Пришлось возвращаться в танцевальный зал по лестнице у туалета. Впереди меня, отчетливо похрустывая артритными коленками, поднималась престарелая Мальвина.

Музыканты при моем появлении дружно грянули гопак, за ним последовала бессмертная «Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела». Количество танцующих увеличилось. Черти и ведьмы отплясывали так азартно, что старый дом ходил ходуном. А уж когда грянули из репертуара Верки Сердючки, в зале стало тесно. И жарко стало, несмотря на отключенное отопление. Потом, по просьбе одного из Дракул, исполнили венгерский танец. А другой Дракула, предварительно запасшийся альпинистским снаряжением, лазил по стене и по потолку. Мальвина, которая не могла танцевать в силу возраста, разливала «кровь» из бутылок и предлагала попробовать бланманже из блюда со слизью. А один из чертей ловко жонглировал пончиками. Несколько Бабок-Ёжек исполняли частушки, постепенно становившиеся все более откровенными. Наконец, я увидела Пузатого Пацюка, мелькнувшего в дверном проеме у буфета. Его сопровождал черт. Ну, все в порядке. Вера и Надежда нашли друг друга, можно спокойно отдыхать. И я протянула стакан за новой порцией «консервированной крови». Кровь, то есть сухое красное вино было отличным, в меру кислым и терпким. Публика уже веселилась вовсю. Толстенький дяденька в костюме Кащея Бессмертного подхватил частушки. Он оказался обладателем хорошо поставленного баритона. Все заслушались, даже оркестр. Потом он посовещался с оркестром и исполнил «У леса на опушке жила зима в избушке» и еще несколько заводных песен. Дракула под потолком начал взрывать хлопушки. Ведьмы и черти визжали, оркестр наяривал «Пойду я на болото, наемся червячкив». Пузатый Пацюк мелькнул в дверном проеме, ведущем на лестницу. Показалось, что он призывно помахал рукой. Но пробираться к лестнице сквозь толпу визжащей нечисти не хотелось. В конце концов, Верка там не одна, с ней Надежда. Не думаю, что бы девочки заскучали.

Когда публика утомилась от частушек и танцев, объявили конкурсы. Оркестр убавил громкость, в центр зала вышли ведущие – ведьма в высоком черном колпаке и один из Дракул. Народ уже порядком разогрелся, и конкурсы пошли на «Ура». Несмотря на опасность повредить грим, нашлись даже желающие вылавливать зубами яблоки из тазика с водой. А уж от парочек, желающих раздавить телами раскрашенные под тыквы воздушные шарики, вообще отбоя не было. Для проведения конкурсов притащили большую лампу, провода от которой тянулись через приоткрытое окно на улицу. Я активно болела за Верку, когда она в паре с Кощеем Бессмертным пыталась раздавить телом воздушный шарик. Шарик они не раздавили, но овацию сорвали. Костюмом я осталась довольна. Веркины формы, упакованные под бронежилет, создавали нужную шарообразную конфигурацию, шаровары были такого размера, что при ходьбе, как и положено, ног видно не было.

Праздник, похоже, удался.

– Пожар!!! – истошный вопль перекрыл голоса ведущих.

С лестницы, ведущей к туалету, повалил густой дым. Паника началась моментально. Орущая на разные голоса толпа ломанулась в сторону буфета. Столы, конечно, опрокинули. Глаза покатились под ноги, змеи и пауки последовали за ними. Хуже всего была слизь. Пол из-за нее сделался еще и скользким. Между тем густой дым заволок помещение. Спотыкаясь, скользя и кашляя, толпа нечисти стремилась просочиться по узкой лестнице. Хорошо еще, что свечи и керосинки, несмотря на панику, затушили. Кто-то, опасно высунувшись в окно, кричал в темноту, что бы выключили генератор.

На улице было даже светлее, чем в помещении. На небе во всей красе сияла полная Луна. Я немного огляделась и направилась к Верке.

– Ты как? – немного отдышавшись, спросила я.

– Нормально, – ответила Верка неожиданным басом. – Я вообще на крыльце воздухом дышал. А там никого не покалечили?

– Не знаю, там темно. Что у тебя с голосом? Дыма наглоталась?

– Да нет же, я на крыльце воздухом дышал.

– Вы кто? – в ужасе заорала я. – Вы не Вера?

– Кто? Какая Вера? – так же басом спросил Пузатый Пацюк.

