– Правду. – Он поднял подбородок, чтобы взглянуть мне в глаза. Сейчас я стояла к нему в такой позе, что моя грудь буквально была перед его лицом.

– Я тоже хочу услышать правду. – Ответила я, коря себя за то, что снова терялась в его взгляде. В голове снова раздался голос Моники, и ее слова о том, что Луи должен знать правду о Френси, что он не мог покушаться на мою жизнь, спасая при этом в море. Я посмотрела на его пухлые губы, борясь с желанием облизнуться. Воздержание было простой миссией, пока я была вдали от него. Я еще помнила наш последний поцелуй, и это воспоминание предательски распаляло мое желание.

Он широко улыбнулся, прекрасно видя, как я сама борюсь с собой.

– Как можно было так искусно лгать, а? – Он облизнул губы, чуть поддавшись ко мне. – Как можно было кричать о любви, а потом вонзить нож в спину?

– А как можно было повестись на провокации? Как можно было пытаться увести меня от своего брата? Такая сильная… – Я наблюдала за его губами, и когда тот обнажив свои зубы, провел по ним языком, я задохнулась. – любовь?

– То есть, ты не любила? – Его взгляд стал еще злее, а ладони сжались в кулаки.

– Ни-ко-гда, – выдохнула я в губы мужчины, а тот в ответ лишь резко притянул в мою голову ближе к себе, впиваясь своими губами в мои.

Злясь на саму себя, я вместо того, чтобы оттолкнуть, схватила его за рубашку, еще больше углубляя поцелуй. Жар между ног разгорался, когда мужчина усадил меня на свои коленки. Мы боролись друг с другом, не давая даже отдышаться. Если сейчас мы разорвем поцелуй, то возникнут новые вопросы. Казалось, что если сейчас мы разойдемся, то больше не сможем коснуться друг друга. Мне надо бы уйти от него сейчас, но я не могла. Тоска, злость, ненависть к этому мужчине порождала во мне нечто другое, нежели отторжение. Я все так же безумно желала этого человека, ночами плакала, вспоминая его нежные поцелуи. Сейчас мы целовались дико, борясь друг с другом. Доказывая каждый свою правоту, настаивая на ней.

Я знала, что сейчас Луи одержал победу. Знала, что сама выкапываю себе яму, но, клянусь, я была готова быть закопанной вместе с ним сейчас.

Звук упавшей ложки отрезвил нас, и я соскочила с бедер мужчины, прикладывая ладонь к разгорячённым губам. Луи тоже едва понимал, что между нами только что произошло. Мы встретились взглядами. Оба потерянные, оба смятенные. Оба совершившие грубейшую ошибку. Я выпорхнула из гостиной, чувствуя, что слезы снова наворачиваются на мои глаза, не заметив опешившую Монику, которая и уронила эту проклятую ложку на пол. Она меня окликнула, но я уже закрылась в своей комнате, падая на кровать и давая волю слезам. Я виновата во всем. Я натворила дел. И я теперь расплачиваюсь.

– Андреа? – Дверь тихонько отворилась и в дверном проеме показалась голова Моники. Взгляд у нее был обеспокоенным.

– Я идиотка, – захлебываясь слезами, выдавила я, бросая взгляд на девушку, которая мялась на пороге. – Зайти. И закрой дверь.

– Что произошло?

– Я не могу совладать со своими чувствами, когда он рядом. Не хочу поддаваться, но не могу.

– Ох, – она вздохнула и села на край кровати, глядя меня по голове. – Повторюсь: расскажи все Луи.

– Неужели ты веришь, что Луи не причастен к смерти Хосе?

– Я не знаю, – её голос дрогнул, но она взяла себя в руки. – Но я чувствую, что Луи не пошел бы на такое. Не после того, как он потерял тебя единожды.

– Я схожу с ума. Я теряюсь рядом с ним, словно мне снова семнадцать.

– Андреа, – она подняла мою голову за подбородок и улыбнулась. Её улыбка словно обещала мне, что все будет хорошо. – Подумай о том, чтобы все рассказать. Он имеет право знать.

– Я тоже имею право знать, но где гарантии, что он так просто скажет мне правду?

– А где гарантии, что ты расскажешь правду?

Она была права. Луи тоже мог думать, что моя правда может отказаться ложью, но он все равно настаивает. Он будет верить моим словам, даже если я навру с три короба. Если после всех произошедших событий мужчина мне доверяет, почему не могу я хоть раз довериться ему?

