– Папа! – беззвучно вопит он, падая в море. – Они неожиданно напали и оторвали мне крылья. Я не могу лететь!

– Ты даже не пытался драться? – отзывается Чарльз. – Ты – никчемное существо.

Дерек падает в море, поднимая фонтан белых брызг.

– Папа, спаси меня! – кричит он.

– Ты прекрасно умеешь плавать. Спасайся сам. И помогай мне, когда залечишь раны.

Мы с Хлоей тут же снова взмываем в небо.

– Питер, Хлоя, это было красиво, – беззвучно хвалит нас Чарльз, – но должен вас предупредить: со мной вам придется потруднее.

Ни один из нас не отвечает. Мы бережем силы, сосредоточившись на подъеме. На дождь мы давно уже не обращаем внимания. Мы боремся с каждым новым порывом ветра, как будто это наш враг, такой же, как отец Хлои. Чарльз нападает на высоте около трехсот футов. Он неожиданно выныривает снизу и, пролетая мимо, распарывает мне спину. Хлое он рассекает крыло, вырывает клок мяса у нее из шеи, задев артерию. Ее кровь шлейфом тянется за нами. Она ревет от боли и начинает падать.

– Прости меня, Питер! – кричит она мне.

Я описываю круг в ночном небе, ища глазами Чарльза Не обнаружив его, ныряю вниз, на помощь жене. И тут он нападает снизу, он бросается на меня, выставив вперед мощные лапы со смертоносными когтями. Я знаю, что лучше бы мне было сейчас уклониться, увернуться от него. Но там, внизу, в море, моя жена Я еще сильнее прижимаю свои крылья к телу и пулей лечу на крупного дракона

Мы сцепляемся в воздухе. Он впивается в меня когтями, его зубы вырывают куски моей плоти. Я тоже кусаю его, не слишком серьезно, но достаточно чувствительно, учитывая его возраст. Он отлетает от меня в сторону раньше, чем мы успеваем упасть в воду.

– Неплохо, неплохо, Питер, – хвалит он. – Хорошо держишься. Признаться, не ожидал…

Я не отвечаю ему. Он ранен, но и сам успел ранить меня дважды. И если бы схватка продолжалась, понятно, кто вышел бы победителем. Интересно, почему он предпочел не доводить дело до конца

– Спасай свою жену,- говорит Чарльз Блад.- Она уже показала нам свою храбрость. Незачем умирать ни ей, ни моей внучке. Мы с тобой сами разберемся, когда они будут в безопасности.

Я погружаюсь в море. Соленая вода причиняет нестерпимую боль, проникая в каждую ранку на теле.

– Хлоя! – беззвучно зову я. – Ответь мне!

– Питер, я где-то рядом с тобой. Я остановила кровь, но так устала, что больше ничего не могу залечить.

– Подожди, – прошу я. Собою мне заниматься некогда. Сейчас Хлое нужна моя помощь. Собрав последние силы, я поднимаюсь над водой и лечу низко над волнами, разыскивая свою жену.

– Хлоя! – зову я. – Ты меня видишь?

– Слишком большие волны. Ничего не вижу, – отвечает она.

Я кружу и кружу над водой, мои мускулы устали, дыхание мое становится трудным и прерывистым, раны болят.

– Хлоя! – Я уже потерял жену. Я не могу потерять и вторую, и свою дочь! – Хлоя!

– Питер, мне кажется, я тебя вижу. По крайней мере я вижу что-то надо мной.

Взглянув вниз, я различаю в белесом мареве что-то темное. Ныряю, и мне удается вытащить Хлою из воды. В моих объятиях она сразу обмякает. Я едва не падаю под ее тяжестью. Но удерживаюсь и лечу к острову, предоставляя ветру подгонять меня.

Приземлившись рядом со ступеньками галереи, я опускаю свою полумертвую возлюбленную на землю. Подняв голову, не вижу в небе ни Чарльза, ни Дерека. Бегу к ступенькам. Галерея пуста Но нет никакой гарантии, что кто-то из них не укрылся в доме.

Возвращаюсь к жене, прячу ее в кустах около потайной двери в сокровищницу. Ветер мешает мне открыть тяжелую дубовую дверь, но через несколько секунд мы с Хлоей уже в доме. Снаружи бушует ураган. По крайней мере от него мы теперь спасены.

Я из последних сил несу, вернее, тащу Хлою по коридору в маленькую комнату, из которой открывается дверь в сокровищницу. Здесь, опустив свою ношу на пол, я ощупываю стену в поисках выключателя.