Я уже и сама видела, что никакая он не Вера. И шаровары были другого цвета, и вышитой украинской рубашки в Веркином костюме не было. Я в панике огляделась вокруг. Больше никого похожего на мою подругу видно не было. Из дверей уже никто не выбегал. Все толпились перед входом и непрерывно галдели.

– Она там! – я рванулась обратно к входной двери.

– Куда вы? Стойте! Сейчас будут пожарные! – толстяк бросился за мной.

Мы влетели в задымленный и тёмный коридор. Генератор все-таки отключили.

– Вера! Вера! – я ощупью пробралась к лестнице.

– Девушка! Идите сюда! – это пробасил незнакомый Пацюк с другого конца коридора.

В руках у него был огнетушитель. Где он его ухватил?

– Держимся вместе! – скомандовал он и посветил вокруг сотовым телефоном.

Видимость была плохая.

– Проверим курилку и туалет! Не отставайте! – толстяк рванул на себе рубашку, прикрыл ей рот и нос. – Закрепите!

Я завязала у него на затылке лоскуты рубахи и приложила к своему лицу шаль. Пацюк поливал пеной коридор впереди себя. Мы осмотрели курилку.

Верку мы обнаружили в туалете. Дверь оказалась запертой, и Пацюк высадил ее могучим плечом. Дверь повисла на одной петле. Вера лежала на полу. Мы подхватили ее под руки и поволокли к выходу. Ох, и тяжела была наша Вера! Мы с трудом вытащили ее в коридор. Дальнейшее помнилось с трудом. Когда я уже почти смирилась с тем, что навсегда останусь вместе с Верой в этом коридоре, чьи-то руки подхватили и понесли меня, потом кто-то пытался, чертыхаясь, вырвать Верку из моих рук, поливал водой и совал под нос нашатырь.

– Раиска! Да очнись ты, наконец! – окончательно я пришла в себя оттого, что муж тряс меня за плечи.

– Вадим? Ты здесь откуда?

– Наши позвонили. Я Олега предупредил, что ты на вечеринке в этом дурдоме. Это же надо было придумать: свечи и керосинки! Ребята дежурили в полной боевой готовности. Кстати, и огнетушителей подвезли. А мужик этот молодец, профессионально действовал.

Я помотала головой. Было впечатление, что череп заполнен дымом.

– Как Верка?

– Хуже, чем ты, но жить будет. Поехали домой.

– А Верка?

– Ее уже в больницу отправили.

– А тут холодно, – я поежилась.

– Так осень на дворе. Давай, собирайся. Кстати, вещи из гардероба выдают. Ты там что-нибудь оставляла?

– Нет, у нас все в машине.

На следующий день у меня жутко болела голова. Но семья безжалостно требовала подробного отчета о празднике.

– Обойдетесь, – огрызнулась я.

Жаль, что день выходной и детей нельзя отправить в школу.

– Идите, уроки делайте.

– Успеем. Так тетя Вера получила первое место или нет?

– Она попала в больницу, потому что подавилась пельменями или просто объелась?

– А кто устроил пожар?

– А пельмени она все съела?

Нет, видно не уймутся по-хорошему!

– Спросите у отца, он тоже там был.

– Да он разве что-нибудь интересное расскажет! Только пробубнил, что с огнем нельзя баловаться.

– И еще сказал, что сегодня поедем за город, будем учиться пользоваться огнетушителем.

– Все правильно. Нельзя баловаться с огнем. А если бы один дяденька не умел пользоваться огнетушителем, тетя Вера могла сгореть.

– Ого! Ты должна рассказать нам все!

– Ну, мам!

Дети продолжали канючить.

– Отвяжитесь, имейте совесть! У меня так болит голова!

– Значит, хорошо погуляли, – солидно сказал Ярослав. – Тебе надо подышать свежим воздухом. Поедешь с нами осваивать огнетушитель?

– Нет, я поеду в больницу, проведать тетю Веру.

– Можно, мы с тобой?

– Может, хоть она что-нибудь расскажет?

– В какой она больнице?

В какой больнице? Откуда я знаю, в какой? От детей я укрылась в спальне. Попробовала позвонить Надежде. Конечно, абонент недоступен. Перспектива обзванивать все больницы в городе меня совсем не радовала. Набрала Люську, что бы пожаловаться ей на жизнь.