Мое тело вспыхнуло, внезапно вспомнив, чем именно мы с Баэлем занимались до того, как я появилась в этой комнате. Теодор был там, в моей комнате, наблюдая за нами все это время. Он наблюдал, как я жестко и быстро скакала на члене Баэля, ни разу не оторвав от него взгляда.

— Как я должна сделать такой выбор? — В моем сознании промелькнули мгновенные кадры моей жизни: улыбка бабушки Энн, ее готовка, ее смех и теплые объятия. Память о моем отце и старые, пыльные фотографии, которые я хранила в ящике прикроватной тумбочки. Но теперь это были далекие воспоминания. В этот момент все казалось таким сюрреалистичным.

Мне пришло в голову, что нигде в этих воспоминаниях у меня не было ни малейшего желания вернуться к мужчине в том зеркале. Мужчина, который думал, что может избавиться от меня, как от ненужного хлама. Мужчина, который вложил в меня драгоценное дитя только для того, чтобы обвинить меня, когда мы потеряли его.

Какой был выбор? Бессмертие или страдание? Я могла бы почувствовать себя здесь как дома, не так ли? С Элли, Лафайетом, Баэлем, Теодором и всеми обитателями этого карнавала, с которыми мне еще предстояло познакомиться. Было ли это настолько неправильно, что часть меня жаждала этого?

— Сколько у меня времени на принятие решения? — Я спросила снова. — Перестань танцевать вокруг да около. Я уже устала от загадок и полуправды.

Легкая улыбка растянулась на губах Баэля, и в его глазах засияло что-то похожее на надежду.

— Столько, сколько тебе нужно, чтобы быть уверенной в своем решении. Дни, недели, месяцы — неважно. Но Тео прав. Это место изменит тебя. Лучше принять решение, пока твоя смерть свежа. Я не хочу давить на тебя.

Я закатила глаза, весело фыркнув.

— Конечно, нет. — Я точно знала, что он действительно пытался повлиять на меня. Будь то из-за его впечатляющих навыков в постели, которые я была бы не прочь попробовать снова в ближайшее время, или из-за его красивых слов и обещаний. У Баэля был красноречивый язык, которого мне нужно было остерегаться.

Его ухмылка стала еще шире, когда он приложил руку к груди в притворном возмущении.

— Я бы никогда… Это противоречит моему кодексу чести. — Теодор издал звук, подозрительно похожий на недоверие, но мудро промолчал и позволил мне продолжать принимать решение.

Что вообще осталось бы мне, если бы я решила вернуться? Одиночество? Боль? Сожаление? Мое горло сжалось от эмоций, когда стало ясно одно: я еще не была готова выбирать.

— Мне, блядь, нужно вздремнуть, — внезапно сказала я, отводя взгляд от зеркала. Я больше не хотела смотреть на это тело. Я не хотела видеть свое лицо с посиневшими губами и всю эту лужу крови на моем белом платье. — Дневной сон всегда помогает прояснить голову. Это как смерть, только временная. — Абсурдность этого заявления поразила меня в ту же секунду, как слова слетели с моих губ, и я рассмеялась. Звук был слегка истеричным, поэтому я закрыла рот, щелкнув зубами.

— Как пожелаешь, грустная девочка, — музыкально произнес Баэль. Мое маленькое прозвище заставило меня улыбнуться, несмотря на смятение, бушевавшее глубоко внутри меня. Он даже не дал мне секунды собраться с силами, прежде чем его пальцы обхватили мое предплечье, и волна гудящей энергии окружила нас.

Мы исчезли в мгновение ока.

Стены моего фургона начали смыкаться вокруг меня, но я почему-то не могла заставить себя уйти. Чем больше времени я проводила, глядя на них, тем больше мне казалось, что, возможно, они дали бы какие-то ответы, если бы только я могла посидеть там достаточно долго.

Мы с Баэлем появились в моей комнате через несколько секунд после того, как сказала ему, что мне нужно вздремнуть. С обжигающим поцелуем, который, как мне хотелось, длился бы намного дольше, он исчез, не сказав ни слова, оставив меня наедине с моими собственными мыслями.

