Пенн Кэссиди

Карусель душ

Карнавал костей — 2

— Все это время я была мертва, — сказала я, глядя в зеркало на другую версию себя, лежащую на моей кровати. В оболочке тела, залитого кровью, не осталось жизни.

Я моргнула, ожидая почувствовать, как по моим щекам струятся слезы, но почему-то мои глаза были абсолютно сухими.

— Я… я бы увидела… — сказала я, остановившись на полуслове и уставившись на свое новое платье. Оно было чистым и красивым. Нигде ни капли крови.

В ту ночь, когда я очнулась от того сна без сновидений, там была кровь. Ее было много, и она было повсюду, но я не думала исследовать достаточно. Я была так поглощена поисками Остина, что сбежала из нашей квартиры, прежде чем смогла получить ответы. Теперь все это обретало смысл, и я почувствовала тошноту.

— Кровь? — Баэль закончил за меня. Я напряглась, вспомнив, что я не единственная в комнате, смотрящаяся в это чертово зеркало. Уставившись на свой труп. — Иногда наш разум защищает нас от того, что мы не готовы увидеть, — сказал он. — Если ты вспоминаешь, это означает, что ты готова встретиться лицом к лицу с тем, что с тобой произошло. Это случается с большинством из нас, когда мы впервые прибываем сюда. Это просто естественная часть умирания.

Мой взгляд задержался на его темно-синих глазах, когда он провел пальцем по моей шее и по мягкости губ. От его прикосновения по мне пробежала приятная дрожь. Его голос смягчился.

— Ты готова услышать правду, моя любовь?

Мой взгляд переместился на зеркало, где раньше был весь мой мир. Теперь оно было пустым и холодным. Баэль обошел меня так, чтобы ничто не стояло между мной и зеркалом.

Мой разум лихорадочно работал, когда я задавала себе тот же вопрос. Действительно ли я хотела знать правду? Была ли я готова встретиться с ней лицом к лицу? Я чувствовала, как это нависает надо мной, ответ был настолько очевиден, что отметал любые сомнения. Конечно, я была готова к этому. Я уже знала правду. Я могла видеть это написанным передо мной, и это что-то всколыхнуло в моей памяти.

Остин зашел слишком далеко. Мне следовало знать лучше, чем думать, что он просто сыплет пустыми угрозами каждый раз, когда я давлю на него. Повсюду вокруг себя я видела напоминание о своей ошибке — стены и мебель в моей комнате были забрызганы красной кровью после драки, которую я, вероятно, затеяла до того, как Остин одолел меня.

С мучительной ясностью я вспомнила ту ночь. Возник спор — что-то насчет того, что он вернулся домой раньше, чем ожидалось, и через несколько мгновений он обострился до уровня, который я никогда не считала возможным. Ярость взяла верх, и тогда все было кончено.

Я посмотрела налево и увидела Теодора, его силуэт освещался мерцающими фиолетовыми огнями веве, окружавших зеркало. Выражение его лица было непроницаемым, но я почувствовала в нем что-то, что заставило меня задуматься… Сколько раз он видел, как разыгрывается та же дилемма? Казалось, прошла вечность с тех пор, как я впервые прибыла сюда, и все же так много оставалось окутанным тайной. Передо мной был путь, ведущий к безопасности, но что произойдет, если я выберу альтернативу? Что, если бы я решила быть эгоисткой?

Какая-то очень реальная часть меня хотела остаться здесь с Баэлем и Теодором. Я подружилась с Элли и Тони, и они были для меня лучшими друзьями, чем все те люди, которые бросили меня, когда моя жизнь стала для них слишком тяжелой.

Все мое тело затрепетало от предвкушения, когда руки Баэля задержались на моих плечах, его дыхание прерывистым выдохом коснулось моего затылка, как будто он тоже нервничал. Это было так, как будто он сдерживал так много вещей, которые хотел мне сказать. Я сделала рассчитанный шаг в сторону от него, и внезапное отсутствие его прикосновения зажгло что-то внутри меня — что-то дикое, но всепоглощающее. Это была тоска.

