Я провела ладонями по его широким плечам, позволяя пальцам проникнуть под расстегнутую рубашку, которую он носил. Его обнаженная грудь была выставлена на всеобщее обозрение, смуглая кожа светилась в теплом свете. Я была прижата к стене его бедрами, и я не могла удержаться, чтобы не вжаться в его твердость, прижимающуюся ко мне. Это было так чертовски приятно. Мои глаза уже закатывались, а мы даже ничего не сделали.

Я растворилась в его поцелуе, когда почувствовала, как его рука скользнула между нами. Я ахнула, когда он обхватил мою обнаженную киску. На мне не было нижнего белья, и внезапно я была благодарна за это. Мои стоны были единственным звуком в тихой комнате, если не считать отдаленного гула карнавальной музыки, доносящегося из залов «Дома веселья». Теодор ритмично надавливал тыльной стороной ладони на мой клитор, вызывая судорожные вздохи с моих губ.

Мне нужно было больше, но я не знала, как попросить об этом. Это был не просто мужчина. Это был Мет Калфу. Он был бессмертным духом перекрестка с огромной силой, мудростью и тьмой внутри. Я чувствовала, как эта сила пульсирует под его кожей, кончики моих пальцев вибрировали.

— Скажи мне, что тебе нужно, и я с радостью дам тебе это, — прошептал он мне в губы. Его ладонь не переставала ласкать меня. Я была почти в исступлении, мои бедра неистово толкались в него.

— Мне нужно кончить, — захныкала я. Я чувствовала, как во мне нарастает эйфория, желающая вырваться на свободу. — Пожалуйста…

Его гортанный смех заставил меня задрожать от удовольствия.

— Думаю, мне нравится, когда ты умоляешь, милая Мори. — Он убрал ладонь от моей мокрой киски, и мне захотелось закричать и умолять его не останавливаться. Мои глаза распахнулись и встретились с его. Он злобно ухмылялся, и от этого у меня внутри творилось всякое. — Попроси еще немного, для меня.

— Пожалуйста… — Я выдохнула без колебаний. — Тео, пожалуйста… — Его темные глаза заблестели, а улыбка стала шире, когда прозвучало имя. Неужели я теперь даю богу прозвища?

Его рука снова опустилась ниже, но на этот раз его пальцы скользнули по моим губам, покрываясь моей влагой. Он носил несколько толстых колец, и прохлада металла заставила меня дернуть бедрами. Через несколько секунд два пальца были внутри меня. Я застонала, закрыв глаза, и уткнулась лбом в плечо Тео. Его пальцы двигались туда-сюда, тыльная сторона его ладони снова коснулась моего клитора.

— Ты думала, что сможешь подразнить меня, трахая Баэля, — сказал он, уткнувшись в оболочку моего тела. Я замерла, но его пальцы не переставали двигаться. Он продолжал двигаться в том же темпе, ни на секунду не сбавляя темп. — Ты смотрела мне в глаза, пока его член был глубоко внутри тебя. Скажи мне, ты представляла, каково это — быть с нами обоими?

Мысленный образ этого сценария был почти невыносим. Я прокручивала ту ночь в своей голове снова и снова, и я даже не могла солгать. Я представляла себе, каково это — иметь их обоих. Две пары рук, два языка и два члена.

— Тебе понравилось то, что ты увидел? — Я поймала себя на том, что спрашиваю между тяжелыми, прерывистыми вдохами.

Его ответное рычание, когда его пальцы ускорились, вызвало озорную улыбку на моих губах.

— Ни одна женщина не испытывала меня так, как ты. Это приводит в бешенство, но почему-то я ловлю себя на том, что жажду большего.

Я вцепилась в его плечи, пока двигалась верхом на его пальцах, теперь постанывая, извиваясь и трахаясь. Мне нужно было гораздо больше. Я жаждала этого, как гребаного наркотика. Забвение было так близко, что я мог ощутить его вкус.

— Я эгоистичный бог, но я также щедр, — сказал он. — Наблюдая за тобой с моим самым старым, самым надежным другом, я только сильнее захотел тебя. Я хочу слышать, как ты кричишь, пока мы глубоко внутри тебя. Я жажду ощутить вкус твоей сладкой киски, сочащейся от твоей потребности в нас.

