Я снова оказалась в женской половине. Приняла очень бодрящий, я бы даже сказала леденящий душ, а потом все дамы начали надо мной колдовать.

Мне красиво расчесали и уложили волосы в небрежные волны. Я-то привыкла к строгой косе. Наложили легкий макияж, а после принесли платье.

Тогда-то меня и кольнуло ощущение, что я ошибаюсь. Что Джон, действительно, неравнодушен ко мне.

Понятия не имею, как в его закрома попали шубы и прочие одеяния, но это кружево, расшитое стеклярусом, жемчугом, со складчатым лифом и лямками из бусин я боялась одевать.

— Не сейчас, — остановила всех наседок, — я же его порву.

— И то верно, — согласилась Мэри, наблюдавшая за моими сборами. — Возьми тогда Регину и детишек, раз уж пообещала им занятия.

Нас отправили подальше, а сами занялись украшением общего зала, готовкой и прочими приготовлениями. Я была бы рада им помочь, но меня в расчет не брали. Зато я сняла со всех обязанность присматривать за детьми.

Первым делом я заново со всеми знакомилась. Малышни было немного. Кто-то знал меня, а кто-то не обладал хорошей памятью. Для пятилеток и год равен веку.

— Ты сегодня невеста? — вздохнула одна из девочек, потянувшаяся ко мне.

В их глазах я была равна настоящей принцессе. Нарядной, красивой, богато одетой. Мне лишь короны не хватало, при ее наличии они бы и в мою голую кровь поверили.

— Да, невеста, — взяла ее к себе на коленки.

— А папа говорит, — подал голос один из мальчишек, — что ты натуральная ведьма и затуманила разум нашему главарю, — по-простецки выдал мне одного из бандитов.

— Роби, — нахмурилась Регина.

— Ничего, — остановила ее, — а что он еще говорит? — продолжила расспрашивать мальчика.

— Что все ведьмы и аптекари лжецы. Вы наживаетесь на обычных людях, хотя ничего значимого из себя не представляете, — бурчал маленький, обиженный медвежонок.

— Роби, это неправда, — завертела я головой. — Почему твой отец так решил? Я могу объяснить, но не хочу спорить с ним. Может, его когда-то обманули?

— Обманули, да, — засопел мальчишка. — Он обращался к магистру Ландорфу, отдал ему все наши деньги, но мама все равно умерла.

В его поведении, в жестах, в интонации сквозила такая безудержная боль. Нельзя детям терять матерей, какими бы храбрыми они ни были, они очень тяжело переживают потерю.

Я и без его подтверждения осознавала, что ребенок выдает мне тайну, важную информацию, но услышав имя магистра окончательно удостоверилась.

Но самое отвратительное было не это. Роби бесхитростно вещал дальше, давая мне понять, что его родитель был один из тех, кто обокрал магистра. А если тот мужчина обокрал, значит, имел отношение к убийству.

Райан ведь не будет смотреть, что у ребенка остался всего один отец. Инквизитор недолго мучился угрызениями совести, выполняя то или иное задание. Ищейка действовал в интересах короны.

Я знала отца Роби, мы были примерно одного возраста и когда-то дружили. Суровый мужчина не подходил ко мне, не проявлял приветливость или дружелюбие, потому что посчитал мой уход предательством, отчасти злые слова про ведьм были порождены по моей вине.

Регина словно почувствовала мою грусть. Положила свою руку на плечо.

— Валери, не бери в голову. Ты ни в чем не виновата. Будь я образованнее, храбрее, я бы тоже ушла отсюда.

Она с тоской огляделась по сторонам.

Подхватив, я сжала ее ладонь и развернулась.

— А если я захочу уйти, ты бы пошла со мной? — спрашивала искренне.

Даже настойчиво, почти намекала, что есть другой выход.

— Пф, — фыркнула красавица, — кто тебя отпустит?

— Я и раньше думала, что это невозможно, но ушла же, — пожала плечами. — Джон не Оуэн. Он добрее, справедливее...

— И ненавидит твоего жениха. Эх, Валери, — потрепала меня девушка, — ты все равно осталась бесконечной простушкой. Но если хочешь узнать мой ответ, то да, я бы пошла за тобой. Мне жуть как надоели наши мрачные стены. Я хочу света и свежего воздуха.