– Знаешь, – я села, вытерла тыльной стороной ладони слезы и улыбнулась подруге. – Ты права. Луи имеет право знать.

– Умница.

Я проводила подругу, уложила дочку спать и стояла у окна с кружкой кофе, опираясь спиной на холодильник. Кухня была большой, но мне казалась крохотной. Или же я собственные проблемы так возвысила, что им уже просто не хватает места вокруг меня.

Может, все не так плохо, как я думала? Может, его поведение и газлайтинг вызван триггерами из прошлого? Может, поступки, совершенными им, были вызваны эмоциями, а не холодным расчетом?

Я знала, что моя вина имела место быть. И мне безумно хотелось все исправить. Вернувшись на несколько лет назад, я бы не согласилась на условия Стефано, открылась бы в чувствах Луи при первых звоночках, и тогда Френси, возможно, было бы не полгода, а лет пять уже. А, может, меня нашли бы с красными отметинами на горле в особняке моих родителей мертвой.

В прочем, Моника права. Еще не поздно признаться Луи во всем. Вывернуть душу наизнанку и ждать, когда гильотина упадет на мои плечи. Я давно уже была готова распрощаться с жизнью, и может, опустошив душу, станет проще жить дальше ради единственной дочери.

– Андреа? – Тихий голос Луи выдернул меня из моих размышлений.

Я не видела мужчину с того самого момента, когда упорхнула из гостиной со слезами на глазах. Я боялась снова сама себе признаться в том, что этот поцелуй не был ошибкой. Этот поцелуй был лучшим моментом за последние дни.

Мужчина выглядел уставшим, впалые глаза смотрели на мое лицо, пока я, полная решимости оборачивалась на него, замечая кровоподтеки на лице. Я ахнула.

– Я не хотел тебя пугать. – Он сел на стул, облокачиваясь на его спинку.

Я сократила расстояние между нами и села напротив него, не прекращая смотреть на искалеченное лицо.

– Что случилось?

– Не важно, – он слегка дернулся, когда я кончиками пальцев дотронулась до его лица. – Ты выглядишь взволнованной.

– А ты уставшим. – Я снова бросила взгляд на его губы, и воспоминания недавних событий вспыхнули в моей голове. Мы должны были поговорить. – Луи…

– Не надо ничего говорить. – Он убрал мою руку с лица. – Этого больше не повториться.

– Хорошо. – Я кивнула и поднялась, чтобы найти в аптечке все необходимое для обработки раны. – Нужно обработать.

– Не надо, – мужчина хотел встать, но я силой усадила его обратно. – Зачем ты это делаешь? – Морщась от соприкосновения холодной ватки к лицу, спросил Луиджи.

– Делаю, что? – Я слегка подула на рану, тратя последний воздух в легких. Рядом с этим мужчиной мне всегда было тяжело дышать.

– Это? – Он забрал у меня ватку, не отпуская моей ладони. – Зачем ты беспокоишься о том, кого ненавидишь?

– У меня был должок. – Легко ответила я, вспомнив, как тот обрабатывал мои раны. – Решила отплатить.

– Должок, значит. – Он хмыкнул, поднимая свои карие глаза на меня. – У тебя слишком много долгов накопилось, сеньора Андреа.

– И мне их никогда не выплатить, – прошептала я, прекрасно понимая, что произнесла свои мысли в слух. – Нам нужно поговорить.

– Нужно. – Кивнул Луи, отпуская мое запястье.

– Я сейчас спрошу об одном, и ты честно мне ответишь.

– Забавно, – рассмеялся глава парижской мафии, – Ты торгуешься, когда сама по уши в дерьме.

– Луи, – когда я произнесла его имя, мужчина напрягся. Его взгляд смягчился, и он просто молча кивнул. – Ты прислал коробку с бомбой в мой дом?

– Что? – Мужчина нахмурился, а руки обмякли, словно он не ожидал такого вопроса.

– Хосе погиб из-за тебя?

– Я тебе уже говорил, – злость снова заиграла в его жилах, и колючий взгляд уже снова завязывал петлю на моей шее. – Я не трогал Хосе, и тем более не присылал никаких подарков. Ты же так искусно пряталась. С чего ты решила, что я знал, где ты находилась?