– Нам нужно в Кингстон.

Я удивленно приподнимаю брови:

– Сейчас?

– «Клейпул и сыновья» – в Кингстоне. К Вирджилу Клейпулу приходит вся корреспонденция от Дерека на имя отца. Тебе не кажется, что нам не помешает знать, о чем пишет Дерек?

– Конечно. – Я смотрю, насколько высоко еще солнце. – Но скоро стемнеет. Какой смысл приезжать туда после закрытия офиса?

Хлоя неуверенно пожимает плечами.

– Кингстон подождет до завтра, – говорю я. – Мы можем остановиться на ночь в Бартлет-Хаусе.

– И что мы там будем делать? – Моя невеста улыбается и кладет мне руку на плечо.

Улыбаюсь в ответ:

– То, чего так хочется нам обоим, Хлоя.

Когда мы подъезжаем к Бартлет-Хаусу, уже сгущаются сумерки. Тени удлиняются. К моей радости, желтый «ленд-ровер», накрытый полотняным чехлом, на месте, там, где я его оставил. Надеюсь, что и маленькая коробочка с запасными ключами от машины все еще там, где ее спрятал Грэнни. Мне прекрасно известно, как опасно разъезжать в джипе, принадлежащем двум пропавшим без вести людям.

– Когда окончательно стемнеет, надо будет избавиться от этой машины, – говорю я Хлое, потом указываю на второй автомобиль: – А завтра поедем на той.

Она кивает. Мы одновременно вылезаем из джипа Дом встречает нас гробовой тишиной. Ни собак, ни лошадей не слышно. Хлоя идет за мной на конюшню.

– Какой-то город призраков, – говорю я, распахивая дверцы в пустые стойла. На полу – ни клочка сена.

Хлоя кладет руку мне на плечо:

– Я же говорила тебе, что Дерек запер дом.

Я киваю:

– Все-таки как-то жутковато.

Вернувшись к «лендроверу», я снимаю с него чехол и нащупываю маленькую коробочку с запасными ключами.

Хлоя с улыбкой говорит:

– Жаль, что ты не спрятал здесь и ключи от дома.

И правда, жаль. Дергаю внешнюю дверь – заперто. Обойдя вокруг дома, мы убеждаемся, что все ставни закрыты, дверь на галерею – тоже.

– Нам не следует оставаться здесь на ночь. Можно переночевать в каком-нибудь отеле на побережье.

Я вспоминаю о тех ночах, которые проспал в камере, в подвале дома Хлои, о своем жалком отдыхе беглеца в пещере и за рулем спрятанного в кустах джипа. Решительно мотнув головой, я говорю -«нет!» и пытаюсь плечом высадить дверь на галерею. Дверь содрогается, но не поддается.

– Сегодня, черт возьми, я хочу спеть в своей собственной постели! – заявляю я и еще раз наваливаюсь плечом на дверь. Она уже немного поддается.

Моя невеста смотрит на меня с интересом. Видно, что все это ее забавляет.

– Было бы гораздо легче поехать в отель, – говорит она.

Бросив на нее сердитый взгляд, я снова вступаю в схватку с дверью и на сей раз выхожу победителем. Гордо улыбнувшись Хлое, приглашаю ее войти.

Свет проникает в, дом только сквозь жалюзи и случайно отогнувшиеся края занавесок. Вся мебель накрыта простынями. Воздух застоявшийся, запах нежилой. Такое впечатление, что дом стоит пустой уже несколько недель. Хлоя морщит нос. Я щелкаю выключателем.

Зажигается свет.

– По крайней мере у нас есть электричество, – говорю я, иду к термостату и включаю кондиционер.

Гудение компрессора нарушает мертвую тишину.

– Электричество – да. Но больше ничего, – сообщает Хлоя из большой комнаты.

Я иду к ней. Музыкальный центр и вообще все оборудование исчезло. Остались, видимо, случайно забытые два компакт-диска и одна видеокассета. Холодильник пуст. Запасов как не бывало.

Хлоя снимает телефонную трубку и протягивает ее мне. Есть гудок.

– Телефон еще не отключили, – сообщает она.

– Прекрасно! – Я беру у нее аппарат и набираю номер концерна «Ла Map» в Майами. Автоответчик голосом Сары сообщает, что офис сейчас закрыт, и называет рабочие часы. Разъединившись, набираю номер сотового Артуро. После двенадцати гудков механический голос просит меня оставить сообщение. Ну что же, отбой.

