И оттого, что это до сих пор не так, очень больно.

Нужно прилагать больше усилий.

— Что здесь происходит? — кричит Дик, который больше похож на отбивную. Да и Алан выглядит не сильно лучше, но я специально его не рассматриваю. Не хочу, чтобы сердце страдало и обливалось кровью ещё сильнее.

Знаю, что раны на нём затягиваются быстро.

И уже не раз видела его не в лучшем состоянии, но…

Всё равно очень больно.

— Алан, — продолжает пытаться вникать рыжеволосый Дик, — это что твой ребёнок? Так бы и сказал, что она мать твоего бастарда. Я откуда знал? Чего так психовать-то? Как будто в первый раз…

— Заткнись, — обрывает его мой господин, — иначе, видят боги, я убью тебя.

— За что⁈ — рычит он и будто по новой заводится. — Из-за этих? Это ж даже не мальчик…

Не знаю, не продолжилась бы драка, если бы не вмешался император. Светловолосый, сдержанный, красивый и холодный. Он оказывается рядом и произносит с усмешкой:

— Ты не видишь что ли, что они попаданки? Во вражеской деревне, уже, разумеется, нашей деревне, нашему дорогому генералу преподнесли трофей — попаданку-наложницу и ещё одну про запас. Так ведь было, Алан?

Они все стоят над нами, я не могу унять дрожь, продолжаю обнимать дочку так, чтобы скрыть её от лишних любопытных взглядов.

— А…. — чешет затылок Дик. — Ну так конечно… Если бы я знал, то спросил — правильно она говорила. Но я не знал! Подумаешь… экономка… И почему она так назвалась? Сама виновата!

— Потому что она экономка, — рычит Алан. — Я нанял её следить за замком, она прекрасно справляется.

Император выгибает тонкую бровь.

— Нанимать попаданку, которая и без того принадлежит тебе? Да ещё и экономкой? Какое… расточительство.

Следом за императором в нашу странную компанию пытается влиться и та самая девушка, что, кажется, совсем скоро станет моей госпожой.

Она касается плеча Алана. Окровавленного плеча. Бледнеет, заглядывает ему в глаза.

— Вы в порядке, генерал? Разве можно в мирное время так себя вести? Да ещё и без повода…

Она бросает на нас с дочерью брезгливый взгляд.

Демонстративно.

— Леди Элиза, — с нажимом произносит Алан, — разве не очевидно, что вам нельзя здесь находиться?

— Это почему же? — возникает она. — Я попала сюда случайно, а тут такое… Как я могла просто уйти? Вам больше по душе безразличие, генерал?

Это укол в мою сторону? Леди, рекомендованная самим императором, соревнуется с какой-то экономкой? Безродной, да ещё и с ребёнком, что в этом мире означает, что хороший брак мне точно не светит. У Золушки мышки были, а не дети.

В общем, нашла куда своё жало направить… Интересно.

— Здесь полуобнажённый мужчина, — Алан резко заставляет её повернуться в сторону Дика.

Элиза охает и зажмуривается.

— Ох, я же не смотрю… Чужие мужские торсы мне вовсе не интересны. Простите, мастер Дик…

— Ничего, госпожа Элиза, — это рыжеволосый зверь даже слегка склоняется перед ней.

— Меня не очень волнует, что вас интересует, а что нет. Вы великородная леди. Для вас самое главное — это репутация…

Она злится, но, в конце концов, всё-таки сдаётся и уходит в объятия своих нянюшек.

— Ладно, Алан, пусть она и экономка — это твоё дело, — припечатывает император. — Как распоряжаться своим трофеем. Но мы здесь для тебя. Потому что ты проигнорировал три приглашения на королевский бал. Будь добр хотя бы не скрывать её. Пусть работает. Пусть нальёт вино для императора. Ты согласна, попаданка?

Я киваю.

— Это великая честь для меня, господин.

Он склабится.

Алан мрачнеет.

— Ты ничего мне не хочешь сказать, мастер Варден? — спрашивает вдруг император.

— Нет, Регул… — отзывается Алан.

Тогда юноша кивает и вдруг касается моей щеки. Чувствую, как холодок пощипывает ранки. Они затягиваются.

Император умеет исцелять?

Я опасаюсь его благодарить и вообще разговаривать без разрешения. Мне хочется только, чтобы все мужчины поскорее убрались с моей дороги.

