— Как Элиза? — он вдруг тепло улыбается.

Потому что его будущая супруга вызывает в нём такие чувства? Что ж…

— Нет. Она упрекнула вас в драке из-за такой, как я. У меня другая претензия.

— И какая же, Варенька?

— Вы — наш с Пелагешей защитник. Столько хороших слов в свой адрес я не слышала никогда за всю свою жизнь, сколько сказали мне вы. Сказали и сделали.

— Разве это возможно? — удивляется он.

— И в то же время, — договариваю, — вы позволили себе рисковать жизнью, хотя знали, что от вас зависит и моя жизнь и жизнь моей дочери. Безрассудно и оскорбительно. А ещё эгоистично. Из-за мужского самолюбия подставиться под огненную магию… Подумайте теперь вы, что было бы, если вы погибли? С тем, как ко мне отнеслись остальные… Вы не любите моих слёз и моих ран… А без вас этого было бы в достатке.

Он притягивает меня к себе. Сажает на свои колени, словно маленькую девочку.

Заглядывает в глаза.

— Я не рисковал собой. Дику нужно было преподать урок. Разумеется, он бы не убил меня. Это я бы мог. Я сильнее. Но даже если бы что-то пошло не так… там был император. Он только с виду хрупкий.

— Это я уже поняла. И о том, что подставить и себя, и меня не можете, тоже подумала. Пусть вы и… заставили переживать. Так как мне нужно было себя вести? На самом деле, — усмехаюсь, — ведь я не сомневалась в вас, мой господин…

— Твой, — отзывается он, не сводя с меня взгляда.

Слава богу, генералу не дают разойтись. Слуга стучится в дверь и сообщает, что по какому-то вопросу император желает видеть своего дракона прямо сейчас.

Алан бросает:

— А не пошёл бы он… — и возвращает мне взгляд.

— Не стоит наживать себе проблем. Я согласна со всем, что может потребовать император. Лишь бы это не касалось Пелагеи… Пожалуйста, не испытывайте ничьё терпение. Я… того не стою.

Улыбаюсь для него украдкой.

Он мрачнеет ещё пуще прежнего, но ничего не говорит. Просит меня дождаться его здесь. Наученная уже опытом попаданка, я воспринимаю его слова дословно и не рискую выйти из комнаты даже на пять минут, чтобы увидеться с дочерью.

Она сильно перепугалась…

С другой стороны Алан сказал, что для неё с кухни принесут кусочек от императорского торта.

Это должно утешить мою малышку.

Всё бы ничего, но мой господин задерживается. Мне становится скучно, и я сама не замечаю, как начинаю прибираться вокруг. Складываю его вещи, протираю подоконники и полки… застываю в нерешительности, увидев знакомый предмет, которого раньше точно здесь не было.

Это сундук из дома, где мы провели ночь с Анежкой.

Резной, добротный. Возможно, в него положили какие-то мои вещи. И генерал только сейчас распорядился забрать его из телеги.

Любопытство берёт надо мной верх. Тем более что у меня по умолчанию есть право копаться в чужих вещах, пока не запрещено обратное.

Вдруг там что-то требует стирки?

Открываю крышку и вздрагиваю.

Шуба.

Шуба той самой старухи, которую мы с дочерью встретили в соседнем доме. Как вспоминаю её, так сразу тяжело на душе становится. Пелагеша предположила, что она ведьма, и я уже склонна в это верить. Намеренно собиралась отправить меня сюда? Зачем?

Или это всё бред, и она просто помогла. А я не смогла сдержать своё слово и отплатить ей добром за столь щедрый подарок.

Вместе с этой шубой, тяжёлой и пахнущей моим миром, я сажусь на край кровати, прижимаю её к себе, вдыхаю запах, жмурюсь.

Внутри так колюче-колюче становится. И дышать тяжело.

Чтобы не сойти с ума я решила не думать о своём мире. Какой в этом смысл? Да и… родителей уже нет в живых, подруги переживут, а чудовище не получит больше Пелагешу. Он никогда не был достоин её.

И лучше мир, где живёт мастер Варден, а не тот, где за тобой следит животное по имени Глеб…

До сих пор не понимаю, как могла так сильно доверять ему.

Как могла любить…

Закусываю губу, стискиваю пальцы в кулаки.

Нет, хватит… Хватит, я сказала!