Зажигается свет, и от потрясения у меня вырывается крик. Бедная моя Хлоя! Она совсем холодная. Глаза закрыты. Дышит часто и поверхностно. В страшной ране у нее на шее виднеется кость. Чешуя стала тускло-зеленой. Порванное крыло безжизненно лежит рядом с ней.

Мне приходится собрать в кулак всю свою волю, чтобы не лечь рядом с ней и просто полежать в безопасности. Я знаю: нам обоим, чтобы залечить раны и набраться сил, нужна еда.

– Вернусь, как только смогу, – говорю я Хлое, нежно потеревшись о нее носом.

Она, похоже, не слышит меня. Я заставляю себя оставить ее и вхожу в темный коридор, ведущий к камерам. Коридор и лестница узковаты для меня в истинном обличье. Чтобы добраться побыстрее туда, куда мне надо, мне приходится немного съежиться. На верхней площадке лестницы я сильно нажимаю на низкий потолок над головой. Открывается дверь в кладовую, где стоит холодильник. В нем висят на крюках замороженные говяжьи туши.

Конечно, мясо будет жесткое и холодное. Но что делать? Главное, чтобы оно насытило Хлою и меня. Нам сейчас надо поесть. Кто знает, когда Чарльз и Дерек начнут нас искать.

Я беру три говяжьих бока. Так как коридор слишком узок, чтобы пронести все три сразу, два оставляю на полу, а третий волоку жене, по пути откусив кусок и начав жевать.

Она лежит так же, как я ее оставил. Глаза по-прежнему закрыты. Зная, что Чарльз и Дерек могут ворваться в дом в любую минуту, я торопливо возвращаюсь за оставшимся мясом.

Сначала Хлое удается проглотить лишь маленькие кусочки, которые я откусываю и кладу ей в рот. У меня слюнки текут, но сейчас мне не до собственного голода. Сейчас надо накормить Хлою, чтобы она могла залечить свои раны. Я жду, пока она разжует кусок, и тут же подношу к ее рту новый. Надеясь отогреть ее своим телом, ложусь рядом с ней.

– Ешь, Хлоя. Ты должна залечить раны.

– Я хочу спать, – с трудом отвечает она.

– Рано. Ты должна еще поесть.

Она качает головой, но берет у меня мясо.

– Еще! – настаиваю я.

– Я устала.

– Я понимаю. И все-таки ты должна поесть.И я подсовываю ей куски покрупнее. Она разжевывает их и глотает.

– Оно холодное, – жалуется она. – Нельзя ли согреть его?

– Нет. – Я даю ей еще кусок и говорю, маскируя свои мысли. – Наверх нам нельзя. Там

мы можем нарваться на твоего отца или твоего брата.

Хлоя открывает глаза:

– Где они?

Я пожимаю плечами.

– А мы где?

Все еще маскируясь, говорю:

– Мы в потайном коридоре, под домом. Дерек его не нашел. Твои родственники не смогут нас здесь найти. Пока мы здесь, мы в безопасности.

– Мой отец, – говорит она, – Питер, он мог тогда убить нас обоих. Почему он этого не сделал?

– Точно не знаю. Мне кажется, он получает от всего этого удовольствие. Возможно, ему не хочется, чтобы все кончилось так быстро. Он ясно дал мне понять, что хочет, чтобы я спас тебя.

Я даю Хлое еще один кусок мяса. Она моргает, отодвигается от меня и слегка приподнимается:

– Папа хотел, чтобы ты спас меня?

Я киваю:

– Он сказал, что ты уже продемонстрировала свою смелость и нет никакой надобности убивать тебя и нашу дочь.

– Кажется, он не такое чудовище, каким мы его считали. – Хлоя смотрит на меня. – Ой, что же он с тобой сделал! Мой бедный Питер! – Она гладит меня. – Ты всего лишь хотел иметь жену, семью. – Она осматривает мои раны, наклоняется к каждому укусу, к каждой царапине. – Смотри, до чего довела тебя любовь ко мне.

– Смотри, до чего довела тебя любовь ко мне,- как эхо повторяю я и тотчас же отрываю для нее еще кусок мяса.

Она отталкивает его:

– Тебе самому нужно поесть. Ты тоже должен залечить раны.

– Этот кусок – тебе. Я откушу еще.

Хлоя жует мясо, я отрываю себе еще кусок. Мы молча едим, сосредоточившись на заживлении наших ран. Пережевывая и глотая большие куски мяса, я думаю о том, что сказала Хлоя. Чем бы ни кончилась схватка с Чарльзом и Дереком, я никогда не пожалею о том, что выбрал ее, а она выбрала меня.