Так и происходит. Остаётся лишь мой господин.

— Куда ты бежала, Пелагея? — спрашивает он у дочери.

— На кухню!

— Я прикажу, чтобы тебе принесли еду в комнату прямо сейчас. Отправляйся туда с Гилмор.

— Но… А как же мамочка?

— А твоя мамочка… пойдёт со мной!

И снова я в покоях генерала.

Вместе с ним.

Он часто уезжает или даже улетает из замка днём, у него всегда много дел, которые нужно сделать для того, чтобы ближайшие земли снова процветали после войны.

В это время я убираю его спальню, стираю вещи, застилаю постель.

Вдвоём мы с ним не оказывались здесь с той самой ночи, когда я сменила статус с наложницы на экономку.

— Мой господин, позвольте мне привести себя в порядок…

Ран нет, но капельки крови всё равно остались на лице, и я не думаю, что его украшают.

Он кивает.

Старается не смотреть лишний раз на меня. Почему? Сожалеет, что вступился? Теперь у него будут проблемы?

Или ему так же ненавистны мои раны, как мне — его?

Отхожу в ванную комнату, там стоит ведро с холодной чистой водой. Она не только смывает кровь, но и приводит меня в чувство. Ничего плохого не случилось. И не должно случиться. Я со всем справлюсь.

И сделаю всё ради своей дочери.

Возвращаюсь в спальню полная решимости. Генерал уже сменил рваную рубашку. И теперь чистую чёрную ткань пропитывает кровь. Предпочёл дать мне больше работы, чем остаться с голым торсом? Отчего же? Я не благородная леди, мне не нужно думать о репутации.

И того самого ценного, о чём здесь дрожат все девушки, у меня тем более уже давно нет.

— Ты наблюдала за нами с Диком без капли эмоций… Если бы он убил меня, — генерал сидит на краю кровати, смотрит в окно, не на меня, голос хриплый, низкий, будоражащий. — Если бы это произошло, что тогда?

Я не совсем понимаю, к чему он ведёт. Но на душе сразу становится как-то зябко. А ещё хочется злиться на него вслух. Потому что…

— Это был бы мой самый страшный кошмар, случившийся наяву, — я подхожу к нему, уже привычно запускаю прохладные пальцы в его великолепные волосы, он шумно выдыхает, разгоняя волну мурашек по моему телу. — Вы — наш защитник. Я очень надеюсь на вашу доброту. И не могу передать словами, как сильно благодарна. Я не доверяю здесь никому, кроме вас. Я не уважаю больше никого так, как вас. И я не думаю, что мне может повезти ещё больше. Если бы он вас убил, я… я даже не знаю, как справилась бы с этим. И что было бы со мной и моей дочкой.

— Не скрываешь, что быть преданной — всего лишь стратегия выживания.

Он смыкает пальцы на моём тонком запястье, выпутывает руку из своих волос и целует мою ладонь, глядя мне в глаза, заставляя душу млеть, а сердце трепыхаться.

Мне было бы сложнее сдерживаться, если бы генерал не собирался в скором времени жениться.

Так легче себя одёргивать.

Иногда лучше не переходить черту.

Иногда это единственный способ заставить себя уважать.

Оно работает так и в моём мире, и в его.

— У меня дочь, — отвечаю с нажимом. Едва не начала «если бы у вас были дети, вы бы поняли», но вспомнила об ужасной трагедии, которая случилось с его семьёй несколько лет назад. — С момента её рождения я больше не принадлежу себе полностью. Это мой выбор. Его делает каждая… мать. Я была бы верна любому, кто предложил бы мне защиту в новом жестоком мире, где такие как я — всего лишь разменная монета. Но вам я благодарна. Искренне. Сильно.

— Ты была бы благодарна любому, разве нет?

— Что вы хотите услышать? — моя ладонь всё ещё в его руках… вообще-то много чего моего в его руках, но ему об этом знать не обязательно. — С другим я играла бы роль. Это стратегия ещё лучше, чем быть честной.

— Только это меня и успокаивает, — говорит он.

— Я вас не понимаю, — всё-таки не могу сдержаться, — чего вы ожидаете от меня, господин? Я должна была кинуться вас разнимать и оскорбить вас тем, что сомневаюсь в ваших решениях? А, может, я должна была отчитать вас, словно мальчишку?