Поднимаюсь, наполненная желанием свернуть горы, забить ту пустоту внутри, что появляется при мыслях о доме, хоть чем-нибудь. Уборкой, заботой о замке, подслушиванием уроков господина Денема. Он, между прочим, много интересного рассказывает про магов и драконов… Если бы была посвободнее, обязательно училась бы вместе с дочерью.

Рассматриваю жёсткие звериные волоски на шубе. Всё из головы та ведьма не выходит.

Скорее всего, и вправду ведьма.

Нет, мне всё-таки совсем не верится, что старушка могла вот так отдать дорогую вещь. Пожилые люди свои сокровища хранят под замком. Они видели слишком много в жизни, чтобы доверять людям…

Вероятность того, что та самая — исключение, крайне мала.

И к лучшему.

Не выдерживаю и примеряю шубу снова. Какая же она большая, в ней можно утонуть.

И почему Алан держит её в своих покоях? Я кручусь возле зеркала, пытаюсь представить, что же мой господин увидел, когда увидел в первый раз меня.

Измученную, бледную черноволосую девушку, закутанную в шубу. Ещё и с сюрпризом…

О, как он удивился, когда увидел мою дочь! А с каким лицом пошёл на уступки… Он выглядел таким уверенным… Отчего же сейчас такой растерянный?

Поток мыслей прерывает генерал. Я вздрагиваю, когда замечаю его в отражении зеркала.

Стоит на пороге, хмурый и бледный.

— Что-то случилось, мой господин?

Собираюсь подойди к нему, заглянуть в глаза, выслушать, если ему будет что сказать, и он захочет это обсудить.

Но Алан опережает меня. Не для того, чтобы поднять на руки в порыве страсти и бросить на кровать… Хотя и это было бы страшно.

Он срывает с меня шубу, хватает меня за плечо, сжимает пальцы до боли.

— Да, — отвечает, видимо, на мой вопрос, — случилось.

Даже на Дика он не смотрел так жёстко, как сейчас смотрит на меня.

Но я хотя бы не чувствую его зловещей силы, видно, что дракон сдерживается изо всех сил.

— Что… происходит?

— А ты как думаешь? — рычит он.

И бросает в камин шубу. Одну из немногих вещей, которые остались у меня из родного мира.

Я готова остаться здесь.

Но… мне бы очень хотелось, чтобы мне дали самой решить, что делать с этой вещью.

Сердце будто бы раскалывается.

Не понимаю, почему он так злится.

Камин начинает дымить.

Я отхожу к окну, чтобы открыть его.

Чтобы спрятать непроизвольно выступившие слёзы.

Нет, он может делать что хочет. Я это понимаю. Я — его. Значит, и шуба тоже его. Нужно успокоиться… Подумаешь, наорал, ничего не объяснив. Подумаешь, стиснул плечо так, что оно до сих пор болит. Подумаешь, шубу сжёг…

Я должна быть благодарна за всё.

Должна улыбаться.

По сердцу разливается тревога.

Когда я перестаю его понимать, я перестаю доверять ему. А, значит, мне сложно оставаться в комнате. Ведь я даже не знаю, правда ли Пелагея в безопасности ест торт.

Может быть, я зря доверилась?

Опять.

Генерал даже не догадывается, что привёл в дом злобное дикое животное. Которое навсегда запомнит любую боль, что ему причинили. И уже никогда не сможет доверять. Не сможет приручиться.

Вытираю слёзы незаметно и оборачиваюсь к нему.

Его лицо ничего не выражает.

— Я… хочу уйти… сейчас… Можно?

— Нет, — отвечает так, что ясно — никакие возражения не принимаются.

А тем временем из-за дыма становится трудно дышать.

Ему-то всё равно. Он дракон. Привык, небось, дымом дышать.

Не выдерживаю и пытаюсь уйти без разрешения.

У порога Алан ловит меня и встряхивает.

— Ты мне соврала.

Он так злится, что ещё немного и выпустит на волю свою удушающую смертельную силу.

Дракон возвышается надо мной. Моя жизнь в его руках. Я сама в его руках. Прямо сейчас.

Во взгляде ярко-синих глаз, словно пламя, горит ненависть.

— Я… — хочу спросить его снова, что случилось, но голос предаёт меня. Вымолвить ничего внятного не получается. Губы дрожат. Глаза наполняются слезами.