— О черт… — Я снова крепко зажмурилась, когда волны интенсивного удовольствия прокатились по мне. Его слова были дразнящими, и картина, которую они нарисовали, была похожа на какую-то мрачную, извращенную фантазию, воплотившуюся в жизнь.

— Со временем, милая Мори. Со временем я трахну тебя. Ты будешь извиваться на моем члене до тех пор, пока не почувствуешь меня в глубинах своей гребаной души.

Я жестко кончила на его пальцы, его ладонь покрылась влагой, когда мои бедра задрожали вокруг его талии. Давление было таким сильным, что я едва могла держаться за него. Его пальцы продолжали двигаться, входя в меня и выходя из меня, его ладонь терлась о мой пульсирующий клитор, пока я приближалась к своему оргазму.

Он шептал мне на ухо слова на гаитянском креольском, которые я понимала лишь наполовину. Они были музыкальными и ритмичными, вызывая стоны и вздохи, когда он замедлял свои движения. Его пальцы вышли из меня, нежно потирая взад-вперед мои увлажненные губы, распространяя влагу по моему чувствительному клитору, пока мои бедра не затряслись от всепоглощающих ощущений.

Это было слишком, и все же я хотела большего. Я рухнула на его грудь, когда последние капли моего оргазма прокатились по мне, содрогаясь от удовольствия, когда он прижал меня к себе, шепча сладкие обещания мне на ухо. Мысль о том, что я могла бы испытывать это чувство вечно, если бы осталась здесь, окрылила самые порочные желания моего сердца.

— Теперь ты моя, милая Мори.

Баэль стоял на платформе, высокий и широкоплечий, в распахнутом фиолетовом фраке, демонстрируя обнаженную татуированную грудь, украшенную десятками сверкающих ожерелий и медальонов. Его длинные волосы были распущены под черным цилиндром, и он был… босиком?

Я нахмурилась, глядя на его ноги, ногти на которых были выкрашены в черный цвет, как и его ногти на руках. Я никогда не привыкну смотреть на Баэля Сент-Клера. Все, что он делал, было изящным, эксцентрично игривым и отчасти пугающим. Прямо сейчас он был в режиме перформанса, когда снова играл на скрипке.

Он играл стандартную музыку карнавального представления со зловещим уклоном. Каким-то образом это звучало так, как будто он играл на двух инструментах одновременно: на одном более высоком, а на другом более низком. Я рассмеялась про себя, не в силах сдержаться, когда поняла, что это была совершенно кошмарная музыка. Это была музыка из фильмов ужасов. Музыка, которая заставляла твое сердце учащенно биться, а желудок подкатывать к горлу.

Теодор стоял рядом со мной, наблюдая за Баэлем с легкой улыбкой, растянувшей его порочные губы. Что-то в этой улыбке тронуло меня изнутри, как будто он чувствовал самодовольство после того, что мы только что сделали. Он предложил посмотреть остаток сегодняшнего шоу, и что Баэль не хотел бы, чтобы я его пропустила. Я была слишком счастлива выбраться из этого «Дома веселья».

Пока Баэль продолжал играть, я почувствовала, что подпадаю под его чары. Музыка, казалось, проникала в каждый дюйм моего тела, соблазняя меня потусторонней силой, которой я не могла сопротивляться. Вскоре львов и тигров выпустили обратно в центр палатки. Они также начали двигаться в такт музыке, кружась вокруг Баэля, пока исполнители снова зажигали эти пылающие обручи.

Зрители вокруг нас хранили молчание, не смея даже дышать на случай, если они нарушат овладевший ими транс. Серые лица оставались настороженными, но безмолвными и отсутствующими.

Но пока пальцы Баэля танцевали по струнам его скрипки все быстрее и быстрее, я не могла не представить, как эти пальцы снова будут ощущаться на мне, возможно, на этот раз, когда Тео будет внутри меня.

— Так почему же карнавал? — Спросила я, наклоняясь так, чтобы Теодор мог слышать меня сквозь музыку, когда мы заняли пару свободных мест в конце ряда, хотя я не сомневалась, что он услышал бы меня, даже если бы я говорила шепотом.

Он опустил глаза, встречаясь со мной взглядом. Его глаза снова были ярко-голубыми, прекрасно контрастируя с темно-коричневой кожей. Было странно, что никто, казалось, не возражал против того факта, что Мет Калфу стоял среди них. Все взгляды были прикованы к выступлению Баэля, и серые лица были так же неподвижны, как и всегда.