Улыбнувшись, я начала свое занятие. Дети, между прочим, отлично усваивали урок. Все хотели научиться читать и писать, потому что бродяги мало занимались юным поколением. Ни у кого не было на них времени.

Они переиграли во все игры, деревянные игрушки вызывали у молодежи отвращение, зато к книгам у них не было никаких препятствий.

Давно, когда я только пришла в банду, Оуэн уже собирал библиотеку. Он полагал, что образованный бандит лучше, чем три необразованных. Старик поощрял тягу к знаниям, буквально заставлял всех учиться. Джон был менее настойчивым, но не препятствовал. Если в добыче попадались книги, то их не продавали, не несли к скупщикам. Их старательно расставляли на грубо сколоченных полках.

Естественно, детишкам было любопытно.

Они все старались, а я наградила малышню за их стремление. Прочитала известную всем жителям Монружа сказку про Красавицу и Чудовище.

Может, прочитала бы и вторую, но за мной пришли. Мэри всучила мне платье.

— Пора, Ри, — хрипло позвала меня старушка. — Мужчины уже в коридорах. Не будем их задерживать.

На негнущихся ногах я последовала вслед за Мэри.

Может, и хотела бы отдалить момент обмана, но, тяни я дольше, вызвала бы вопросы.

Переоделась, надушилась, а потом пошла с другими женщинами в главный зал.

Ох, как же красиво его украсили, достали гирлянды, вывесили огни. На основной стол положили цветы, чашу для жертвоприношений, серебряные кубки. Свечей зажгли намного больше, чем требовалось.

Вся нарядились в пух и прах, хотя, конечно, им было далеко до богатых, зажиточных горожан. Вместо глиняной посуды поставили тарелки и бокалы из стекла. На моей памяти никогда такого не было.

Я преисполнилась благодарностью, восхищенно взирала на убранство, но под ложечкой засосало. В меду не обошлось без ложки дегтя.

По обычаям бродяг, да и в Монруже тоже невеста являлась на свою свадьбу последней. Проходила мимо рядов гостей, кланялась и улыбалась, а потом встречалась с женихом. В моем случае все было несколько иначе.

Жениха и в помине не было. Я выглядела как бедная родственница, ожидающая позволения. Красиво одетая, накрашенная, причесанная, но одна.

— Не волнуйся, — шепнула мне на ухо Регина. — Разведчики донесли, что Джон возвращается.

— А что конкретно они сказали? — я срывала с ногтей заусенцы, нервничая и раздражаясь.

Эта свадьба — сплошной фарс. Сами боги ей противятся, раз мой суженый не успел дойти до алтаря, прежде чем я его достигла.

— Что Джон скоро будет, — брякнула девушка.

— Джон да, — я нервно закивала, — а про Райана? Хоть что-то было про Райана?

Регина отрицательно покачала головой.

Естественно, никто не будет докладывать про какого-то нового бандита, всех интересовал лишь главарь, но я по какой-то неведомой причине впала в настоящую истерику.

Нет, на людях я оставалась адекватной. А что? Просто стояла, бледнела и смущалась из-за обращенных на меня взглядов, но внутри бушевало пламя. Я мечтала поскорее уйти и расплакаться, а лучше прибить кого-нибудь. Того же ищейку, например.

Наконец, к тому моменту, когда я всех прокляла и уже намеревалась уйти, пусть и с позором, в дверях застыл мой друг. Не инквизитор, к кому были направлены все мысли, а Джон.

Я поискала глазами второго мужчину, но за широкой спиной попробуй хоть что-то разгляди.

Джон с места не двигался. Застыл. Отблески от огня ложились причудливыми тенями на его лице. По-моему, он мной восторгался (?). И одновременно ненавидел.

Стоял, подпираемый другими любопытными. Хмурился. Сжимал кулаки, и я рассмотрела каждую побелевшую костяшку пальцев. Он был печален, расстроен. На кожаной куртке остались следы крови.

Все вокруг замолчали, ожидая, что же объявит их главный. А он совсем не торопился.

— Все прошло хорошо, — объявил Джон в этой гнетущей тишине. — Этих денег хватит, чтобы три-четыре года жить в праздности...

Толпа неистово возликовала. Каждый, сидящий здесь, мечтал о богатстве. Каждый желал лучшей доли, но вряд ли бы ушел из банды.