— Мне нужно время подумать, — сказала я дрожащим голосом, в отчаянии запустив пальцы в волосы. — Сколько у меня времени?

Пауза Теодора показалась мне вечностью, мое сердце замирало с каждой секундой. Его лицо оставалось стоическим и решительным, его ониксовые глаза отражали странный фиолетовый оттенок зеркал дома смеха, как два твердых мрамора, вставленных в обсидиан. Под поверхностью его темной кожи скрывался красивый череп, казалось, излучавший сверхъестественное свечение, которое только делало его еще более поразительным.

— Время быстротечно, Мория, но прямо сейчас оно течет медленно, ожидая, когда ты примешь свое решение. Здесь будут проходить дни, в то время как в мире бодрствования пролетают лишь секунды. С каждым мгновением ожидания часть твоей жизни исчезает. Тебе придется сделать свой выбор в ближайшее время, пока не стало слишком поздно доверять собственному суждению. Но что бы ты ни решила, я хочу, чтобы ты помнила: я собственник. — Его полные губы скривились в усмешке. — Если ты решишь отвергнуть меня, я буду ждать здесь, наблюдая, пока ты неизбежно не будешь умолять меня впустить тебя обратно.

Он подходил все ближе и ближе, пока не навис надо мной, сильный, устрашающий и все еще такой красивый, что я не могла не оценить каждую потустороннюю черту.

— Что выберешь, грустная девочка? — Спросил Баэль, в его глазах плясало предвкушение.

Я покачала головой, отворачиваясь от зеркала, моя грудь поднималась и опускалась все быстрее и быстрее с каждым затрудненным вдохом. Когда я оглянулась через плечо, образ снова переместился на Остина, покрытого с головы до ног кровью, сжимающего в руках нож. Его движения были мучительно медленными.

— Ты могла бы стать могущественной, — сказал Баэль, отвлекая мое внимание от человека, который решил отнять у меня жизнь. Они с Теодором подошли ближе, поймав меня в ловушку, когда я попятилась. Я на мгновение задумалась, что произойдет, если я споткнусь и провалюсь. — Ты знаешь, что не можешь оставаться в таком состоянии вечно. Почему бы не воспользоваться этой возможностью? Останься и будь той, кем этот ублюдок говорил тебе не быть.

Мой разум отчаянно пытался осознать всю тяжесть того, о чем меня просили. Мысль о том, что я останусь в этом месте на вечность, запертая среди посетителей карнавала нежити, наполнила меня чем-то не совсем похожим на ужас сам по себе, но близким к нему. Но в то же время было что-то заманчивое в мысли остаться здесь — чувство свободы от реальности, которого я никогда раньше не испытывала.

Пока я обдумывала свои варианты, Баэль протянул руку, его пальцы коснулись моих.

— Бояться — это естественно. На самом деле, я бы поощрял это, — прошептал он, его глаза потемнели, пока зрачки не расширились, закрыв синеву. Под ними залегли пурпурные тени, из-за которых его лицо казалось поразительным и суровым, но от этого не менее красивым. — Внутри этого тела осталась искра жизни, и если ты решишь зажечь ее, ты не сможешь ее уничтожить. Какое бы решение ты ни приняла, оно будет окончательным.

От его нежных ласк по мне прокатилась волна удовольствия. Он был как наркотик, даже для этого тела, которое не было полностью живым. Я была не более чем душой, и все же каждое прикосновение заставляло меня чувствовать жар и трепетать от предвкушения. Я медленно закрыла глаза, наслаждаясь каждой секундой его прикосновения, прежде чем открыть их, чтобы встретиться взглядами с обоими мужчинами.

Теодор задумчиво наблюдал за нами, его взгляд остановился на том месте, где пальцы Баэля ласкали меня. В его глазах был не гнев, а скорее любопытство и возбуждение.