. Не надо. Прошу. Послушно выпил, опасливо косясь на нависающие сверху вселенские шары, потом скривился, вытер рот и снова откинулся на подушку. Покосился на окно – сумерки. Сколько он спал? Пробудившийся огонь в желудке начал стихать.

Затем дверь открылась, и в комнату зашел сам лорд Гвендин Дарр, следом леди Розари. Пару секунд постояли, внимательно смотря на мальчишку, затем лорд придвинул жене стул. Будет разговор. Служанка с бюстом сразу исчезла за дверью.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – «невестка» молча ждала.

– Ты больше не вернешься домой, – повторил сказанное Олавом. – Ты теперь рода Дарр. Понимаешь?

Лан молча ждал продолжения, лорд нахмурено смотрел. Наверное, хотел увидеть реакцию. Мальчишка не стал разочаровывать:

– Зачем я вам?

Кто-нибудь когда-нибудь спросит сначала его мнение?

– Твоя связь с Олавом, – не выдержала майора, – и то, что Аллой сразу принял, – качнула своей высокой прической, – слишком красноречивы, понимаешь? – по-доброму улыбнулась. – Ты будто… богами предназначена нашему роду. Мы просто не можем тебя отдать. Понимаешь?

Забрать, отдать, предназначен… Прям, домашняя собака. Добро пожаловать в прайд.

– Здесь найдешь новый дом, новую семью, – продолжала хозяйка, мягко глядя на мальчишку. – И я очень надеюсь, лучшую, чем твоя прежняя жизнь.

Много пафоса. Ему не десять, и он давно не верил в слова. В этой жизни все имеет цену.

– Вы ведь понимаете, что я не могу… – он запнулся, мельком окинув свое тело под одеялом. – Независимо от связи, я…

– Даже не представляю, каково тебе было, в этом платье, – с полуслова поняла умная леди. Немного помолчала, собираясь с мыслями. – Ты сама решишь, когда будешь готова. Никто не будет торопить, – он посерьезнела, глядя на Лана. – Но ты не маленькая, и должна понимать, что эстер в конце концов сделает свое дело, рано или поздно. Твое тело изменится, и мозг… напитанный женскими соками-сулитами, возможно, по-новому взглянет на этот на мир. Олав подождет, не умрет. А вы пока подружитесь, поближе узнаете друг друга, – она ободряюще улыбнулась: – ну? Хватит киснуть, ладно?

Спасибо. Очень рад. Поближе узнать Олава. Циничный мозг не хотел просто закрыть глаза и расслабиться, ибо… ничего не изменилось. Та же стезя, тот же муж, и девичьи хлипкие радости.

Но все же… добрее. Он до колик не хотел назад. Мозг даже отказался произнести слово «домой». Прям, как у Олава.

– Но ты должна дать слово, – серьезно смотрел на него главный родоначальник, собрав на лбу озабоченные морщины. – Что больше такого не повторишь. Никогда.

Хватит. Наумирался. Лан уже сам не желал повторять. Поживем-увидим.

– Не повторю, – спокойно пообещал, выдержав взгляд. – Клянусь.

Оба вздохнули с облегчением, и улыбнулись. Он им реально важен? Чем?!

– Отдыхай, набирайся сил, – посоветовала напоследок мать, закрывая за собой дверь. – Выбрось все невзгоды. Мир не такой уж горький.

А какой? Лан задумчиво смотрел на дверь.

Впрочем, она права. Вчера было хуже. Но он им не верил. Какие-то они… слишком добрые. Понимающие. Так не бывает. Вся прежняя жизнь доказывала: люди не добрые, и не злые. Люди равнодушные.

Людей тронет чужое горе, если только в этом есть выгода. Эгоизм не порок, а уклад. Хозяйский. Основательный.

Лану всего шестнадцать. Но он давно был скептиком, и не верил сказкам. Риоранг не приют для благородных девиц.

Зачем я вам, хозяева старшего рода Дарр? Зачем вам полу-мужик полу-девка? Зачем вам ноль? В прайде девиц не счесть, нормальных, с талантами, одна другой краше. Готовых сходу сигануть в постель к красавцу-кадету, наследнику старшего рода.

Через пару минут дверь снова открылась, и в комнату вдруг заглянула… сестра Олава:

– Не спишь?

Мальчишка машинально напрягся, привычно закрывшись маской. Только ее не хватало.