Прежде чем лечь спать, я зажгла несколько свечей, стоявших на маленьких полочках, украшавших деревянные панели фургона. Мой был и близко не такого размера, как у Элли, но он был уютным и уединенным.

Теперь, когда я проспала несколько часов и еще несколько посидела неподвижно, свечи догорали, в комнате пахло лавандой и дымом, а снаружи доносилась карнавальная музыка. Я чувствовала себя разбитой и вялой, и с каждой минутой становилось все хуже. Невозможно было определить время, и это сбивало с толку.

Если то, что сказал Теодор, было правдой, то время здесь ничего не значило. В реальном мире прошло всего несколько секунд. Мое тело — мое настоящее тело, лежало, подвешенное во времени, истекая кровью и ожидая смерти, в то время как моя душа была поймана в ловушку этого сумасшедшего карнавала нежити.

Баэль сказал, что мне нужно было сделать выбор, но был ли вообще реальный выбор? Оставалось либо позволить своему телу умереть и смотреть, как эти зеркала решают за меня мою судьбу, либо я могла согласиться прожить эту половину жизни здесь…вечно. Жить было не вариант. Я никогда больше не хотела так жить.

Я оглядела фургон, оценивая все, что находилось в маленькой комнате. Смогу ли я действительно сделать это своим домом? Смогу ли я согласиться жить здесь вечно? Меня напугало то, что мой немедленный ответ был утвердительным.

По правде говоря, Теодор и Баэль напугали меня до чертиков, и я все еще не была уверена, что ни у кого из них в глубине души были лучшие намерения насчёт меня. Было что-то в том, как Баэль давил на меня, что заставило меня почувствовать, что мое решение значило для него больше, чем должно было. Полагаю, я могла бы списать это на тот факт, что у нас был умопомрачительный секс…

Мои пальцы вцепились в смятое шелковое постельное белье, когда образы его татуированной кожи и проколотого члена заполнили мой разум. Все мое тело, было ли это реальным или просто волшебным, начало покалывать, как будто он все еще прикасался ко мне. Я бы не стала лгать и говорить, что сожалею о том, что мы сделали. Я ни о чем не жалела, потому что переспать с ним было единственной вещью за очень долгое время, над которой у меня было какое-то подобие контроля, и я не могла пожалеть об этом.

Но каков был его мотив? Могла ли я позволить себе поверить, что он действительно хотел меня? Или все это было частью какого-то больного и извращенного плана, направленного на то, чтобы заставить меня остаться здесь? Гнев вспыхнул во мне, как горящее пламя, закипая до тех пор, пока я не поняла, что сжимаю простыню так крепко, что она могла бы порваться, если бы я не отпустила ее. Мысль о том, что Баэль воспользовался мной таким образом, заставила меня увидеть красную дымку.

Но ведь был еще и Теодор. Там, в цирковом шатре, когда для нас играла романтическая музыка, и запах сигарного дыма пропитывал воздух, пока мы смеялись и пили, был момент, когда я заглянула в его потусторонние глаза и почувствовала искру чего-то подлинного. Я была в ужасе от него, особенно теперь, когда знала, кто он на самом деле, но мне также было любопытно. Может быть, немного чересчур чертовски любопытно.

Но я уже была мертва, верно? Мое тело было почти обескровлено, и я точно знала, что у меня не было реального способа вернуться к жизни в реальном мире, так что же я действительно теряла, если решала начать играть в их маленькую игру?

Мои размышления были прерваны, когда что-то приземлилось мне на колени. Что-то шелковистое и пушистое, громко мурлыкавшее, когда терлось об меня.

Я усмехнулась, протянув руку и погладив маленькое личико Лафайета.

— Откуда, черт возьми, ты взялся? — Он просто мяукнул в ответ, его мерцающие льдисто-голубые глаза занимали все его лицо. — Я думаю, это тоже секрет, да? — По-видимому, один из многих. Я почесала его мягкий подбородок, и он, прищурившись, посмотрел на меня. — Ты бы сказал мне, если бы Теодор послал тебя сюда просто шпионить за мной, верно?

Глаза Лафайета широко распахнулись, и он отдернул голову назад от моего прикосновения. Он негромко заворчал и взмахнул хвостом, прежде чем отвернуться от меня. Я просто моргнула, глядя на маленького черного кота.