Когда я пытаюсь позвонить Клаудии Гомес, Хлоя накрывает ладонью аппарат:

– Питер, ведь они все думают, что Дерек – это ты. Ты же знаешь. Чего ты добьешься, позвонив сейчас кому-нибудь из них?

С тяжелым вздохом кладу трубку:

– Я только хотел удостовериться, что с Генри все в порядке.

– Мы все узнаем завтра в Кингстоне, – убеждает Хлоя. Она крепко обнимает меня. – У Дерека

нет никаких причин плохо обращаться с Генри.

Моя спальня такая же голая и пустая, как и весь остальной дом. Не осталось никакой одежды. На кровати лежит только матрас. Хлоя проверяет шкаф для белья и возвращается с пустыми руками.

– Они забрали все, – говорит она. – Придется нам постелить те простыни, которыми накрыта мебель.

Я пожимаю плечами.

– Конечно. – Хлоя подходит ко мне, обнимает меня за шею и улыбается. Ее губы всего в дюйме от моих. – Конечно, можно и без простыней обойтись. – Она нежно целует меня в губы, потом отстраняется: – Мы, кажется, кое-что не успели сделать в ночь нашей свадьбы. – Она стаскивает через голову свой топ, обнажив шоколадного цвета груди

с начинающими твердеть сосками.

Я глубоко вздыхаю и качаю головой. А ведь и правда мы с Хлоей так мало были вместе! Ничего бы мне не хотелось так сильно, как лечь с ней и позабыть обо всех делах и обязанностях. Но есть вещи, которые просто необходимо сделать.

– Нам еще надо избавиться от машины,- говорю я.

– Успеем, – шаловливо улыбается мне Хлоя и, поводя бедрами, вылезает из джинсов. – Сначала кое-что другое…

– И найти чего-нибудь поесть…

Хлоя притворно сердится и топает ножкой:

– Я не голодна!

Она стягивает с себя голубенькие трусики и отбрасывает их в сторону.

– Я не хочу сейчас есть, я хочу кое-чего другого…

Не сводя с меня глаз, она падает навзничь на кровать, раскинув ноги.

– Иди сюда, – зовет она.

Я стою у изножия кровати и пытаюсь совладать со своим телом. Но естество мое восстает. Мне глаз не оторвать от Хлои.

– Нам завтра рано утром выезжать. Мы должны отдохнуть.

Хлоя немного подается вперед, дотягивается до меня ногой, ее ступня гладит меня между ног.

– Успеем, – говорит она и улыбается тому, что чувствует ее нога.

Мы занимаемся любовью, затем избавляемся от джипа, охотимся, едим и снова любим друг друга в нашем настоящем обличье, вернувшись домой, срываем с мебели простыни и устраиваем себе постель.

Элизабет предпочитала проводить ночь в естественном обличье, а я – в человеческом, поэтому мы часто спали порознь. Хлоя доставляет мне невыразимую радость, охотно укладываясь со мной в одну постель. Она прижимается теплой спиной к моей груди и кладет голову мне на руку.

– Надеюсь, ты не возражаешь, – говорит она. – Я привыкла спать в человеческом обличье.

Жар ее тела будит меня в середине ночи. Я пытаюсь чуть-чуть отодвинуться, чтобы остыть. Но Хлоя стонет во сне и только поудобнее устраивает голову у меня на руке. Тогда я сбрасываю с себя простыню. Хлоя еще теснее прижимаются ко мне. Обняв ее, нежно целую сзади в шею. Слышно, как она дышит. Мне нравится, что она так близко. Я снова погружаюсь в сон.

Сон отступает, когда руки Хлои начинают блуждать по моему телу, они гладят меня, ласкают, дразнят, а ее губы покрывают меня поцелуями. Мои глаза прикрыты, я еще не до конца проснулся. Позволяю ее рукам делать со мной все, что им захочется. Губы ее приникают к моим – и я сильно возбуждаюсь. Хлоя перекатывает меня на спину и, оседлав, впускает в себя. Я улыбаюсь этому влажному, теплому удовольствию, тянусь к ней, беру в руки ее груди. Странно, но они кажутся мне полнее и больше Чуть приоткрываю глаза – ровно настолько, чтобы заметить, что первые лучи солнца проникли в комнату. Потом открываю их окончательно и вижу перед собой… белокожую блондинку. Я вскрикиваю и в испуге отдергиваю от нее руки. Блондинка, давясь от смеха, падает на меня ничком. В промежутках между приступами хохота женщина стонет: